Я - идеолог чрезвычайного положения
Сергей Кургинян
1
Я идеолог чрезвычайного положения, я им был, я им остаюсь, я им буду. Как идеолог смотрю на происходящее и понимаю, что был глубоко не прав. Горько за потерянные три года. За бесплодные попытки привить интеллект тем структурам, которые не способны ни на что, кроме вялого интриганства или тупого насилия. КПСС больше не существует. Юридически это вопиющий акт беззакония. А практически, политически - благо. Хотя бы потому, что теперь есть место для создания новых политических структур, таких, которые не станут подменять разработку идеологии, концептологии, новых оргструктур карикатурным катаньем на танках. Обидно, противно. Такое чувство, будто тебе плюнули в лицо. И выйти из партии - тоже нельзя. Я остаюсь членом КПСС. То ли распущенной, то ли распускаемой, то ли реорганизуемой, и в любом случае - преследуемой. Остаюсь только потому, что ей плохо. Но я не верю в политические возможности этой структуры. Не верю в этот человеческий материал. Строить надо все заново.
Путч показал, что невозможно изнасиловать общество, сложившееся за 70 лет, согласно очередному "идеальному плану". Можно только трансформировать это общество, исходя из понимания его природы и своих целей.
В 1988 году мы говорили о чрезвычайном положении в отдельных точках страны. Тогда это могло предотвратить большую кровь. Нас не послушали. В 1989 - это положение уже нужно было вводить в целых регионах. И это тоже могло спасти от худшего. В 1990 - нужно было вводить ЧП уже на всей территории страны. Тогда это бы помогло. Этим можно было бы защитить хоть что-то из позитивного, что общество наработало, начиная с 1985 года. Оставался еще хоть какой-то шанс спасти тонкий интеллектуальный слой хотя бы для будущего, сохранить хоть какой-то правовой режим, вместо тотального беззакония, а главное спасти государство и направить общество на некатастрофический путь развития. Сейчас уже поздно.
И дело не только в ГКЧП. Поздно было уже до этого. Масса данных говорит о том, что системный кризис стал необратимым с апреля 1991 года. Сейчас возможен только управляемый распад государства и воссоздание нового, а тормозить распад СССР сегодня бессмысленно. И даже вредно. Вне зависимости от того, идет ли речь о лавировании Горбачева или о пресловутом ГКЧП. После ГКЧП даже этот сценарий управляемого распада затруднен до предела. Лишь по ту сторону катастрофы может начаться новая жизнь. Конечно, если удастся минимизировать ее масштабы, хоть как-то локализовать ее. Чрезвычайное положение - сложнейшая вещь. Вопрос не только в конституционности. Она должна быть соблюдена категорически и безусловно. И здесь нет оправдания тому, что произошло. Но есть ведь и еще компоненты, делающие ЧП сегодня, к несчастью, нереализуемым. Это вопрос об идеологии ЧП, о типе реформ, проводимых с помощью ЧП, об оргструктурах, ресурсах, оргпроектах, крупных политических структурах, пользующихся серьезным авторитетом равномерно по всей территории страны, а не о тривиальных управленческих решениях... всего не перечислишь. Этого нет и не было.
Введя чрезвычайное положение и хоть как-то блокировав сами разрушительные процессы, мы можем потом смиренно начать движение к медленному, постепенному воскресению из небытия государства и общества. В этом состояла, состоит и будет состоять моя вера, мой план, мой замысел спасения страны. Не скрывал и не скрываю, и, напротив, сегодня настаиваю на нем, как никогда ранее. Но не надо путать этот Божий дар с гнилой яичницей, испеченной 19 августа 1991 года. Гекачеписты - это люди, попавшие в тяжелую ситуацию. Все, кого я знал, с кем общался, с кем дружил. Ни от кого из них не отрекусь, ни об одном из них не скажу дурного слова. Мертвым - да будет пухом земля! Живым - да будет сострадание и понимание!
2
Я знал нескольких квазипутчистов. Заявляю, что все эти люди (те кого знал) - были людьми Горбачева, в полном и завершенном смысле этого слова. Он не ошибся в выборе, они были преданы ему беспредельно, смотрели ему в рот, молились на него и на каждом шагу пытались воплотить его новые замыслы... т.е. сделать невыполнимое.
Самым умным из них был, безусловно, Прокофьев. Я не верю, что он мог позволить втянуть себя в эту глупую авантюру. Считал и считаю его талантливейшим и умнейшим из тех, кто занимал высокое место в партии. Человек честный, заинтересованный в деле, искренний, не надутый, знающий толк в политических шахматах, что мог он выиграть в этой затее? Ничего! Был с ним в эти дни, видел как он страдал от произошедшего, как пытался спасти организацию, как страдал от крушения своих планов. Перед этим он был поглощен, да, всерьез поглощен, будущей организацией и проведением съезда партии. Так не ведут себя люди, замышляющие заговор. Кроме Прокофьева я, гораздо поверхностнее, знал Павлова. В нем были и решительность и компетентность. Не было стойкости. Была привычка лавировать, приобретенная за многие годы. И невероятная психологическая зависимость от Горбачева.
Несколько раз я встречался с Шениным. Он произвел на меня большое впечатление своим напором, яростной, перехлестывающей через край энергией, готовностью включиться в любое дело, казавшееся ему стоящим того. Его интересовали проблемы, связанные с техникой, со стратегией прорыва, с новыми идеями. Он глубоко переживал развал оборонной промышленности, всего технологического потенциала страны.
Никто из них не был способен на насилие и убийство. Этим они обрекали себя на поражение. Трудно сказать, понимали ли они это заранее, но что же тогда двигало ими? Убежден, что не личное корыстолюбие. Они были достаточно обеспечены и им были гарантированы уютные места при любом раскладе событий. Убежден, что доминировало чувство отчаяния, безысходности, стыд от того, что государство разваливается на глазах. Для государственного человека то, что происходит сейчас - это пытка, поскольку он должен видеть развал, отвечать за него, и не иметь возможности вмешаться. Сказать, что они сошли с ума - это значит ничего не сказать, но есть такое понятие - пограничное состояние. И только в нем могли пойти на эту безнадежную авантюру подобные люди.
Сегодня мы говорим о государственной измене - но чтобы иметь право об этом говорить, нужно иметь государство.
Мы говорим об измене Родине, но где она эта Родина? Есть она или нет? И я хотел бы верить, что Президент СССР не спит ночами, задавая себе эти вопросы после всего, что случилось. Хотел бы верить, что он способен осознать не только вину этих людей перед ним, но и свою вину перед ними и перед страной.
3
Так называемый переворот, предпринятый ГКЧП, абсурден и это наводит на размышления.
Версию о непрофессионализме организаторов путча принять не могу. Кроме того, мы имеем дело не с классическим путчем, когда власть захватывает лихой командир дивизии, а согласованными совместными действиями людей, занимающих столь высокое положение, что им и не надо было разрабатывать каких-то новых идей. Достаточно было включить кнопку схем, которые годами разрабатывались в штабах и в отделах наших ведомств, как впрочем и любых других ведомств любых других, сколь угодно демократических стран.
Машина не могла не сработать 19 августа. Следовательно, ей просто не дали команду.
Речь идет о политической акции, в худшем случае - о политической интриге, а не о захвате власти всерьез. Всерьез власти никто не брал. И не хотел брать. А вот чего хотели, чего добивались - это вопрос. Информации для точного ответа нет. А вот версии можно сформулировать.
Версия первая. Имела место акция, согласованная с М.С. Горбачевым. Возможно, об этом договаривались с ним все участники акции, а возможно -только некоторые из них. Тогда понятнее становится самоубийство Пуго, который слишком поздно понял, о чем идет речь. Сейчас эта версия активнейшим образом прорабатывается иностранными средствами массовой информации, советологами, психологами, специалистами из Лэнгли и Рэндкорпорейшн. Я лишь привел ее для того, чтобы опровергнуть. Какие цели мог преследовать Горбачев, пойдя на рискованный шаг?
Да, он разрушил КПСС, но ведь КПСС только в воображении Запада и нашего интеллигентного обывателя кому-то чем-то мешала. Это иллюзия, на деле речь шла отчасти о политическом трупе, отчасти о послушном роботе. И то и другое нужно было Горбачеву для того, чтобы иметь исполнительскую структуру (робот) и для того, чтобы иметь "мальчика для битья" (труп). Нужна была и свирепая часть партии - чтобы пугать ею демократов и демонстрировать, как блистательно наш Президент укрощает эту свирепость и как он поэтому необходим демократам. Кто же теряет такой товар из серьезных политиков? По крайней мере, не человек уровня Горбачева.
Аналогично об армии, КГБ. Полудохлый генералитет, КГБ, занятый отстаиванием своих корпоративных целей... Нет, это не враги, а товар для торговли на политическом рынке. И, лишив себя этого товара, Горбачев теряет игру. Он теряет ценность в глазах демократов. Остается роль посредника между республиками, но это можно разыгрывать один, два месяца, не более. Гипотетически цель могла быть лишь одна - приструнить демократов, напугав их командой квазипутчистов и сразу же убрав эту команду. Но почему же тогда сорвалась подобная комбинация?
Ответ может быть лишь один: один из путчистов сыграл двойную игру, сдав все карты Ельцину. Таким человеком мог быть только шеф КГБ.
Версия вторая. Квази-путч представляет собой демарш сильной "правой" структуры, которая двигает вперед буферную, марионеточную группу высших чинов, жертвуя ими ради успеха своих комбинаций. Полагаю, что в среде офицеров армии, КГБ, МВД имеется законспирированная "русская партия", может быть даже монархическая. Возникает, правда, вопрос: а что же при этом приобрели правые? Ведь вроде бы налицо одни сплошные потери для них. Победа демократии, не правда ли?! В серьезных политических шахматах, лично для меня, очевиден целый ряд стратегических выигрышей "правых".
Во-первых, крушение КПСС. Серьезные "правые" ненавидели КПСС всегда, изначально понимая всю двусмысленность ее роли. Но особенно люто они ненавидели ее в последний период.
Во-вторых, крушение СССР. Опять же серьезные "правые" всегда считали необходимым восстановление Российской Империи, пусть даже изначально в сколь угодно усеченном варианте. Потом, считали они, можно отвоевать упущенное.
В-третьих, падение М.С. Горбачева и укрепление Б.Н. Ельцина. Ельцин пока что "правых" устраивает. Они к нему присматриваются. Как и он к ним. В-четвертых, произошла разведка боем. В-пятых, произошла сдача "левым" всего игрового поля в заведомо неблагоприятный для них момент, когда они уже успеют взять на себя ответственность, но сделать ничего не успеют.
Версия третья. Игра против Горбачева и "обновленческой" номенклатуры Лукьянова и Янаева со стороны новой номенклатуры, идущей к власти, со снятой маской: нормальный капитализм, без социалистических реверансов, или, по крайней мере, почти без них (бюрократический капитализм). Интересы бюрократического (номенклатурного) капитала (борющегося и с коммунистами, и с "теневиками") представляют экономисты - Вольский и Явлинский, политики - Янаев и Шеварднадзе.
В этом случае игра идет и против Горбачева, и против Ельцина, но последовательно. Первая жертва - Горбачев, вторая - Ельцин. Номенклатура второго эшелона, рано или поздно, должна будет столкнуться с радикальной демократией, стоящей за Ельциным, и вряд ли она намерена проигрывать эту игру. В остальном третий сценарий сильно похож на первый.
В любом случае, нас ожидает отнюдь не пир победителей. Та борьба, которая шла до сих пор между так называемыми коммунистами и всем демократическим фронтом сменится новой внешне более пристойной, а внутренне гораздо более жесткой борьбой между очередным эшелоном номенклатуры и радикалами. Первый акт окончен. И кое-кто был вынужден снять маски. Что ж, таковы правила игры. Но начинается второй акт.
За штурмом Бастилии идет штурм Тюильри, а на смену Жиронде неизменно приходит Гора со своей гильотиной.
