 |
 |
    |
 |
||
 |
 |
 |
|
|
|
|
||
|
|
|
В среду я скоропостижно сменил место службы и из огня ПРАКТИЧЕСКИ не нормированного режима угодил в полымя АБСОЛЮТНО не нормированного. Оттого и не смог посетить устроенную Институтом иностранных языков конференцию по книге Ильи Гилилова "Игра об Уильяме Шекспире". Впрочем, весьма вероятно, и будучи безработным миллиардером, я не пошел бы слушать доклады и прения, доводы за и против гилиловской концепции. Потому что нашумевшая в 1997-м лебединая песнь пожилого шекспироведа-любителя ассоциируется у меня с некой особенно неприятной разновидностью магии - не белой и не черной, а, что ли, люминесцентной. Искрящей током и слепящей глаза.
Всю осень телефон разными голосами, но с менструальной регулярностью сообщал: "Это потрясающе... Ничего подобного никогда... Он впервые за четыреста лет осмелился... Спорить теперь бессмысленно..." Читать Гилилова из инстинктивной вредности хотелось все меньше и меньше. Сам не пойму (см. выше про магию), как в рождественском полузабытьи купил-таки "Игру", открыл ее часов за пять до Нового года - и пропустил бой часов, звон бокалов, обращение президента, пропустил мимо чувств первые сутки января. Встал из-за стола лишь следующей ночью. Пожелтевший от сигарет и кофе. Глубоко перепаханный.
По манере изложения Гилилов не историк литературы, а Кассиус Клей. Он прижимает вас к канатам шквалом увесистых доводов. Потом зажимает под мышкой вашу шею и дубасит вас доводами по лицу. Потом отпускает, и вы падаете в нокаут, однако Гилилов на протяжении оставшихся двухсот страниц мелкого шрифта с прежним энтузиазмом наяривает вам ногами по ребрам. Вы не столько убеждены, сколько изничтожены. В монографии Гилилова поражает все: и выстраданный проаристократический пафос, по меньшей мере странный в бывшем кадровом офицере Советской Армии; и лютая ненависть к уроженцу Стратфорда-на-Эйвоне, тупому безграмотному ростовщику по фамилии Шакспер. И, конечно, грациозная, словно квартет Мессиана (а также запутанная, будто роман Умберто Эко), история платонической любви и трагической гибели истинных авторов пьес и сонетов - Роджера Мэннерса, графа Рэтленда, и его обольстительной супруги.
Только недели через две начинаешь осознавать: пламенная аргументация Гилилова, по сути, ничего не доказывает неопровержимо. За исключением незаурядных гипнотических способностей автора "Игры". Даже сильные духом люди, которые и после прочтения книги пробуют возражать против рэтлендианской версии, делают это как-то одышливо, петлисто, точно сквозь зияния выбитых на ринге зубов, преодолевая невыносимую боль в сломанной челюсти. А что, казалось бы, Гилилов совершил? Откровенно вывалил в рукопись собственные комплексы. Аранжировал их allegretto. Красиво рассказал красивую сказку, имеющую весьма косвенное отношение к существу вопроса. К сожалению (или к счастью), дабы уложить гуманитарную интеллигенцию на лопатки, больше ничего и не нужно. Против лома нет приема.
Порой случается так, что странности отдельных людей, будучи помножены на некоторый капитал и страстное желание ознакомить со своими пристрастиями весь остальной мир, дают в результате ни больше ни меньше - культурное событие. Французский юрист Жан-Мари Бурсико стал собирать рекламные ролики много лет назад. А в один прекрасный день его коллекция разрослась настолько, что ее владелец не смог удержаться от желания поделиться этой сокровищницей с простыми смертными, знакомыми с рекламой только своей страны и эпохи, да и то при заинтересованном посредничестве ТВ.
Крутить ролики юрист решил по ночам. Гордо назвал свою коллекцию "Синематекой" и повез по миру - на суд и одобрение восхищенных зрителей - от рекламщиков-копирайтеров до потребительниц рекламы - домохозяек. Это безумие происходит уже тринадцатый год, а четыре года назад "Синематека" доехала до Москвы. Бурсико постепенно меняет точки показа, выбирая все более престижные - в ночь с 3 на 4 апреля с.г. очередные 500 (!) роликов были прокручены в "Пушкинском". Программа случилась не простая, а юбилейная - как раз 100 лет назад сняли, оказывается, первый рекламный ролик (всего 3 года спустя после появления кинематографии как таковой). Кстати, тот первый ролик рекламировал... кино.
6 часов нон-стоп посетители "Пушкинского" наслаждались пиршеством образов и буйством ассоциаций: самый короткий (моргающий глаз верблюда Camel) и самый длинный (8 минут голландского Philips), а также множество иных радостей. Кстати, телеверсия будет показана 11 апреля в 23:40 на ТВ-6. Пристрастные наблюдатели особо отметили обилие китайской и южноафриканской рекламы - первая, невероятно красивая и дорогая (по крайней мере, изобилующая постановочными натурными съемками), оказалась совершенно непонятой, поскольку объекта рекламы в кадре не было, а перевода - и подавно. Многие решили, что бегун с красным знаменем, под бой 400 барабанщиков совершающий в пустыне Гоби акробатические кульбиты, рекламирует... коммунизм. Лично меня поразила реклама израильского йогурта, в качестве аккомпанемента к которой исполнялась "Макарена" на чистейшем иврите: это-таки не забывается. "Пушкинский"
Все события прошедшей недели свелись к заезжему "Кроносу". Впечатлило его изящное взаимодействие с аудиторией. В одном концерте квартет откровенно кокетничал с публикой, в другом неожиданно ее одурачил. Кокетство было вполне милым, а "Опера призраков" китайца Тан Дуна расчетливой до мелочей, до такой степени, что либретто умещается на одну страничку вкладыша в компакт-диск, а все шикарное множество смыслов и образов ладит с любым восприятием (и что-то слышавшем об авангарде, но так за целый век и не узнавшем, с чем его употреблять, и неровно дышащем на фольклор и экспансию китайского искусства на мировом рынке культурных развлечений).
Интереснее прочего (даже культовых деликатесных бисов) оказался Шнитке - не живая трагедия, но ритуал. Четыре квартета в монотонном, внимательном, строгом стиле. Так пропевают гласы, меняют выгоревшие свечки, бубнят слова. Аудитория словно отстояла службу, не зная правил. Дружно аплодируя между частями нудных и сложных квартетов, будто кланяясь до земли, когда не надо. Никто ничего не понял, но светлое и приподнятое настроение, чувство выполненного долга надо всем преобладали.
Большой зал Консерватории
Начали поступать первые отклики наших читателей. "Титаник" во всех видах лидирует по количеству отзывов: Андрей Дерябин поминает, как Кэмерон предложил почтить память погибших минутой молчания, а потом с криком "Будем веселиться всю ночь!" ускакал за кулисы, а Александр Гагин сравнивает оскароносный шедевр со стриптизом, который он случайно посмотрел тем же вечером в ресторане "Космос" (сравнение, само собой, не в пользу Кэмерона). Среди других впечатлений - "Кронос-квартет" (см. выше), телесериал "Третья планета от Солнца" и "Три истории" Киры Муратовой.
Первое место заслуженно отходит Илье Овчинникову, подробно рассказавшему о "Летучем голландце" Вагнера:
Соответственно, Илья объявляется победителем сегодняшнего конкурса.
5 апреля я посетил в Большом театре оперу Вагнера "Летучий голландец" в постановке Мариинского театра (руководитель - Валерий Гергиев), ныне гастролирующего в Москве, и очень этому рад. Я не был заранее уверен в том, что мне это понравится, и шел главным образом по двум причинам: 1) мне интересен Вагнер, а знаю я его творчество очень плохо, 2) оркестр Гергиева я уже слышал - в октябре-97 они исполняли в Большом зале Консерватории 6-ю симфонию Малера, и это было грандиозно. А. Это было, несомненно, лучше трех известных мне исполнений этой симфонии. Б. Концерт задержался на полтора часа, а симфония довольно сложная и идет час с четвертью; так что все устали ждать (и могли бы разойтись), а потом слушать - и, тем не менее, аншлаг был полный (я и сам на ступеньках сидел); все были в полном восторге и долго не отпускали дирижера и музыкантов (которые буквально валились с ног). В. Мало того что гергиевский оркестр гениален - надо еще сделать скидку на то, что это оркестр, состоящий при театре; т.е. он теоретически мог бы быть вполне средненьким - а он превосходит большинство нам известных современных оркестров. Простите за отступление. Так что я ждал многого, как минимум, от оркестра.
Описывать собственно оперу нет смысла (к тому же Вагнер сильно на любителя). Оркестр был на высоте, Гергиев держал его на себе все 160 минут, которые шел "Летучий голландец". Действие тоже было весьма захватывающее (когда появлялись призраки моряков с "голландца", не то белые, не то серые, то становилось и вправду жутко) - в итоге, как полагается, "все умерли". Голоса мне оценить трудно, т.к. я мало в этом понимаю; но все-таки я слышал некоторое количество опер и живьем, и в записи - так что сравнить могу, и сегодняшние голоса были очень даже хороши (особенно сам летучий голландец и его возлюбленная, Сента). Честно скажу: пока шла опера, мне не казалось, что все это так уж круто. Но когда оркестр сыграл последнюю ноту, а аплодисменты еще не успели начаться - тут я почувствовал настоящий восторг. С последней нотой он, неузнанный вначале, дошел до последней капли - теперь надо было его не расплескать. Надеюсь, что я хотя бы отчасти смог донести его до вас.
Сравнивать все это с "Кронос-квартетом" нету смысла, поскольку жанры совсем уж разные; но впечатления стоят по времени слишком близко, поэтому сравнение неизбежно. Лично мне опера понравилась гораздо больше. Ясно, что и то, и другое на любителя, но - у "Кроноса", как минимум, была совершенно неадекватная реклама. "Кронос" вполне мне понравился, и спору нет, что это круто. Но то, что "они ломают все перегородки между стилями" и "стремятся показать публике за один вечер весь спектр мировой музыки" - это, мягко говоря, преувеличение. У "Кроноса" - свое направление, относительно узкое, достаточно минималистское. И когда проходит такая шумная реклама, то ожидаешь большего. В случае с Мариинским театром я чуть лучше представлял, что меня ждет, хотя и не знал именно этой оперы.
Что касается призов, то, разумеется, обещание автографов было первоапрельской шуткой - призами, как положено в Русском Журнале, будет подписка на журнал "Пушкин". Будет ли она присуждаться по итогам каждой недели или по итогам месяца, еще предстоит выяснить.
Кроме того, я готов присуждать приз моих личных симпатий. На этой неделе почетный приз уходит Дмитрию Кудрявцеву:
После трехнедельного перманентного глюка вновь заработал Интернет. Набрал побольше воздуха, нырк - а там все по-прежнему, видишь то, что искал, а не новые, дивные.
Уходит, разумеется, не за сетевую тематику, а за умело вставленную и тактично оборванную цитату.А конкурс, тем временем, продолжается:
 |
|
 |
|
 |
| © Авторы "Пегас Light", 1998 | © Русский Журнал, 1998 |
| © Сергей Кузнецов, редактор и составитель, 1998 | © Максим Егоров, дизайн, 1998 |