Программа "Времена", вышедшая в эфир в воскресенье 12 мая, была посвящена дискуссии на тему предстоящей в ближайшее время встречи в верхах и возможному заключению нового соглашения по СНВ. В качестве гостя передачи был приглашен на телемост американский госсекретарь Колин Пауэл.

В начале - о самом Владимире Познере. По сравнению с атмосферой этой передачи годовалой давности следует отметить, что Познер стал гораздо более сбалансировано вести дискуссию. Например, теперь он не перебивал, как прежде, человека в тот момент, когда тот начинал "слишком" убедительно излагать свои взгляды, отличные от взглядов самого Познера. Телеведущий задавал довольно резкие вопросы госсекретарю и делал нелицеприятные комментарии по поводу политики Америки. И если министр иностранных дел на протяжении всей передачи выглядел скорее бесплатным пропагандистом Госдепа, все время разъясняя американскую позицию и стараясь разжевать ее до такой степени, чтобы она была удобоваримой для российской публики, Познер, наоборот, откровенно ставил буквальный текст Пауэла под сомнение, задавая идентичные вопросы другим участникам, а также выражая свое собственное мнение. Никаких скидок высокому американскому гостю сделано не было, никакого ощущения заискивания со стороны Познера, всего того, что, безусловно, слышалось в "интонации подчинения" министра иностранных дел Иванова.

Во время предстоящей встречи, вполне вероятно, будет подписано новое соглашение по ограничению наступательных вооружений с Америкой. Не нужно быть ясновидящим, чтобы предсказать, что вскоре после подписания на президента обрушится критика по поводу этого договора и обвинения в том, что это - плохой договор и что он хуже ныне действующего. Особенность международной ситуации в том, что для хорошего договора сейчас у России не хватает политических карт, а тонкость российской ситуации в том, что даже если договор относительно неплох, в то время, когда его сильно критикуют - а так и случится по логике сегодняшнего внутриполитического состояния, - он превращается в плохой договор.

Любое событие, могущее быть истолковано общественным мнением как национальное унижение, разрушает духовное единство русских, подрывает уверенность народа в своей моральной состоятельности. Вывод - с Америкой Россия сегодня может подписать только плохие для себя договора. То есть лучше остаться с СНВ-1, чем рисковать, так как суть возможного выигрыша, состоящего в заключении нового соглашения вместо ныне действующего, вообще не ясна, а суть вероятного проигрыша - вполне очевидна.

Некоторые, безусловно, могут увидеть в декларации подобной осторожности попытку подстегнуть оформление российской самоидентификации на конфронтационной основе. Следует учесть, однако, ряд существенных обстоятельств. Во-первых, невозможно определить то, что может существовать только в единственном экземпляре, кроме как дав ему собственное имя. Поэтому, невозможно определить формально свою собственную идентичность. С другой стороны, согласно известному парадоксу гедонизма Виктора Франкла (Frankl, Victor. The Will to Meaning, 1969), тот, кто стремится к счастью, никогда его не достигает; с другой стороны - тот, кто в жизни имеет иные, вполне определенные, хотя и не всегда достижимые цели, часто становится счастливым. По схеме этого парадокса, можно сказать, что точно так же невозможно достичь национальной самоидентификации путем простого стремления к ней. Зато можно ее достичь в качестве побочного продукта реализации других, более определенных, устремлений. Пусть даже нет иной причины для более осторожного подхода в вопросах сближения с Америкой, кроме извечного вопроса о формировании российской самоидентификации, - однако это все еще достаточно важный вопрос, решение которого может быть в результате затруднено, и уже поэтому отрицательный "пиарный выход" реалистического сценария заключения нового соглашения по СНВ следует учитывать.

Возможно, Иванов и Пауэл выполняют в двух странах функцию "встречного пиара" - Иванов старается, чтобы россияне смирились с неадекватностью Вашингтона, а Пауэл убеждает американцев, чтобы те более благосклонно отнеслись к требованиям Москвы. При этом оба министра могут быть совершенно искренними, ведь их прагматический, карьерный, интерес напрямую связан с достижением (любых) новых договоренностей, по принципу: нет новых договоренностей - значит МИД получал зарплату впустую. Неудача такой сравнительно голубиной линии легко может стоить карьеры - как одному, так и другому политику. Теперь становится понятным, откуда такая спешка, ведь срок действия предыдущего действующего соглашения в этой области - договора СНВ-1 - истекает только через 9 лет! Но не слишком ли МИДы двух стран оторвались от внутриполитических реалий США и России?

Житель Курил и Калининграда после заключения подобных соглашений еще больше усомнится в решимости государства российского защищать русский облик и государственную принадлежность своей родины, а частный предприниматель - в необходимости платить налоги государству, которое не то что его - себя не может защитить от домогательств иностранных интересантов.

В случае развития событий по пессимистическому сценарию, позиции президента могут быть поколеблены точно так же, как были в свое время поколеблены позиции Бориса Годунова, когда опора на иностранцев оказалась единственным способом сохранения власти.

Притом что в Америке, без сомнений, подписание такого документа будет обставлено медиа-реакцией, весьма оскорбительной для русского уха; тут американские журналисты жалеть русское самолюбие не станут, "на всю катушку" потакая вкусам американского потребителя политинформации и заказу истеблишмента.

В разговоре об истоках подобных сомнений интересным является упоминание в передаче новой книги Гора Видала, посвященной истокам антиамериканизма (Познер специально отметил, что издание ее в США было признано невозможным). Признание фактического отсутствия в современных Соединенных Штатах свободной прессы - акт совершенно новый не только для Познера, но и совершенно неосознанный пока в кругах последовательных сторонников демократии, и в связи с этим нельзя отказать Познеру в интеллектуальной смелости. Нельзя отказать Познеру и в честности тогда, когда он привел выдержки из книги, посвященные привычке американцев искать причины своих проблем в происках врагов за рубежом. Это явление настолько характерно для процветающей Америки, что стоило бы вообще поисследовать возможную корреляцию экономического процветания с национальной паранойей (находят ведь связь между экономическим процветанием Америки и ее демократией).

Возможно также, что американская внешнеполитическая вседозволенность, - та самая "необъяснимая" унилатеральность - преследует не только примитивную цель показать всему миру, кто, по мнению Вашингтона, "Юпитер", а кто - "бык": ведь "Юпитер" вызывает гораздо больше доверия в качестве места хранения твоих личных сбережений, чем "бык".

Тогда прежнее якобы "нежелание" подписывать договор с Россией - уловка американской дипломатии, направленная на то, чтобы заставить Россию политически заплатить за вредный ей, но очень нужный американскому истеблишменту договор, доказывающий мировым капиталовкладчикам, что США вполне способны "выкрутить руки" кому угодно. Если так, то Россия рискует еще и заплатить Америке за выгодное США разрушение международной стратегической и евразийской внутриполитической стабильности.

Вопреки распространенному стереотипу, либерализм агрессивному коллективизму вовсе не противоречит. А образ врага - по-прежнему является испытанным средством демократической консолидации граждан. Согласно известному изречению Джефферсона: "Каждый гражданин - солдат, и каждый солдат - гражданин". Это, между прочим, можно трактовать и так, что гражданское право дается человеку по факту его состояния в качестве потенциального солдата.

Таким образом, мы все - солдаты своей цивилизации, не исключая женщин и детей, и наши гражданские права и свободы небессмысленны только в рамках той цивилизации, чьими солдатами мы являемся. События 11 сентября и последующие афганские события еще раз показали, что за действия своих "солдат" отвечает цивилизация в целом. Социальный и политический строй - это такое же оружие цивилизации, как и все остальное. Не имея прогрессивной общественной структуры, невозможно в долгосрочной перспективе поддерживать и армию, способную дать ответ на западный вызов, - это, кстати, и является наиболее адекватным ответом "крайнему" российскому изоляционизму. Без постоянного укрепления вооруженных сил, их перевооружения трудно рассчитывать на то, что самобытность русской цивилизации можно будет сохранить в долгой исторической перспективе.

Впрочем, выглядит парадоксом сама мысль о том, что для поддержания дружелюбия американцев Россия должна всемерно укреплять свои самые разрушительные виды вооружения, а демократические завоевания не только в США, но и в России должны быть надежно защищены от внешних поползновений, в том числе и западных. Горькая истина состоит, однако, в том, что именно ядерные ракеты остаются наиболее надежным гарантом сохранения демократических завоеваний народа в стране, которую Запад никогда не признавал в качестве своей составной части. А логика политических отношений подсказывает, что западная цивилизация не может по своей воле ограничить собственную экспансию, подобно тому, как большая процветающая фирма не может не заявлять о планах расширения вследствие того, что снижение профиля амбиций само по себе уже подорвало бы доверие вкладчиков. НАТО - орудие защиты интересов западной цивилизации, по мысли Хантингтона, - своим движением на восток еще больше обнажает этот тезис. В ситуации, когда национализм в Америке торжествует, спасти Россию и Запад от неизбежной конфронтации мог бы только какой-нибудь крупный американский внешнеполитический провал, который позволил бы политикам хоть как-то мотивировать на внутриполитической арене свой временный отказ от экспансии на восток.

Внешнюю политику порождает не МИД, не парламент и даже не президент. Для того чтобы у государства была вразумительная внешняя политика, необходимо постоянное давление политически активной прослойки снизу, указывающее демократической власти, что в случае, если таковой не будет, сумма внутренних угроз для самой власти существенно возрастет. Причем угроза того, что авторитет настоящей власти будет подорван в глазах потомков, для людей, обладающих амбицией власти, - угроза не меньшая, чем угроза потери власти сиюминутной. Поскольку нынешняя российская власть пользуется авторитетом власти предыдущей, начиная от Александра Невского и Ивана Калиты, ее функция тоже не ограничивается одним настоящим, а простирается в будущее, за границы реала, в виртуальное пространство еще не написанной истории настоящего. Поэтому даже чисто информационное давление снизу для формирования внешней политики имеет не меньшее, а может, даже большее значение, чем лоббистски организованное.

В целом упомянутая передача "Времена" произвела впечатление последнего напутствия президенту, довольно репрезентативного. Не обошлось и без нередких для Познера двусмысленностей: "Пускай те, которые заявляют теперь о неприятии Запада, теперь откажутся от своего западного стиля жизни, иномарок, туристических поездок на Запад, западной одежды, и тогда, возможно, наступят совсем другие времена", - многозначительно закончил передачу Познер, что следует, вероятно, понимать как иронию. Зато в будущем, если такие времена действительно наступят, Познер легко сможет сказать, что он просто выступил в защиту российского производителя товаров и услуг.