А. Белоусов

Структурный кризис советской индустриальной системы

Прошлое гораздо полнее помогает пред-
сказать и объяснить будущее, чем это
считают многие авторы.
Ч. Макмиллан. "Японская
промышленная система"

1. Вместо введения

Ощущение системного кризиса, точнее, слома ключевых общественных механизмов, непригодность прежних критериев и координат для идентификации происходящих социальных процессов способствовали появлению трех мифологем.

Первая - что в начале 90-х годов произошел разрыв истории, нарушилась преемственность между социальным временем "до реформ" и "после реформ". Что предреформенное прошлое дает лишь сырой материал, из которого зарождающиеся социальные субъекты по новым правилам конструируют себя и общественное устройство.

Вторая - что нынешний системный кризис общества в целом имеет постперестроечное происхождение. Это что-то вроде "болезни роста", реакции на неадекватность старых общественных институтов (включая системы социальных ценностей и норм поведения) новой реальности и ее вызовам. В этом смысле кризис конструктивен: ломаются старые общественные формы и уклады и из их "обломков" возникают новые, обладающие органической целостностью и способностью к саморазвитию.

Третья - что "правила игры", по которым взаимодействуют субъекты в обществе, автономны к материально-вещественным условиям функционирования социальных структур. Что, например, "рыночная экономика" (под которой понимаются прежде всего соответствующая организация экономики и правила функционирования хозяйствующих субъектов) может быть интегрирована в практически любую ресурсно-технологическую воспроизводственную систему.

Эти три мифологемы проецируются на сферу экономики. Кризисные явления последних лет - падение производства и инвестиций, инфляция, разбалансированность финансовой системы - скрыли и отодвинули на второй план глубинные тектонические процессы, имеющие начало в структурно-технологической неравновесности советской экономической системы и в исчерпании потенциала ее роста. Отсюда - представление о том, что решение краткосрочных проблем "стабилизации" если и недостаточно для того, чтобы вывести российскую экономику на траекторию устойчивого долгосрочного развития, то по крайней мере не противоречит решению этой стратегической задачи и создает для него здоровую основу.

Очень четко в замысле, идеологии и в исполнении реформ проявилась мифологема об автономности рыночных "правил игры". Речь идет о том, что достаточно убрать плановый пресс, устранить механизмы планового функционирования экономики, либерализовать цены, убрать дотации и т.п. - и это создаст мощные импульсы как для формирования новой "рыночной" институционально-субъектной среды, так и устранения деформаций в материально-вещественной базе, ликвидации сфер неэффективного использования ресурсов.

Между тем опыт трех лет реформ показывает, что ресурсно-технологические условия воспроизводства определяют экономическую конъюнктуру в не меньшей степени, чем текущая экономическая политика. Скрытые глубинные процессы постоянно прорываются на поверхность, определяя как текущие параметры воспроизводства, так и реакцию хозяйства на рыночные правила их функционирования. Так, структурные диспропорции экономики и порождаемые ими приоритеты в распределении ресурсов отражаются в соотношениях "рыночных" цен и добавленной стоимости и соответственно в потреблении и накоплении. Состояние и технологическая структура производственной базы национального хозяйства обусловливают степень его зависимости от первичных ресурсов, минимально необходимые уровни инвестиций, импорта, добычи топлива, которые должны быть обеспечены для поддержания его функционирования. Уровень и структура затрат, запрограммированные соотношением и взаимодействием технологических укладов, определяют структуру спроса на первичные, промежуточные и конечные ресурсы.

В не меньшей степени структурный кризис российской экономики влияет на "выбор будущего", на формирование новой модели национального хозяйства России в долгосрочной перспективе.

Это влияние имеет двоякий характер. Во-первых, структурный кризис проявляется в актуализации стратегических угроз, связанных с проблемами самообеспечения экономики ключевыми ресурсами (энергия, продовольствие), критическим отставанием от развитых стран, неуправляемым ростом внешнего долга и др. Во-вторых, формирование новой модели национального хозяйства - это прежде всего вопрос о воспроизводстве и использовании имеющихся качественных ресурсов роста (материальных, человеческих, организационных) и тех относительных преимуществ, которыми располагает российская экономика с точки зрения мирового хозяйства. Однако мобилизация таких ресурсов и преимуществ практически невозможна без структурной перестройки национального хозяйства, обновления и сокращения производственного аппарата, эффективного встраивания научно-технического и организационного потенциала ВПК в систему воспроизводства.

Создание новой модели индустриального развития, обладающей потенциалом сбалансированного и устойчивого роста, - безусловно, стратегическая долговременная задача, стоящая перед нашим обществом. Но это и задача сегодняшнего дня - поскольку "генетический код" прежней разбалансированной индустриальной системы (утяжеленная структура, избыточные затраты и потери ресурсов, несопряженность технологических укладов, деградирующий производственный аппарат) неизменно воспроизводится и в новых рыночных условиях; имеющиеся качественные ресурсы бездарно теряются; пространство альтернатив развития экономики сужается до единственного сценария деиндустриализации страны.
 

2. Индустриальные системы и их модернизация
Cтруктура индустриальных систем

Индустриальная система (ИС) - это экономика, рассматриваемая в одном из ее аспектов, а именно в аспекте воспроизводства (наряду с этим можно выделить эколого-экономический, социально-экономический и другие аспекты). В первом, абстрактном приближении ИС может быть представлена как "треугольная" структура, вершинами которой являются: ресурсно-технологическая база; субъекты, организующие хозяйственную среду в соответствии со своими целями; "правила игры", по которым функционирует экономика. Более развернуто ИС может быть описана следующими ключевыми элементами:

1) производственно-отраслевая (ресурсная, продуктовая) структура экономики;

2) технологические заделы и пространство технологий, объединенные в систему взаимодействующих технологических укладов;

3) научно-техническая среда, которая формирует технологические заделы и адаптирует их к уже существующей системе;

4) производственная инфраструктура - системы энергообеспечения, транспорта, связи;

5) социальный механизм, обеспечивающий согласование макро- и микроцелей и мотиваций. Речь идет о сопряжении стоящих перед экономикой общих целей (вытекающих из актуальных угроз, приоритетов доминирующих субъектов, ресурсных и иных ограничений и т.п.) с системой общих социокультурных ценностей и норм, трансляции общих целей в систему индивидуальных трудовых и предпринимательских мотиваций;

6) механизм воспроизводства "человеческого капитала", в частности квалификации работников и предпринимателей;

7) институционально-субъектная среда, которая вырабатывает цели и обеспечивает их реализацию в рамках соответствующих организационных процедур и "правил игры".

8) организационно-управленческая культура.
 

Факторы и направления модернизации
индустриальных систем

Как любая общественная система, ИС находится в постоянном развитии, которое, как правило, не меняет ее системных свойств и "качества" механизмов. Однако на определенных этапах неизбежно возникают особые периоды (назовем их модернизациями ИС), когда происходит их глубинная трансформация, затрагивающая все ее основные элементы. Меняются господствующие цели и приоритеты, субъекты и "правила игры", производственно-технологическая структура - иначе говоря, ключевые механизмы, воспроизводящие органичность и саморазвитие ИС. Исторический опыт показывает, что импульс модернизации ИС исходит от трех факторов:

- исчерпание потенциала целей и приоритетов, на которые ориентируется ИС (социальные цели, освоение ниш мирового рынка и т.п.), что ведет к потере сопряженности между макро- и микроуровнем, технологической стагнации и утрате позиций в мировом хозяйстве. Примером этого являются переход к "обществу благосостояния" в США (30 - 50-е годы) и Западной Европе (50 - 60-е годы) и связанная с этим масштабная модернизация ИС;

- появление новых субъектов в связи с форс-мажорными политическими и военными обстоятельствами, имеющих амбициозные "модернизационные" цели и соответствующий политический и экономический потенциал для их реализации. Пример: действия авторитарных режимов в Латинской Америке, Южной Корее и т.п.;

- возникновение актуальных угроз, имеющих общенациональное значение. Пример: энергетический кризис на Западе во второй половине 70-х годов, обострение продовольственной проблемы в Китае в конце 70-х - начале 80-х годов и др.

Модернизация ИС - многоаспектный процесс, затрагивающий, как правило, все перечисленные выше элементы. Отсюда, ключевая проблема модернизации - это сопряженность преобразований, которая, как показывает мировой опыт, может быть обеспечена только при активном участии государства, часто в рамках мягкого или жесткого авторитаризма.

Можно отметить, что осмысление опыта модернизаций в странах Азии и Латинской Америки (60 - 80-е годы) изменило представление о том, какие моменты в этой сопряженности преобразований ИС являются узловыми, наиболее важными. В 50-е и 60-е годы в теориях модернизации явно доминировал "технократический" (в широком смысле) подход: главной считалась согласованность между технологическими, образовательными, институциональными и организационными элементами ИС. В 80-х годах стал доминировать, скорее, социокультурный подход: в качестве ключевого стало рассматриваться согласование техно-организационных преобразований с социокультурными ценностями и традициями (1).

Схематично основные векторы преобразований при модернизации ИС могут быть описаны следующим образом:

- появляются субъекты, которые осознают необходимость изменения целей и приоритетов экономического развития, актуальные угрозы и ограничения, обладая при этом политическими и экономическими возможностями для мобилизации ресурсов (поэтому модернизации ИС, как правило, начинаются при смене господствующих групп политической элиты). Создается идеологическое обеспечение модернизации, необходимое для того, чтобы заработал социальный механизм поддержки изменений ИС, изменяются "правила игры" действующих хозяйственных агентов;

- формируется структурное ядро новой ИС, т.е. комплекс взаимосвязанных производств, ориентированных на реализацию новых целей и способных обеспечить долговременную адаптацию экономики к изменяющимся условиям ее функционирования (обеспеченности ресурсами, воздействию мирового хозяйства, изменению социальных запросов и др.);

- в соответствии с требованиями структурного ядра изменяются обеспечивающие системы: научно-техническая среда, производственная инфраструктура, система подготовки кадров;

- под воздействием структурного ядра и инфраструктуры трансформируются традиционные отрасли (индустриальная периферия);

- формируются и выдвигаются на первый план социальные группы (новая хозяйственная элита), индивидуальные цели которых сопряжены с общими целями модернизации;

- происходит институциализация новых субъектов, реализующих задачу завершения модернизации и функционирования ИС. Изменения закрепляются в нормах организационно-управленческой культуры.
 

Модели модернизации индустриальных систем

С точки зрения требования общей сбалансированности модернизируемой экономики сдвиги в производственно-отраслевой структуре ИС должны быть увязаны с изменениями в структуре конечного спроса. Поэтому, как показывает мировой опыт, модернизация ИС всегда ориентирована на один из "приоритетных" элементов конечного спроса. Соответственно можно выделить четыре типа модернизации:

1) потребительски-ориентированная модель;

2) экспортно-ориентированная модель;

3) модернизация, ориентированная на достраивание структуры ИС (импортозамещение, замещение одних видов ресурсов другими, повышение общей эффективности производств), - инвестиционно-ориентированная модель;

4) милитаризация экономики, ориентация на производство вооружений.

Потребительски-ориентированная модель (I). Одна группа стран, осуществлявших потребительски-ориентированную модернизацию ИС, - это слаборазвитые страны с низким исходным уровнем насыщения первичных потребностей (в частности, к ним относятся Китай и Индия). Реализация этой модели предполагает: создание условий для повышения товарности сельского хозяйства; рост реальных доходов населения, формирующих потребительский спрос; модернизацию сельского хозяйства и переработки его продукции; развитие жилищного строительства (в связи с неизбежной урбанизацией); институциализацию внутреннего рынка и т.д.

Однако в этот вариант модернизации ИС встроены два жестких ограничения. Во-первых, высокая капиталоемкость при, как правило, дефиците внутренних финансовых накоплений и отсутствии материальной базы для инвестиций. Сектором, который попадает в структурное ядро, становится сельское хозяйство и сопряженные с ним отрасли. Если на первых порах удается увеличить товарность производства, это дает хорошие результаты. Но затем экономика подходит к пределам, связанным с архаичностью технологий в сельском хозяйстве, необходимостью его индустриализации, с развертыванием соответствующей инфраструктуры (прежде всего энергетики). Во-вторых, как правило, очень низкий спрос, обусловленный бедностью населения и неразвитостью внутреннего рынка. С этим ограничением столкнулись Индия, ряд стран Латинской Америки.

Потребительски-ориентированная модель (II). Другая группа стран, реализовывавших потребительски-ориентированную модель модернизации ИС, - это, наоборот, страны с высоким уровнем насыщения первичных потребностей, переходящих к новым потребительским стандартам и ориентирам. Примеры модернизации такого типа: США, начиная с "нового курса" Рузвельта (30-е годы) до конца 60-х годов; поcлевоенная Германия.

Структурные сдвиги в модернизируемой ИС принимают потребительскую направленность, опираясь на динамичный рост доходов населения и социальных расходов государства. Последние стимулируют быстрое развитие производства предметов потребления, в первую очередь автомобилей и других технически сложных товаров длительного пользования (ТС ТДП). Отрасли, производящие ТС ТДП, формируют структурное ядро модернизации, их развитие оказывает сильное преобразующее воздействие на другие секторы экономики. Параллельно формируется и укрепляется средний класс, трудовые и предпринимательские мотивации которого увязаны с потреблением "капитальных благ".

Следует подчеркнуть, что важным моментом этого варианта модернизации является мощный прогресс в технологиях, который отражается в общем повышении эффективности воспроизводства. Он реализуется по трем главным направлениям. Во-первых, доминирующими становятся относительно некапиталоемкие производства ТС ТДП, что ослабляет инвестиционную нагрузку на экономику; не случайно в США в 50-е годы капиталоемкость снижалась в среднем на 1,1% в год, а в 60-е - росла всего на 0,4% в год (для сравнения: в Японии, реализующей третью, инвестиционно-ориентированную модель модернизации ИС, рост капиталоемкости в эти же периоды составил соответственно 6,2 и 3,6% в год). Во-вторых, развитие передовых технологий в социально-ориентированных отраслях способствует снижению материалоемкости и нацеливает спрос на новые качественные виды базовых ресурсов (в США бум в производстве автомобилей, бытовой техники, непроизводственном строительстве обусловил расширение сфер использования пластмасс, алюминия, прогрессивных видов проката, быструю электрификацию домашнего хозяйства. Позднее бытовая электротехника оказала сильное воздействие на развитие полупроводников и компьютерной индустрии). В-третьих, удорожание рабочей силы и рост расходов на социальное обеспечение стимулирует автоматизацию и подготавливает распространение информационных технологий.

Экспортно-ориентированная модель. В рамках этой модели модернизации стратегическая цель - экспансия на мировом рынке, расширение экспорта промышленных товаров с высокой степенью обработки (соответственно с высокой долей добавленной стоимости). За счет этого решаются сразу пять задач: преодолевается узость внутреннего рынка; мобилизуются дополнительные источники накоплений (помимо доходов от экспорта такая стратегия модернизации, как правило, сопряжена с притоком иностранных инвестиций); модернизация ИС с самого начала ориентируется на высокие технико-технологические и организационные стандарты передовых стран; стимулируется диверсификация промышленного производства; в ряде случаев удается эффективно задействовать "преимущества отсталости" развивающихся стран, связанные с дешевизной рабочей силы и сырья, использованием "готовых" индустриальных технологий и возможностей тиражирования промышленных образцов, пониженными требованиями к экологии и т.п.

Примеры этой модели модернизации продемонстрировали дальневосточные НИС (Южная Корея, Тайвань, Гонконг, Сингапур), страны АСЕАН (Индонезия, Малайзия, Таиланд) и, с некоторыми оговорками, латиноамериканские НИС (Мексика и Бразилия). Вообще можно отметить, что применение программ "стабилизации" в странах Азии и Латинской Америки давало конструктивный результат тогда, когда расширялся пояс экспортно-ориентированных производств с продвинутыми технологиями (пример Боливии показывает, что простая экспортная переориентация ИС, достигнутая в результате "стабилизации", без облагораживания технологической среды и роста качественного уровня производства не приводит к позитивным результатам).

Можно выделить по крайней мере четыре ограничения, с которыми сталкивается экономика при реализация рассматриваемой модели модернизации ИС.

Первое. Со второй половины 80-х годов резко усложнились условия "трансплантации" передовых технологий в технически и организационно отсталые структуры модернизируемых экономик. Период с 70-х по первую половину 80-х годов был достаточно благоприятен для модернизации ИС стран "третьего мира", поскольку развитые страны перебазировали туда сырьевые энергоемкие производства. Кроме того, как отмечалось в "Опыте экономических реформ" (2), пока электроника использовалась преимущественно для "начинки" бытовой техники, возникали благоприятные возможности модернизации отсталых ИС на основе "отверточных технологий", тиражирования технических образцов, развития трудоинтенсивных производств, ориентированных на экспорт.

Со второй половины 80-х годов, в связи с вступлением центра мирового хозяйства в новую стадию развития и использования технологий, ключевыми факторами стали не тиражирование, а постоянное обновление продукции при высокой информатизации технологических процессов. Это предполагает наличие соответствующего обеспечения: вспомогательных производств, инфраструктуры, организации рынка, непрерывной переподготовки кадров и дисциплины труда и т.п. - т.е. того, чем модернизируемые ИС, как правило, не располагают и что не может быть привнесено извне. Кроме того, широкое развитие получили трудосберегающие технологии, уменьшающие одно из главных "преимуществ отсталости" - дешевизну рабочей силы. Не случайно поэтому в 80-е годы наметилась тенденция относительного свертывания в странах "третьего мира" производства полупроводников, микропроцессоров и других электронных компонент за счет переноса его в центр мирового хозяйства (3).

Второе. Возникают большие трудности в обеспечении технологической целостности ИС. В большинстве стран, реализующих эту модель модернизации, экспортно-ориентированные секторы не обладают "критической массой" для преобразования традиционных секторов и укладов и даже для формирования инвестиционного спроса (едва ли не единственное исключение из этого - Южная Корея). Длительное время экспортный сектор существует в виде обособленного анклава наряду с сохранением и даже доминированием архаичных технологических систем. Возникает опасная тенденция разрывов технологической ткани экономики, "разбегания" технологических укладов.

Третье. Рассматриваемая модель модернизации ИС, как правило, предполагает встречный импорт технологий и в большинстве случаев компонентов производства. Здесь возникают две опасности. Во-первых, освоение новых технологий крайне затруднено без "сопутствующего" импорта капитала, расширение которого может привести к утрате национального контроля над частью экономики (не случайно поэтому Южная Корея и Тайвань, наращивая импорт технологий, весьма сдержанно относились к иностранным инвестициям). Во-вторых, формирование технологической и научно-технической базы ИС на основе импорта оборудования, лицензий, ноу-хау и др. ведет к росту зависимости ключевых долговременных факторов воспроизводства от внешних условий: конъюнктуры мирового рынка, состояния платежного баланса, внешнего долга, доступа к кредитам.

Четвертое. Реализация данной модели способствует усилению социальной неоднородности общества и обострению противоречий между группами предпринимателей, ориентированных на внутренний и на внешний рынок. Ключевыми проблемами становятся вопросы протекционизма, таможенных пошлин и регулирования валютного курса, доходов экспортного сектора и остальных отраслей и др. (следует отметить, что этот вариант модернизации ИС всегда сопровождается перераспределением реальных доходов из неэкспортных в экспортные секторы, через механизмы валютного курса, инфляции и налогов). Поэтому в большинстве случаев согласование интересов конкурирующих социальных групп и соответствующее идеологическое обеспечение модернизации достигается в рамках авторитарного режима.

Модернизация, ориентированная на достраивание структуры ИС (инвестиционно-ориентированная модель). В ряде случаев модернизация ИС имеет "самодостаточный" характер. Ее ведущим мотивом становится повышение технико-технологического уровня экономики, ресурсозамещение (переориентация с дефицитных на недефицитные ресурсы, например энергоемкого на трудоемкий тип роста) и достраивание ИС до органической целостности (пример: импортозамещение). Поскольку такая модель является капиталоемкой и инвестирование становится в определенном смысле самоцелью, ее можно также характеризовать как инвестиционно-ориентированную.

Можно отметить, что, в отличие от предшествующих, рассматриваемая модель не сопряжена с долгосрочными социальными целями экономического роста. В этом смысле она является промежуточной, базовой для последующей переориентации ИС либо на внешний рынок (экспорт), либо на внутреннее потребление, либо на оборону.

Именно такую модель модернизации ИС реализовали СССР в 30-е годы и Япония в 60 - 70-е годы. Во многом по этой схеме происходила модернизация экономики голлистской Франции в 60-е годы. На ранних стадиях перестройки ИС ее придерживались Мексика и Бразилия, а также Турция, что облегчило этим странам выход на мировой рынок со сравнительно сложными видами промышленной продукции (4). С оговорками к этому типу модернизации можно отнести Чили (после 1982 г.).

Один из наиболее удачных примеров модернизации этого типа - перестройка экономики Японии по стадиям технологических переделов, продолжающаяся практически до конца 70-х годов (с конца 70-х и особенно в первой половине 80-х годов развитие экономики Японии происходило при доминировании экспортных ориентиров. Согласно данным, приведенным в книге "Япония: смена модели экономического роста" (5), в 60-е годы вклад экспорта в прирост ВВП в Японии составлял в среднем около 10%, в первой половине 70-х годов - около 15%. В 80-х годах эта доля резко возросла: в 1980 - 1985 гг. она превысила 30%, причем в 1981, 1982 и 1985 гг. - 50%. С 1986 г. проявилась новая тенденция переориентации экономики на внутренний рынок).

Особый характер человеческих отношений, социальных норм поведения, развитие коллективных форм социальных гарантий (включая защиту от безработицы) создали уникальные социальные условия, позволяющие в условиях "корпоративной демократии" временно снять актуальность потребительских ориентиров модернизации и обеспечить высокую норму сбережения при относительно низком уровне реальных доходов населения. С другой стороны, слабость первоначальных конкурентных позиций национального хозяйства ограничивала возможности экспортно-ориентированной модели модернизации. В течение 60-х и 70-х годов Япония с поразительной последовательностью реализовывала стратегию формирования целостной ИС, опирающейся на заимствование наиболее эффективных технологических систем Запада. Целью, особенно отчетливой после начала энергетического кризиса, стало ресурсосбережение (низкая энерго- и материалоемкость производства).

Стратегия модернизации состояла в согласованном преобразовании смежных производственных звеньев национального хозяйства. В структурное ядро ИС последовательно входили: отрасли конструкционных материалов, включая химию; судостроение и автомобилестроение; бытовая электроника; средства информатизации и повышения гибкости технологических процессов. Трансформация структурного ядра повлекла развитие транспортных систем, атомной энергетики, связи и информационных систем. Наконец, в процесс модернизации оказались вовлечены "периферийные секторы", в частности легкая промышленность и сельское хозяйство. Эта модель модернизации, основанной на "заимствовании" новейших технологий, позволила затем активно включить экономику в систему мирохозяйственных связей, с ходу захватив передовые рубежи в мировом экспорте.

При реализации этой модели модернизации можно также выделить пять ключевых проблем (ограничений).

Первая: финансовое обеспечение "инвестиционного рывка". Как показывает опыт, модернизация такого типа практически невозможна за счет самофинансирования растущего инвестиционного сектора и неизбежно сталкивается с дефицитом сбережений. Его преодоление может осуществляться за счет следующих источников: традиционных секторов экономики (сельское хозяйство), традиционного (сырьевого) экспорта, снижения реальных доходов населения, иностранной помощи и кредитов. Мобилизация первого источника ведет к деградации (или по крайней мере к консервации отсталости) аграрного сектора, что увеличивает вероятность провала всей стратегии модернизации: как показывает опыт послевоенных модернизаций, устойчивый успех достигается лишь в тех случаях (Япония, Китай, Южная Корея, Тайвань), где модернизация промышленных структур увязана с адекватными преобразованиями в сельском хозяйстве. Второй источник является ненадежным и неустойчивым из-за ухудшения мировой конъюнктуры торговли энерго-сырьевыми ресурсами (пример Чили, где доходы от экспорта меди позволили наращивать государственные инвестиции с 5,1% ВВП в 1982 - 1984 гг. до 9,2% ВВП в 1985 - 87 гг. (6), является редким исключением). Третий источник ухудшает социальные условия модернизации. Четвертый - малодоступен (исключением по политическим причинам является Чили), так как финансовое равновесие и либерализация экономики, являющиеся критериями предоставления кредитов международными организациями, труднодостижимы при данной модели модернизации.

Вторая: материальное и организационное обеспечение инвестиций. Экономика, вступающая на путь инвестиционно-ориентированной модернизации, оказывается перед дилеммой: либо развивать собственную инвестиционную базу (т.е. производство оборудования и конструкционных материалов, строительные мощности, соответствующую научно-техническую и проектную базу и т.п.), либо импортировать соответствующие элементы технологических систем. Первый путь требует гигантской мобилизации ресурсов, что, за редким исключением, (Япония) "закладывает" технологическое отставание и низкую конкурентноспособность экономики в будущем. Второй путь, как правило, ведет к несопряженности технологических укладов в ИС ("нестыковке" импортируемых технологий с имеющимся ресурсным, инфраструктурным и научно-техническим обеспечением, а также общей технологической средой) и неэффективному использованию заимствованных материально-технических систем - т.е. опять же к отставанию и к низкой конкурентоспособности экономики.

Третье ограничение: неизбежно высокая капиталоемкость экономического роста, по крайней мере на этапе модернизации ИС. Это ведет к тому, что инвестиционный сектор начинает работать с перегрузкой, теряет возможность к самообновлению и становится источником распространения устаревших технологий в экономике (нечто подобное произошло в СССР в 70-е и 80-е годы). Это ограничение преодолевается за счет двух факторов: перехода к режиму инвестирования с высокой нормой замены устаревших технологических элементов; подключения внешней торговли, вынесения части производств инвестиционного сектора (конструкционные материалы, оборудование) за пределы национального хозяйства.

Четвертое ограничение, связанное с третьим: как правило, высокая металло- и энергоемкость национального хозяйства при рассматриваемом варианте модернизации. Уровень ресурсоемкости в любой экономике складывается из двух компонент: технологической и структурной. Если первая может быть снижена за счет целенаправленного "приживления" передовых технологий, то снижение второй (структур-ной) компоненты весьма проблематично в силу того, что ресурсоемкий инвестиционный сектор приобретает высокий удельный вес в модернизируемой ИС.

Пятое ограничение - трудности мобилизации социальной поддержки. Практически инвестиционно-ориентированная модернизация сопряжена с "затягиванием поясов" населением. Проблема решается с помощью идеологии коллективизма и государственности, создания жесткой иерархии статусов с сильными статусными преимуществами для тех социальных групп, которые являются ключевыми (научно-технические работники, работники инвестиционных секторов и т.п.).

Милитаризация экономики. Этот тип модернизации имел место в предвоенной Германии и отчасти в Израиле. Как показывает опыт этих стран, государственные оборонные программы могут создать достаточно мощный импульс преобразований ИС, включая научно-техническую среду и инфраструктуру. Однако наряду с масштабными социальными, политическими и экономическими (инфляция, поглощение ресурсов) издержками от милитаризации общества ключевая проблема состоит в "закрытости" ВПК. Успех может быть только в том случае, когда ВПК становится "генератором" качественных преобразований, доступных для невоенных производств.
 

3. Модернизация советской индустриальной
системы в 50 - 60-е годы: предпосылки
структурного кризиса

Кризис советской ИС, принявший в 70 - 80-х годах скрытую, а в 90-х годах - открытую (спад производства, ускорение инфляции) формы, генетически связан с теми успехами, которые советская экономика демонстрировала в 50-е и 60-е годы. Мощный ресурсный и технологический потенциал, созданный в 30-е и 40-е годы, позволял в течение длительного времени успешно совмещать реализацию крупномасштабных целей: развертывания военно-стратегических программ и повышения жизненного уровня населения. Однако созданная в этот период ИС оказалась неспособной противостоять социальным, ресурсным, военно-политическим вызовам 70 - 80-х годов, что в конечном счете привело к ее коллапсу.
 

Цели и логика послевоенной модернизации
советской ИС

50-е годы - особый период в истории советской экономики. Его специфика состоит в совпадении во времени нескольких стратегических моментов в политической, социальной и экономической жизни страны, отражающих завершение одних этапов развития и начало других. Завершилось восстановление разрушенного во время войны хозяйства, и неизбежно встала проблема: "как жить дальше", как использовать и развивать промышленный потенциал. Проявились внешние угрозы, связанные с изменением геополитической ситуации, фактором ядерного оружия и началом блокового противостояния сверхдержав. Произошла не только смена господствующих групп политической элиты, но и существенно измененились правила политической игры (их смягчение и усиление "второго эшелона" руководителей). После военных тягот и "демонстрационного эффекта" от уровня жизни в Западной Европе возникла необходимость перестройки социальных механизмов.

Все это обусловило выдвижение на первый план новых стратегических целей экономического роста и начало модернизации советской ИС. Логика и цели модернизации определялись тремя главными факторами.

Во-первых, жестко проявилась необходимость возврата "социального долга", накопленного за годы предвоенной индустриализации и войны. И социальная, и политическая обстановка требовали переориентации экономики на динамичное повышение жизненного уровня людей, который был крайне низок. Это обусловило не только приоритет социальных целей, но и их содержание - удовлетворение первичных потребностей в продуктах питания, одежде, жилье.

Во-вторых, доминирующими стали цели сохранения военно-политического лидерства, статуса сверхдержавы, достигнутого в итоге второй мировой войны. Эти цели, определившие логику развития ВПК, заложили основу "технологического соревнования", приведшего позднее к технологической сегментации советской ИС.

В-третьих, возникла возможность (и необходимость) освоения нового экономического пространства, интеграции экономик Восточной Европы в единую метахозяйственную систему. Это предопределило формирование национальных хозяйств стран-сателлитов, ориентированных на импорт советских энергосырьевых ресурсов (ЭСР) и встречный экспорт конечной продукции.

Одновременная реализация этих целей стала возможной благодаря ресурсным возможностям и технико-технологическим заделам, которыми обладал СССР в этот период. Они складывались из четырех элементов:

а) наличия малоосвоенной топливно-сырьевой базы, позволяющей наращивать мощности тяжелой индустрии (энергетики, металлургии и химии) в долгосрочной перспективе;

б) наличия относительно нового производственного аппарата тяжелой индустрии, созданного в предвоенные и военные годы, а также развитой научно-технической и образовательной базы;

в) наличия резервов низкоквалифицированных трудовых ресурсов;

г) приращения качественного производственного потенциала за счет европейских стран (Чехословакия и Германия).

Отмеченные особенности обусловили такой режим модернизации ИС, который сочетал динамичный рост экономики (табл. 1) с энергичными структурными сдвигами, опирающимися на высокую норму инвестиций. Структурная перестройка обеспечивала согласование между целями, технологиями и ресурсными возможностями экономики.

Таблица 1. Характеристики экономического роста в 50 - 80-х годах
(среднегодовые темпы прироста, %)

"+" - рост показателя;

А - без учета скрытого роста цен; Б - с учетом скрытого роста цен. Реальные доходы на душу населения приведены с учетом подавленной инфляции (вынужденных сбережений), среднегодовые темпы роста которой составили в 1976 - 1980 гг. - 0,9%, в 1981 - 1985 гг. - 1,8%.

Однако с самого начала в модели модернизации ИС была заложена двойственность, которая позднее привела к разрушительным последствиям: созданию, по существу, двух конкурирующих (за ресурсы) экономик, технологической поляризации народного хозяйства, перегрузке инвестиционной и ресурсной базы. Причем эта двойственность пронизывала все элементы ИС: от структурно-технологических до социальных и институциональных.

С одной стороны, начавшаяся в 50-е годы модернизация тяготела к потребительски-ориентированному типу. Создавалась эшелонированная база для развития потребительского сектора экономики. Менялся социальный механизм: реформы 60-х годов были ориентированы на то, чтобы встроить денежные доходы и конкуренцию в социальную систему "потребление - трудовые мотивации".

С другой стороны, модернизация имела черты милитаризации экономики (четвертая модель). Формировался замкнутый мир ВПК с во многом автономным кругооборотом ресурсов, закрытой системой научно-технического, технологического и кадрового обеспечения, с собственной инфраструктурой (системы связи) и с особыми социальными стимулами и нормами поведения (иерархически-статусная система доступа к жилью и другим капитальным благам независимо от денежных доходов).
 

Структурный аспект модернизации советской ИС

Приоритеты модернизации ИС потребовали качественных изменений в структуре советской экономики. Можно выделить три группы структурных сдвигов, доминирующих в период формирования новой ИС и определивших общую картину экономического развития страны на длительную перспективу.

Первая группа структурных сдвигов была связана с реализацией социальных целей. Она охватывала взаимосвязанные производства, обеспечивающие выпуск товаров первой необходимости и ввод жилья.

1) Легкая и пищевая промышленность - сельское хозяйство - химия и сельскохозяйственное машиностроение.

Здесь прежде всего ослаблялись сырьевые ограничения на развитие потребительского сектора. В сельском хозяйстве были достигнуты высокие темпы прироста его продукции: в 1951 - 1960 гг. - 5,2% в год, в 1961 - 1970 гг. - 3,8% в год). Это обеспечивалось его ускоренной механизацией, которая позволила оптимизировать сроки проведения сельскохозяйственных работ и компенсировать отток занятых. Энергетические мощности в отрасли возрастали в 50-х и 60-х годах соответственно на 9,6 и 8,0% в год, потребление электроэнергии - на 20,6 и 14,5% в год.

Повышение урожайности зерновых (в 50-е и 60-е годы в 1,5 и 1,4 раза) обеспечивалось за счет резкого расширения поставок минеральных удобрений, которые за 20 лет выросли (на 1 га пашни, в усл. ед.) в 6,7 раза. Такой скачок был достигнут в рамках реализуемой с конца 50-х годов программы химизации народного хозяйства, которая одновременно расширяла сырьевую базу легкой промышленности: выпуск химических волокон увеличился в 50-х годах в 8,7 раза, в 60-х годах - в 2,9 раза.

2) Строительство жилья - расширение строительной базы - производство стройматериалов и строительной техники.

Развертывание жилищного строительства одновременно с наращиванием производственных капитальных вложений (КВ) потребовало расширения ресурсной базы строительства. Это осуществлялось за счет резкого (в 1956 - 1970 гг. в 17 раз) увеличения производства сборного железобетона, что позволило смягчить ограничивающее воздействие металлопроката на динамику строительно-монтажных работ (СМР); увеличения трудовых ресурсов за счет высвобождаемых в сельском хозяйстве (за 20 лет их рост составил 2,8 раза); наращивания выпуска строительной техники (в 10,3 раза).

Вторая группа структурных сдвигов была связана с перестройкой энергетической базы экономики по цепочке: потребление энергии - электроэнергетика - производство топлива.

Модернизация ИС сопровождалась ростом крупных потребителей электроэнергии (строительства, сельского хозяйства, химической промышленности, коммунального сектора), развертыванием электроемких военных программ; электрификацией железнодорожного транспорта. Эти факторы определили ускоренное развитие электроэнергетики (см. табл. 2), опережающей в 50-е и 60-е годы рост национального дохода соответственно в 1,2 и 1,4 раза.

Ускоренная электрификация экономики сопровождалась, в свою очередь, модернизацией технологической базы электроэнергетики и соответственно перестройкой народнохозяйственного спроса на топливные ресурсы: активным замещением угля нефтепродуктами и газом. Если в 1950 г. доли нефтепродуктов, газа и твердого топлива в потреблении энергоресурсов на ТЭС составили соответственно 7,3 и 90%, то в 1960 г. - 9,15 и 76%, а в 1970 г. - уже 23, 24 и 53%. Адекватной "реакцией" на изменение структуры спроса на энергоносители стало поддержание высоких темпов добычи нефти и газа, достигаемое за счет форсированного освоения новых месторождений.

Таблица 2. Производство энергоресурсов в 50 - 80-х годах

А - среднегодовые темпы прироста, %; Б - соотношение с темпами прироста национального дохода.

Третья группа структурных сдвигов была связана с формированием машиностроительного комплекса и развитием сопряженных производств конструкционных материалов.

Отмеченная выше двойственность модернизации 50 - 60-х годов проявилась в том, что машиностроение оказалось под двойным давлением: а) инвестиционного спроса и б) военных программ. Масштабные изменения в топливно-сырьевой базе ИС предопределили динамику и приоритеты распределения капитальных вложений. Объектами инвестиций стали прежде всего потребительский комплекс (сельское хозяйство, легкая и пищевая промышленность), электроэнергетика, химическая промышленность, а также производство конструкционных материалов, накладывающее ограничение на рост СМР и инвестиционные возможности экономики в целом (табл. 3).

Таблица 3. Динамика капитальных вложений в 50-е - 80-е годы
Темпы роста в % к предшествующему пятилетию

Относительные индексы

Одновременно развертывание крупных военно-стратегических программ (ракетно-космическая, атомная, перевооружение подводного флота и др.) сопровождалось ускорением динамики выпуска вооружений: если в начале 60-х годов соотношение между годовыми темпами прироста в ВПК и в машиностроении в целом составляло 0,71, то к началу 70-х годов оно достигло 1,1. ВПК, имеющий безусловный приоритет в удовлетворении спроса на качественные ресурсы, поглощал значительную часть продукции приборостроения, электротехники, точного станкостроения, средств автоматизации.

Высокий конкурирующий спрос на капитальные вложения со стороны приоритетных энергосырьевых отраслей обусловил замедленный рост инвестиций в "ядро" машиностроительного комплекса (электротехнику, производство металлообрабатывающего оборудования), определяющее технологический облик машиностроения и качественный уровень выпускаемой техники. В 50-е годы динамика КВ в машиностроение заметно отставала от общего роста производственных инвестиций (см. табл.3); начавшийся в 60-е годы ускоренный рост вложений в машиностроительный комплекс был связан не с качественным повышением его технического уровня, а главным образом с развертыванием новых мощностей по выпуску мобильной техники, оборудования для энергетики, легкой и пищевой промышленности.

Отмеченные факторы: отставание инвестиций в "ядро" машиностроительного комплекса; высокая нагрузка на его конечные звенья; отток качественных ресурсов в ВПК - обусловили такой режим воспроизводства машиностроения, который вел к его технологическому отставанию. Уже в 60-е годы замедлилось обновление выпускаемой техники: количество ее новых типов стабилизировалось, а по ряду видов (энергетическое оборудование, автомобили, сельскохозяйственные машины) наметилось его снижение. В гражданском машиностроении закреплялись массовые универсальные технологии, ориентированные на ускоренный выпуск продукции с невысокими потребительскими характеристиками.

Сложившаяся в 50 - 60-х годах ИС обладала высокой целостностью в двояком смысле. Во-первых, структурные сдвиги обеспечивали тесную согласованность между социальными и военно-стратегическими целями экономического роста с ресурсной базой народного хозяйства. Во-вторых, благодаря масштабным капитальным вложениям поддерживалось динамическое равновесие между основными секторами народного хозяйства (инвестиционным, потребительским, сырьевым, энергетическим, производством конструкционных материалов, инфраструктурой), таким образом, чтобы эти секторы не создавали ограничений друг для друга.

Однако эта целостность достигалась лишь в рамках "расширяющейся экономики". Сформировалась структура экономики, характеризующаяся двумя взаимообусловливающими особенностями: а) жесткой зависимостью экономического роста от масштабов вовлечения первичных ресурсов (и соответственно от объемов инвестиций в топливно-сырьевые отрасли) и б) разбухшим инвестиционным сектором, технологическая отсталость которого определяет повышенный народнохозяйственный спрос на базовые ресурсы.
 

4. Предпосылки структурного кризиса
советской индустриальной системы
Пределы саморазвития советской ИС

Сложившаяся в итоге модернизации 50 - 60-х годов советская ИС имела генетически заданные пределы саморазвития, определяющие ее потенциал, и соответственно сроки и характер следующей модернизации. Эти пределы проявились в 70-х годах как ресурсные ограничения и "узлы напряженности" в структуре экономики.

1. Насыщение первичных потребностей населения в продуктах питания, предметах гардероба, бытовой техники вызвало сдвиг в его потребительских стандартах. В результате стала проявляться ограниченность тех социальных целей, под которые формировалась ИС.

Динамизм советской экономики в 50-е и 60-е годы объясняется не только ее ресурсным потенциалом, но и в первую очередь тем, что потребительские цели, на которые она ориентировалась, отвечали потребностям и интересам социально активных групп. Эта адекватность лежала в основе социальной поддержки модернизации, высокой социальной мобильности и трудовых мотиваций.

В 50 - 60-е годы в стране произошла своеобразная "революция первичных потребностей". За 20 лет душевой уровень потребления мясо-молочных продуктов возрос почти в 2 раза, овощей и фруктов - в 2,2 раза, предметов гардероба - в 2 - 6 раз. В результате к концу 70-х годов уровень потребления продуктов первой необходимости стал сопоставим с западными стандартами начала 60-х годов - периода, когда в Западной Европе происходил поворот к "обществу благосостояния". Высокой степени насыщенности достиг парк бытовой техники (телевизоры, холодильники, радиоприемники). Это не снизило актуальности дальнейшего насыщения потребностей в жилье и качественных продуктах питания, но в то же время сместило приоритеты потребления в сторону "капитальных благ": жилья, качественных ТС ТДП.

2. Пределы развития ИС задавались также возможностями взаимосопряженного роста капитальных вложений и энергосырьевых ресурсов (ЭСР).

При изначально высокой капиталоемкости экономического роста, обусловленной моделью модернизации ИС, режим инвестиций определялся не мотивами ресурсосбережения или качественного обновления продукции и технологий, а: 1) развитием (расширением) ресурсной базы, вовлечением дополнительных энергосырьевых и трудовых ресурсов в воспроизводство; 2) достраиванием недостающих структурных звеньев ИС, опирающихся на прирост массовых ресурсов. Отсюда возникли предпосылки для закрепления и расширения зон ресурсоемких технологий, образовавших в конце концов единое ресурсно-технологическое пространство (массовые ресурсы - технологии наращивания их выпуска - ресурсоемкие технологии их переработки).

Расширение этого пространства, естественно, сопровождалось возрастанием народнохозяйственного спроса на ЭСР, точнее, усилением зависимости экономического роста от их предложения. Отсюда - особый, форсированный режим наращивания выпуска ЭСР (в частности, в топливном секторе) и, как следствие, рост капиталоемкости ЭСР, смещение приоритетов инвестиций в сторону энергосырьевых секторов, что замыкало круг: вело к расширению зон технологической деградации, что увеличивало спрос на ЭСР и т.д.

3. Важной особенностью советской ИС явилась подчиненная роль машиностроения в механизме структурных преобразований (исключение - отрасли ВПК, развитие которых имело самодовлеющий характер). Структурные сдвиги в машиностроении определялись потребностями секторов, образующих "структурное ядро" модернизации. В силу этого машиностроительный комплекс развивался не по принципу замещения (как, например, в США), а дополнения: его новые производственные звенья и соответствующие им ресурсно-технологические цепи интегрировались в систему воспроизводства, не вытесняя, а достраивая ее старые элементы. В результате доминирующей чертой развития советской ИС стало разбухание производственного аппарата, сопровождающееся (особенно в 70-е и 80-е годы) гигантской нагрузкой на машиностроение и формированием избыточного спроса на черные металлы и энергоресурсы.

4. В советскую ИС еще при формировании была встроена анклавность технологических укладов. В ИС выделились три группы производств, различающихся режимом воспроизводства: 1) отрасли ВПК, образующие технологически замкнутую группу, участвующие в "технологической гонке" с Западом; 2) технологически стагнирующие (и даже деградирующие) инвестиционные и потребительские отрасли, функционирующие в режиме, задаваемом динамикой ЭСР; 3) производства ЭСР, вектор технологических сдвигов в которых задавался необходимостью форсированного наращивания выпуска продукции.

Усиливалась поляризация научно-технической базы, технологических заделов и соответственно качественных приращений в технологиях. Они концентрировались в 1-й группе, все более отрывающейся от гражданских секторов, и в 3-й группе, где они обесценивались избыточными затратами ЭСР в производствах 2-й группы; что касается гражданских конечных производств, то здесь усиливалась технологическая деградация, частично компенсируемая импортом машин и оборудования.
 

70-е годы: формирование "узлов напряженности"
в структуре индустриальной системы

Период первой половины 70-х годов характерен тем, что впервые проявились ограничения сложившейся модели индустриального роста. В структуре экономики стали возникать "узлы напряженности", устойчиво лимитирующие развитие смежных звеньев и народного хозяйства в целом. Это отразилось на темпах экономической динамики, снижавшихся по сравнению с предыдущим пятилетием с 8 до 6% в среднем за год.

Металлургия и инвестиции. Одним из таких "узлов" стала черная металлургия. Высокая инвестиционная активность обусловила возрастающую нагрузку на производственный аппарат отрасли. Это привело к технологическому отставанию и в итоге к снижению динамики производства: среднегодовые темпы выпуска проката упали с 6 до 4%.

Ограничение со стороны конструкционных материалов на темпы роста инвестиций значительно ужесточилось. Одновременно с этим усилился отток КВ в топливно-сырьевой сектор: доля нефтегазовой промышленности, сельского хозяйства и транспорта в производственных КВ возросла за пять лет с 46 до 50%. Совпадение этих двух факторов привело к снижению темпов капитальных вложений в отрасли, определяющие структурно-технологические сдвиги в экономике (машиностроение, электроэнергетика), и ее адаптации к ресурсным ограничениям.

Сельское хозяйство. Другим "узлом напряженности" стало сельское хозяйство. Отрасль одной из первых приблизилась к рубежу, за которым наращивание ресурсных вложений не дает соответствующего эффекта. Технократический подход к развитию сельского хозяйства оказался малопригодным для компенсации сокращения занятости (так, снижение обеспеченности хозяйств кадрами механизаторов в 1971 - 1975 гг. на 7,6% сопровождалось значительным ухудшением использования техники. Попытки сохранить темпы сельскохозяйственного производства за счет расширения на 5,3% посевных площадей усилила распыленность ресурсов и т.п.). В результате динамика продукции отрасли упала по сравнению со второй половиной 60-х годов с 21 до 13%. Ухудшение сырьевой базы вызвало "цепную реакцию" в легкой и пищевой промышленности и, в свою очередь, отразилось на темпах товарооборота, снизившихся в 1,3 раза.
 

5. Структурный кризис индустриальной
системы
Структурная ловушка

К середине 70-х годов резервы устойчивого роста советской экономики в рамках сложившейся модели индустриального развития практически исчерпались. На фоне усиливающейся зависимости экономики от обеспеченности топливом, сельскохозяйственным сырьем, металлом, инвестициями сокращались возможности адаптации народного хозяйства к ухудшающимся условиям ресурсообеспечения. Снижение темпов экономического роста, маскируемого скрытой инфляцией, сопровождалось замедлением динамики эффективности производства и реальных доходов населения (см.табл.1).

Суть структурного кризиса советской ИС состояла в том, что сложился устойчивый, самовоспроизводящийся комплекс ресурсных ограничений, который обусловливал одновременно замедление экономического роста и падение его эффективности, технологическую деградацию. Образовалась "структурная ловушка", характеристику которой дал академик Ю. В. Яременко: "Вся система жизнеобеспечения страны была страшно ресурсорасточительна. Мы все время что-то строили, закачивали в эту сферу колоссальные объемы ресурсов, но поскольку эти ресурсы были низкого качества, все, что мы строили, почти сразу разваливалось. Вследствие этого мы продолжали строить, в громадных масштабах перепотребляя первичные ресурсы. Экономика не могла выдержать такого режима" (7).

Можно выделить три узловых момента в развитии структурного кризиса ИС: инвестиционно-технологическая стагнация; рост оборонной нагрузки; деградация потребительской сферы.

Инвестиционно-технологическая стагнация. Одним из главных факторов структурного кризиса стал рост инвестиционной нагрузки на экономику страны со стороны энергопроизводящих отраслей и сельского хозяйства одновременно с усилением ограничений на воспроизводство (предложение) инвестиционных ресурсов.

Ускоренное развитие энергетики с опорой на ресурсы Западной Сибири укрепило и без того тесную связь между масштабами их добычи и экономической динамикой (см.табл.2). Наличие легко извлекаемых запасов нефти способствовало дальнейшей ориентации электроэнергетики на нефтетопливо: доля нефтепродуктов в балансе ТЭС увеличилась в 1971 - 1980 гг. с 23 до 35% (для сравнения: в США за тот же период она снизилась с 14 до 12%). При этом "дешевизна" топлива сделала неактуальным превращение энергосбережения в движущий мотив новой модернизации ИС.

С другой стороны, форсированный режим эксплуатации нефтяных запасов неизбежно привел к быстрому росту капиталоемкости нефтедобычи, динамика которой в 1981 - 1985 гг. составила 9% в год. Сходный процесс происходил и в угольной промышленности. В целом на поддержание функционирования топливных отраслей в первой половине 80-х годов было направлено около 34% прироста производственных капитальных вложений (в 1976 - 1980 гг. - 23%).

Следующим по значимости фактором повышения инвестиционной нагрузки на экономику стало ухудшение положения в продовольственном комплексе. Динамика сельскохозяйственного производства снизилась в 1976 - 1980 и 1981 - 1985 гг., соответственно, до 8,6 и 5,3% за пятилетие. Все большая часть ресурсов (КВ, удобрений и др.) шла на компенсацию выбывающего потенциала (плодородия почв, технического парка, труда), одновременно стимулируя это выбытие.

Оборотной стороной этих процессов стало, как и в ТЭК, закрепление капиталоемких способов поддержания сельскохозяйственного производства. Вовлечение в оборот низкокачественных земель обусловило развертывание мелиоративных работ. Компенсация оттока рабочей силы (в том числе скрытого, связанного с постарением занятого населения) за счет наращивания поставок низкокачественной сельско-хозяйственной техники определила "размен" снижения дефицита труда в строительстве и промышленности на дополнительные инвестиции в сельское хозяйство.

Одновременно с усилением народнохозяйственного спроса на инвестиции их рост стал испытывать ограничения со стороны конструкционных материалов.

Из-за крайней изношенности производственного аппарата и консервации отсталых технологий (в середине 80-х годов более 60% прокатных станов и 25% сталеплавильного оборудования не соответствовали современным стандартам и подлежали замене) черная металлургия не могла обеспечить адекватное инвестиционному спросу наращивание выпуска металла. Темпы прироста проката снизились в 1976 - 1985 гг. до 1% в год.

Другим фактором, ограничивающим предложение инвестиционных ресурсов, стал строительный потенциал.

Многолетняя стагнация производства строительных материалов (в течение десяти лет, 1976 - 1985 гг., капитальные вложения в отрасль практически не возрастали, см. табл. 3) сопровождалась к тому же исчерпанием потенциала экономии труда в строительстве за счет массового применения сборного железобетона. В этих условиях падение темпов прироста занятых в строительстве с 3,2% в год в 1976 - 1980 гг. до 1,2% в год в 1981 - 1985 гг. не могло не оказать серьезного воздействия на динамику строительно-монтажных работ: в 1976 - 1980 гг. их объем практически стабилизировался, в 1981 - 1985 гг. рост составил всего 7,3% за пять лет.

Изменения в спросе и предложении КВ деформировали механизм инвестиционного обеспечения индустриального развития.

Приоритеты капитальных вложений смещались в сторону первичных секторов. Соответственно стали расширяться производственные области, длительное время лишенные необходимой инвестиционной поддержки, вследствие чего в них началась технологическая деградация. К ним можно отнести в первую очередь потребительский комплекс и производство конструкционных материалов (черная металлургия, промышленность стройматериалов).

Одновременно происходили труднообратимые изменения в инвестиционном комплексе, связанные со снижением его гибкости и адаптивных возможностей. Машиностроение все больше утрачивало черты, необходимые для обеспечения структурно-технологического обновления ИС и генерирования качественных приращений в технологиях: усиливалось отставание приборостроения, электротехники.

Рост оборонной нагрузки. Созданный в СССР потенциал ВПК к концу 80-х годов превосходил потенциал гражданского машиностроения в 2 - 3 раза. Он включал: высококвалифицированные кадры (9 - 10 млн. человек); мощный производственный аппарат высокого уровня, оцениваемый в 120 - 140 млрд. руб.; развитую базу НИОКР (расходы на оборонные НИОКР в 5 - 7 раз превышали уровень гражданских).

Следует отметить, что в структурном кризисе советской ИС воздействие ВПК на экономику имело двойственный характер.

С одной стороны, начиная с 60-х годов советская экономика испытывала постоянное давление военных расходов, которое нарастало в 70-е годы и достигло особо крупных масштабов в 1981 - 1985 гг. По оценке, в первой половине 80-х годов среднегодовые темпы прироста выпуска вооружений опережали темпы прироста машиностроительной продукции в 2,4 раза. К концу 80-х годов доля расходов на оборону в ВВП, с учетом фактических затрат на производство вооружений, составила около 15% (табл. 4), в то время как в США - 5 - 6%.

Таблица 4. Оборонные расходы СССР в 1990 г. (млрд. руб.)

А: проект оборонных расходов на 1990 г.

B: оценка фактического объема оборонных расходов с учетом реальных затрат на производство военной техники.

ВВП пересчитан в факторные цены с учетом косвенных налогов и дотаций, очищенных от необоснованного включения доходов от внешней торговли. В расчетах использованы данные М. Л. Шухгальтер.

С другой стороны, ВПК был так или иначе встроен в общую систему воспроизводства. Практически он стал анклавом, где развивалось производство сложной бытовой техники и оборудования для потребительского сектора. В конце 80-х годов в нем был сосредоточен выпуск 98 - 100% телевизоров, видео- и аудиомагнитофонов, холодильников, 66% стиральных машин, более 80% медицинской техники, 75 - 90% оборудования для легкой и пищевой промышленности. Кроме того, ВПК был включен в систему воспроизводства качественных и наукоемких производственно-технических ресурсов: там было сосредоточено производство 70 - 100% проката цветных металлов (в т.ч. около 95% алюминиевого проката), 95% вычислительной техники, около 90% дизелей и т.п.

Главные последствия воздействия оборонной нагрузки на экономику состояли в сужении экономического пространства для развития гражданского машиностроения. ВПК подчинил целям и логике своего развития воспроизводство качественных видов ресурсов, значительную часть научно-технического и инновационного потенциала советской экономики; тем самым гражданские производства практически оказались лишены возможности качественного обновления, следствием чего стала усиливающаяся технологическая дифференциация секторов машиностроения. Став придатком оборонной промышленности, производство ТС ТДП развивалось преимущественно по остаточному принципу.

Деградация потребительской сферы. Замедление динамики экономического роста, связанное с исчерпанием потенциала индустриальной системы, отразилось на динамике доходов населения, среднегодовые темпы прироста которых в 1976 - 1985 гг. снизились по сравнению с концом 60-х годов почти в 2 раза. К этому следует добавить резкое замедление темпов жилищного строительства: годовые вводы жилья (на 10 тыс. человек) упали за период 70-х годов почти на 10%. Эти факторы: низкий уровень личных доходов и обострившийся дефицит жилья послужили серьезным препятствием для перехода на новую модель потребления, формирования (со стороны спроса) стимулов к развитию производства сложной бытовой техники и соответственно начала новой потребительски-ориентированной модернизации ИС.

Одновременно с этим в 1976 - 1985 гг. обострились внутренние диспропорции в АПК, ухудшилось сырьевое обеспечение легкой и пищевой промышленности.

Динамика сельскохозяйственного производства снизилась в 1976 - 1980 и 1981 - 1985 гг. соответственно до 8,6 и 5,3% за пятилетие. Возможности наращивания валовых сборов зерна за счет расширения посевных площадей были исчерпаны; в то же время вовлечение в оборот низкокачественных земель способствовало распылению материальных и трудовых ресурсов и снижению отдачи их использования, а также развертыванию капиталоемких мелиоративных работ.

Аналогично попытки решить продовольственную проблему за счет увеличения поголовья скота (1976 - 1980 гг. на 7,8%, 1981 - 1985 гг. на 5,3%) без адекватного развития кормовой базы лишь ухудшили его кормообеспеченность. Это обесценило усилия по ускорению производства продукции животноводства, темпы прироста которой резко упали: с 17,3% в 1971 - 1975 гг. до 7,9 и 7,5% в 1976 - 1980 гг. и 1981 - 1985 гг. Зато появился еще один "сельскохозяйственный" фактор инвестиционного спроса, связанный с развертыванием массового строительства животноводческих помещений. Резко ухудшалось технико-технологическое оснащение потребительского сектора промышленности. В середине 80-х годов в относительно молодом техническом парке легкой и пищевой промышленности, где доля оборудования старше 20 лет составила соответственно 11 и 4%, удельный вес оборудования, не отвечающего современному уровню и подлежащего замене, достиг 43 и 39%. При этом 40 - 60% потребности этих отраслей в машинах и оборудовании покрывалось за счет импорта.

Таким образом, со 2-й половины 70-х годов стала разрушаться согласованность между целями, технологической структурой и ресурсным обеспечением индустриального роста, поддерживаемая за счет инвестиций. В советской ИС сложился порочный круг расширенного воспроизведения технологической отсталости. Высокая потребность в ЭСР, обусловленная утяжеленной структурой экономики и ее технологической отсталостью, вела к перегрузке инвестиционных отраслей. Это препятствовало их качественному совершенствованию и обновлению выпускаемой техники. В свою очередь, тиражирование морально устаревших и материалоемких машин и оборудования, длительные сроки и низкое качество строительства, отсталая структура конструкционных материалов не только сами по себе были сопряжены с избыточным потреблением первичных ресурсов, но и стали основой расширения устаревших технологий.


"Стабилизирующие зоны"
в советской индустриальной системе

Обострение структурно-технологической напряженности советской экономики обусловило функциональное "перерождение" отдельных звеньев (зон) экономики, которые начали играть роль своеобразных компенсаторов структурно-технологического неравновесия: поддерживать соответствие между технологическими сдвигами, ресурсным обеспечением и динамикой непроизводственного потребления. К таким зонам относятся прежде всего внешняя торговля (и сопряженные с ней ТЭК и инвестиционный комплекс) и атомная энергетика (и сопряженное с ней атомное машиностроение).

Внешняя торговля. Создание крупных заделов в топливных отраслях и благоприятная конъюнктура мирового рынка (особенно после скачка цен на нефть в 1973 и 1979 гг.) обеспечили уникальную возможность "размена" капитальных вложений в базовые отрасли на качественные виды инвестиционных и потребительских ресурсов, импортируемых в обмен на экспорт энергоносителей и сырья (табл. 5).

Во многом за счет внешней торговли осуществлялось техническое оснащение потребительского сектора, металлургии, химической промышленности. В 1981 - 1985 гг. при среднем уровне импорта в капитальных вложениях 30 - 37% по прокатному оборудованию он составил 65 - 66%, химическому оборудованию - 55 - 68%, оборудованию для потребительских отраслей - около 50%.

Существенную роль внешняя торговля сыграла в сохранении сложившейся модели потребления.

Таблица 5. Импорт инвестиционных и потребительских товаров

Замедление развития отраслей потребительского комплекса повысило нагрузку на внешние источники покрытия спроса, обусловив при этом ориентацию импорта товаров народного потребления преимущественно (на 75 - 80%) на предметы первой необходимости. Тем самым импорт потребительских благ оказался сориентирован на сдерживание сдвигов в системе потребительских стандартов. Более того: требования внешнеторговой сбалансированности определили необходимость масштабного встречного экспорта ТС ТДП, прежде всего в страны СЭВ. К 1985 г. экспорт ТС ТДП достиг 11 - 12% объема их внутренних продаж, в т.ч. автомобилей - 17%, радиотоваров - 18%, холодильников - 26%. Происходил фактический обмен наиболее качественных видов ТС ТДП на импорт товаров первой необходимости, что препятствовало перестройке сложившейся системы потребительских стандартов.

Атомная энергетика. В рамках структурного кризиса ИС электроэнергетика столкнулась с необходимостью: 1) обеспечить высвобождение топлива для наращивания экспорта; 2) в условиях инвестиционных ограничений поддерживать динамику выработки электроэнергии, одновременно преобразуя топливную базу отрасли. решения этих проблем стало ускоренное развитие атомной Способом энергетики: доля прироста мощностей АЭС (в общем приросте мощностей в электроэнергетике) удваивалась за каждое пятилетие (1971 - 1975 гг. - 7,4%, 1976 - 1980 гг. - 15- 1985 гг. - 32,5%). К 1985 г. по доле атомной электроэнергии в ,8%, 1981 ее общей выработке (10,8%) СССР достиг уровня США 1980 г.

Односторонняя стратегия ускоренного развертывания АЭС позволила временно преодолеть ограничение индустриального роста со стороны электроэнергетики и смягчить остроту проблемы ее топливного обеспечения. В то же время концентрация производства электроэнергии на неманевренных АЭС послужила дополнительным фактором, спроецирующим общий структурный кризис воспроизводства на тенденции электрообеспечения страны. Снижение маневренности энергетики усилило необходимость масштабной переброски электроэнергии на дальние расстояния (что сопряжено с ее большими потерями). Одновременно с хроническим недостатком резервных мощностей обострился эффект "запертых мощностей" (невозможности из-за недостаточной пропускной способности сетей использования недогруженных мощностей в одних регионах страны для снижения нагрузки в других регионах).
 

Структурный кризис ИС и инфляция

Обострение структурного неравновесия в 80-е годы резко повысило нагрузку на финансовые "компенсаторы", препятствующие развертыванию инфляции издержек. Такими компенсаторами служили: а) низкие цены на топливо и сырье, дополненные бюджетным перераспределением финансовых ресурсов в первичные секторы экономики; б) завышенный курс рубля, позволяющий поддерживать низкие цены на импорт производственных ресурсов при высокой (300 - 500%) валютной эффективности потребительского импорта.

По мере углубления структурного кризиса расширение финансовой поддержки топливно-сырьевого сектора наложилось на тенденцию затухания экономического роста (что сузило доходную базу бюджета) и замедление динамики эффективности. Масштаб финансового перераспределения непрерывно возрастал: в 1976 - 1980 гг. финансовый дефицит топливно-сырьевых отраслей составлял 50 млрд. руб. в год, в 1981 - 1985 гг. - 70 млрд. руб., в 1986 - 1990 гг. - 90 - 100 млрд. руб.

Эти процессы привели к нарастающей перегрузке бюджета, усиливаемой параллельной реализацией крупных оборонных и социальных программ. Для расширения финансовых возможностей государства стал использоваться кредит, покрывающий недостаток финансовых ресурсов в бюджете и в обороте предприятий (табл. 6). Взаимодействие между энергосырьевым сектором, конечными отраслями и ВПК обеспечивалось за счет масштабной кредитной эмиссии, порождающей инфляцию спроса.

Таблица 6. Использование кредита для покрытия дефицита
финансовых ресурсов (на конец года, млрд. руб.)

Примечание: знак "минус" означает использование финансовых ресурсов предприятий в сокращение кредита и увеличение кредиторской задолженности, замещающей кредит.

Инфляция в советской экономике стала составной частью структурного кризиса воспроизводства, проекцией ресурсно-технологических диспропорций в сферу денежного обращения и без нормализации структуры экономики в принципе непреодолима. Ликвидация финансовых компенсаторов (либерализация цен, повышение цен на энергоносители и сырье, переход к плавающему валютному курсу) позволяет снизить нагрузку на бюджет и, в сочетании с жесткой монетарной и бюджетной политикой, подавить инфляцию спроса и достичь макроэкономического равновесия; однако эти же меры резко усиливают инфляцию издержек, ускоряющую спад производства.

В конце 70-х - 1-й половине 80-х годов проявлением структурного кризиса ИС стали многочисленные локальные спады производства: в добыче угля (1979 - 1981 гг. - 2,7%) и нефти (1984 - 1985 гг. - 3,4%), выпуске готового проката (1979 - 1982 гг. - 2,9%) и других ресурсов, в перевозках железнодорожного транспорта (1979 г. - 2,3%, 1982 г. - 1%), стагнация в объемах строительно-монтажных работ (СМР) в 1978 - 1980 гг.

"Взрыв" структурных противоречий отражал не только критический уровень деформации ИС, но и запаздывание в ее модернизации: отставание в формировании нового "структурного ядра" экономики и новой потребительски-ориентированной модели индустриального развития. Период 80-х годов можно охарактеризовать как "десятилетие упущенных возможностей". Мягкий переход к модели индустриального развития, опирающейся на новые потребительские ориентиры, мог быть осуществлен с конца 70-х годов, когда благоприятная внешнеэкономическая конъюнктура позволяла мобилизовать качественные ресурсы для формирования нового "структурного ядра" экономики, создать новый потенциал ее развития. Однако поворот к "обществу благосостояния" не состоялся, и это во многом предопределило глобальный кризисный спад конца 80-х годов.
 

Конец 80-х: тенденция экономического спада

Во 2-й половине 80-х годов, после кратковременного рывка, вызванного "политикой ускорения" (1986 - 1987 гг.), кризис приобрел открытый характер. В рамках сложившейся производственно-технологической структуры стало невозможно поддерживать сбалансированный обмен ресурсами между энергосырьевым сектором, гражданскими конечными производствами (инвестиционные и потребительские отрасли) и ВПК без наращивания внешней задолженности и сокращения непроизводственного потребления.

Перелом, качественное изменение режима воспроизводства произошло в 1988 - 1989 гг. Одним из главных проявлений новой фазы в функционировании индустриальной системы стала асинхронность в динамике отраслей промышленности, выпускающих продукцию производственного и потребительского назначения, что позволило экономике временно адаптироваться к сокращению темпов выпуска ЭСР и избежать общего спада производства.

Импульс "ускорения" (1986 - 1987 гг.), вызвавший перенапряжение в производстве ЭСР и конструкционных материалов, обусловил начиная с 1988 - 1989 гг. тенденцию к резкому замедлению (а затем и к сокращению) выпуска базовых ресурсов. Одновременно начавшиеся институциональные реформы значительно усилили инфляцию как в подавленной (неудовлетворенный спрос), так и в ценовой форме.

Изменения макротенденции наиболее отчетливо проявились в сфере конечного потребления, в структуре использования ВВП. В 1988 г. началось опережающее накопление избыточных запасов во всех секторах экономики (производстве, капитальном строительстве, домашних хозяйствах). Практически в 1988 - 1990 гг. народное хозяйство работало на увеличение запасов при сжимающемся реальном объеме конечного потребления произведенных ресурсов (табл. 7).

Таблица 7. Экономическая динамика в 1987 - 1993 гг.
(темпы прироста, %)

Экономика отреагировала на замедление динамики ЭСР свертыванием выпуска продукции производственно-технического назначения (прежде всего машин и оборудования) при сохранении общего роста производства потребительских товаров (по оценке, спад в группе "А" составил в 1987 - 1988 гг. около - 1% в год, в 1989 г. - 4 - 5%). Однако отмеченный "структурный маневр" не сопровождался качественной структурно-технологической перестройкой экономики, которая позволила бы снизить спрос на ЭСР и инвестиции. Расширяющаяся "вилка" в динамике групп "А" и "Б" обусловила возрастание нагрузки на внешнюю торговлю, увеличение импорта производственных ресурсов (1988 - 1989 гг. - 16,4%). В условиях быстрого снижения экспортного потенциала это привело к дефициту торгового баланса (1989 г. - 3,4 млрд. руб., или 5% экспорта, 1990 г. - 10 млрд. руб., 16%).

Можно отметить два "сопутствующих" результата нового режима функционирования ИС.

Во-первых, своеобразным отражением "роста эффективности" в 1988 - 1989 гг. стал валютный кризис, в который страна вступила в 90-е годы. К началу 1991 г. внешний долг достиг, по разным оценкам, 60 - 65 млрд. долл. (1987 г. - 39 млрд. долл.), а платежи по его обслуживанию - 23% экспорта в СКВ.

Во-вторых, образовался мощный накопленный (кумулятивный) потенциал глобального спада, который стал практически неизбежен. Его черед наступил в 1991 г.: масштаб сокращения ВВП по сравнению с предшествующим годом практически утроился.

Резкое (- 10%, см. табл. 7) падение производства в 1991 г., свидетельствующее о серьезном "сбое" индустриальной системы, было вызвано рядом причин, однако решающую роль сыграл "внешнеторговый шок". Снижение экспортного потенциала и рост внешнего долга обусловили сокращение импорта на - 48%. По оценкам, действие этого фактора увеличило спад в машиностроении, химии и потребительских отраслях на 3 - 4 проц. пункта, а в целом ресурсов конечного потребления (включая импорт готовых изделий) - на 8 проц. пунктов.
 

6. Экономические реформы:
новая фаза структурного кризиса
Макротенденции

Радикальное реформирование экономики, начавшееся с шокового скачка оптовых и потребительских цен и ужесточения бюджетной и монетарной политики, не только вызвало усиление кризисных тенденций, но и качественно изменило их механизм. Резкое дефляционное сжатие спроса обусловило переход от ресурсно-ограниченной к спросо-ограниченной модели воспроизводства.

Это проявилось в соотношении "ресурсных" и "спросовых" факторов спада производства. В отличие от предшествующего периода, доминирующим фактором экономической динамики стало сокращение конечного спроса. В 1991 г. ресурсные ограничения (сокращение энергосырьевых ресурсов) обусловили спад ВВП на 7 проц. пунктов (64% его общего снижения), а спросовые факторы (действующие в инвестиционной сфере и в потребительской сфере в середине года) - на 1% (9%). В 1992 г. на долю "ресурсных" факторов пришлось не более 1/3 общего спада ВВП (7 проц. пунктов, 32% спада). Напротив, вес "спросовых" факторов возрос до 55 - 59%, они обусловили сокращение ВВП на 13 проц. пунктов.

Наиболее сильный дефляционный удар пришелся по инвестиционному сектору: при общем сокращении ВВП на 19% капитальные вложения снизились на 40% (см. табл. 7). Начался стихийный процесс сокращения основных производственных фондов (особенно в обрабатывающей промышленности) параллельно с ухудшением их состояния (нарастание износа и т.п.).

Стагфляционная ловушка. В результате "дефляционного шока" в экономике России возник глубокий разрыв (оцениваемый в 1992 г. в 12 - 14 проц. пунктов) между сжатием спроса и фактическим сокращением производства. Этот разрыв балансировался ростом запасов и взаимных неплатежей предприятий. Негативное воздействие этого разрыва на макротенденции (производства и инфляции) обострялось вследствие разной эластичности цен от спроса при его сжатии и расширении. В условиях инфляции издержек, доминирующей в 1-й половине 1992 и в 1993 г. сжатие спроса мало отразилось на динамике цен: оно вызвало "кризис реализации" и усилило спад. Напротив, на расширение платежеспособного спроса цены реагируют повышением, накладывающимся на удорожание затрат.

Ситуация "стагфляционной ловушки" имеет для экономики два следствия. Во-первых, выход из нее неизбежно сопряжен с ухудшением экономической конъюнктуры (либо углубление спада - либо, при "накачке" спроса, новый виток инфляции). Во-вторых, она "растягивает" кризис, придает ему затяжной, стагнационный характер.

Структурные сдвиги в производстве. В 1992 - 1994 гг. в промышленности России обозначились "зоны спада", где тенденция сокращения производства преобладает над тенденцией стабилизации. К ним относятся:

- выпуск продукции для техперевооружения и повышения технического уровня машиностроения. Электротехника и приборы: спад за четыре года составил 64%;
- инвестиционные ресурсы: стройматериалы - 60%, оборудование - 63%;
- конечная продукция химии: пластмассы - 59%, химволокна и нити - 67%;
- товары легкой промышленности (спад - 50%).

Падение эффективности воспроизводства. Спад в производстве сопровождается быстрым ростом его энергоемкости (табл. 8). Факторами увеличения энергоемкости стали: а) "утяжеление" экономики России, структурный сдвиг в сторону энергоемких (первичных и промежуточных) производств; б) неэластичное снижение потребления энергии и топлива при падении производства; в) ухудшение состояния производственного аппарата, повышение его износа.

Таблица 8. Изменение энергоемкости конечного продукта
(темпы прироста, %)

Деиндустриализация экономики

Качественно новым моментом кризиса стали деиндустриализация экономики России, наметившийся структурный сдвиг в сторону топливного и аграрного секторов. Следует подчеркнуть, что институциональные причины (разрыв хозяйственных связей и т.п.), оказывающие заметное воздействие на высокотехнологичные производства в начале реформ, к концу 1992 - началу 1993 г. утратили свою роль.

Отмеченные сдвиги поддерживаются главным образом двумя устойчивыми факторами: 1) "проседанием" инвестиционного спроса, что, в свою очередь, корреспондирует с ухудшением финансового положения производителей и высокими темпами инфляции, и 2) все большим замыканием производства на внешний рынок (через экспорт и привязку внутренних цен к валютному курсу), где преимущество имеют топливный и промежуточный секторы промышленности.

Спад производства в начале 1994 г. (20% за первый квартал) стал новым крупным шагом по пути деиндустриализации российской экономики. Как и раньше, основная тяжесть кризиса пришлась на машиностроение, где производство продукции, составляющей около половины валового выпуска этой отрасли, сократилось на 55% и более. Резко усилилась дифференциация отраслей по глубине спада. На одном полюсе (спад более 40%), как и прежде, оказались производители основных видов инвестиционного оборудования, высокотехнологичной продукции для качественного обновления техники (приборы, электротехника), конечная продукция химического комплекса (химволокна). На другом (спад менее 25%) - энергоресурсы, сырье для металлургии, традиционные виды химической продукции (минудобрения), продукты питания.

В результате усилившейся дифференциации секторов по глубине спада российская экономика столкнулась с новой проблемой. Речь идет о резко обострившейся ресурсной и технологической несопряженности между секторами, проявившейся уже и на макроуровне. В случае дальнейшей общей стагнации легко просматриваются следующие этапы развития этой ситуации:

- закрепление дифференциации спада через механизм ценовых пропорций и финансовых взаимодействий;

- быстрое (за один-два года) вымывание инвестиционного сектора из российской экономики;

- образование слабо взаимодействующих анклавов производств (с короткими хозяйственными связями), адаптирующихся к сокращению инвестиций за счет снижения капиталоемкости. Последнее может быть достигнуто лишь за счет массового сброса мощностей. Там, где резервы снижения капиталоемкости малы (ТЭК, инфраструктура, сельское хозяйство), - наращивание экспорта, импорт капиталов или свертывание производства.
 

7. Среднесрочные сценарии развития
российской экономики

Можно выделить пять базовых сценариев развития страны в среднесрочной перспективе. Их перечень определяется двумя ключевыми факторами.

Во-первых, особенностями сложившейся "стартовой" ситуации, характеризующейся:

- обострившимся в результате промышленного спада (начало 1994 г.) структурным неравновесием (разрыв в динамике производства в топливных и обрабатывающих отраслях, между конечным спросом и промышленным производством);

- структурной депрессией: разнонаправленными тенденциями в промышленном производстве, создающими в совокупности картину стабилизации (увеличение выпуска стройматериалов, продукции черной металлургии и автомобилестроения; стабилизация в топливной промышленности и производстве продуктов питания; продолжающийся спад в химической промышленности, легкой промышленности, производстве бытовой техники);

- неустойчивой затухающей тенденцией снижения темпов инфляции;

- критической недогрузкой производственного потенциала: мощностей и занятых. Уровень загрузки мощностей в промышленности составит за 1994 г. 42 - 45% (1991 г. - 74%), в машиностроении - 32 - 40% (71%), в легкой промышленности - 38 - 42%;

- резким ценовым диспаритетом между сельским хозяйством и промышленностью. Это ведет к перекачке финансовых ресурсов из аграрного сектора в ТЭК и сферу услуг, компенсируемой дотациями;

- тенденцией снижения мощностей, более медленного, чем спад производства (за 4 года снижение мощностей составило около 18%, в том числе в черной металлургии - около 10%, химико-лесном комплексе и машиностроении - 15 - 20%);

- тенденцией ухудшения внешнеэкономического положения страны, несмотря на устойчивое положительное сальдо внешней торговли.

Во-вторых, стратегическими (среднесрочными) экономическими угрозами, к которым относятся:

- глобальное отставание от стран Запада. Переход кризиса в фазу стагнации происходит на фоне достаточно динамичного развития западных стран. С учетом того, что промышленный спад в России за 1991 - 1994 гг. составит не менее 42 - 45%, альтернативой безнадежного отставания России является выход ее в 1998 - 2000 гг. на траекторию роста 5 - 6% в год;

- безработица. К началу 1995 г. уровень безработицы оценивается в 6 - 7 млн. чел. (в методологии МОТ), т.е. 8 - 9% экономически активного населения. Потенциал безработицы составит 14 - 15%. С учетом этого продолжение спада в 1995 - 1996 гг. может увеличить безработицу до 17 - 18%, а по отдельным регионам до 25%;

- адаптация к инвестиционному спаду и сокращение мощностей. Их наличие начиная с 1997 - 1998 гг. станет одним из главных лимитирующих факторов развития. До этого времени будет происходить ускоренное выбытие мощностей до уровня 60 - 70% их загрузки. Поэтому темпы спада (подъема) производства в ближайшие два года будут во многом определять сохранение мощностного потенциала в будущем и соответственно динамику производства в среднесрочной перспективе;

- утрата ресурсного потенциала, диспропорция между потреблением ресурсов и созданием заделов (развитием ресурсной базы). Адаптация к финансовым ограничениям идет за счет опережающего сокращения вложений в ресурсные заделы. Нефте- и газодобыча: в разработку вовлечено 60 - 70% разведанных запасов; цветная металлургия: прирост запасов покрывает объемы добычи на 40 - 70%; сельское хозяйство: темпы снижения плодородия почв утроились по сравнению с серединой 80-х годов;

- бюджетный дефицит и инфляция. При сложившихся соотношениях цен, валютного курса и производства дефицит консолидированного бюджета запрограммирован на уровне порядка 8 - 10% ВВП. Предельный уровень доходов, определяемый налоговой базой, составляет 40 - 42% ВВП, расходов (без увеличения спада производства) - около 50% ВВП (в рамках этого возможен размен между бюджетами разных уровней и внебюджетными фондами). Это означает, что темп инфляции задан не ниже 3 - 4% в месяц;

- внешний долг России превзошел критический уровень, после которого его рост происходит практически автоматически и регулируется в основном кредиторами (реструктурирование долга).
 

1-й сценарий (инерционный вариант)

Содержание. Плавное снижение динамики цен до 60 - 80% за год (4 - 5% в месяц) в 1995 - 1996 гг. при стабилизации ценовых пропорций (темпы роста цен в сельском хозяйстве и топливных отраслях ниже среднего уровня в промышленности). Сдерживание бюджетного дефицита в пределах 8 - 10% ВВП с выходом к 2000 г. на уровень 5%. Периодическая девальвация рубля при слабо выраженной тенденции к росту его реального курса: 80 - 90% темпов инфляции (ориентиры: цены на продукцию обрабатывающей промышленности удерживаются в пределах 110 - 120% мировых, на энергоресурсы - не выше 60 - 70% мировых). Стабилизация реальных доходов населения (рост в пределах 1 - 4% в год). Этому сценарию соответствует сокращение промышленного производства в 1995 г. на 9% с последующим ростом в 1996 - 1997 гг. на 1 - 2% в год и в 1998 - 2000 гг. на 4 - 4,5% в год. Снижение промышленных мощностей в 1995 - 1996 гг. до 50 - 60% от уровня 1990 г. с последующим ростом на 2 - 3% в год. Повышение (хотя и медленное) реальных доходов при низких темпах роста производства, а также относительно жесткая монетарная и бюджетная политика будут сопровождаться стагнацией накоплений в реальном секторе и соответственно инвестиций. Адаптация производства к низкому уровню капитальных вложений будет происходить прежде всего за счет сокращения производственных мощностей, причем можно ожидать, что в 1995 г. произойдет их резкий сброс (31%, табл. 9).

Ключевые угрозы. Закрепление структурных диспропорций: перепроизводство топлива (по сравнению с внутренними потребностями), недостаток инвестиций для поддержания уровня мощностей, усиливающийся дефицит сельскохозяйственной продукции. Деградация сельского хозяйства, связанная с закреплением его ценового диспаритета с промышленностью. Вероятный рост безработицы в 1995 - 1996 гг., стабилизация ее на уровне 12 - 14%. Рост внешней задолженности на фоне усиливающейся зависимости потребления от импорта. Потеря внутреннего рынка для отечественных производителей.

Вероятное развитие. В 1995 - 1996 гг. - резкое сокращение мощностей, сопровождающееся высвобождением занятых. Быстрое (за один-два года) вымывание инвестиционного сектора из российской экономики. Образование слабо взаимодействующих анклавов (с короткими хозяйственными связями), адаптирующихся к сокращению инвестиций за счет снижения капиталоемкости вследствие сброса мощностей. Там, где резервы снижения капиталоемкости малы (ТЭК, инфраструктура, сельское хозяйство), - наращивание экспорта, импорт капиталов или свертывание производства.
 

2-й сценарий (вариант жесткой финансовой
стабилизации)

Содержание. Ужесточение финансовой политики (1995 - 1996 гг.) с целью снижения темпов инфляции до 30 - 40% за год (2 - 3% в месяц). Сокращение бюджетного дефицита в 1995 - 1996 гг. до 5% ВВП и в 1997 - 2000 гг. - до 3% ВВП. Рост реального обменного курса рубля, оказывающий антиинфляционное воздействие, препятствующий монетизации экономики и стимулирующий приток капитала из-за рубежа.

В рамках этого сценария спад промышленного производства составит в 1995 г. около 12%, причем затронет и экспортноориентированные секторы (из-за падения их конкурентоспособности в связи с ростом курса рубля). Тенденция сокращения производства продолжится до 1997 г. Ускорится вытеснение отечественных товаропроизводителей с внутреннего рынка. В связи с ростом безработицы начиная с 1997 г. наметится снижение реальных доходов.

Ключевые угрозы. Продолжение промышленного спада еще три года, разрушение промышленного потенциала. К 2000 г. производство составит 44%, а мощности - 49% от предкризисного (1990 г.) уровня. Резко интенсифицируется выбытие занятости, безработица в 1996 - 1997 гг. может достичь 17 - 18%. Быстрый рост внешнего долга.

Вероятное развитие. Продолжение спада в 1995 - 1997 гг. резко усилит центробежные тенденции, регионализацию экономики и неизбежно региональную дифференциацию. Усилятся социальная дифференциация и социальные противоречия. В 1998 - 2000 гг. спад производства сменится умеренным ростом со средним темпом 3% в год, опирающимся главным образом на иностранные инвестиции.
 

3-й сценарий (потребительски-ориентированный
вариант)

Содержание. Основной момент: рост реальных доходов населения (5 - 8% в год) и стимулирование его накоплений. Увеличение нормы организованных сбережений с 4% ВВП (1994 г.) до 5 - 6% ВВП в 1996 - 1997 гг. и 7 - 8% ВВП в 1998 - 2000 гг. (соответственно 8,2%, 9 - 11% и 11 - 13% располагаемых доходов населения). Это позволит расширить инфляционно безопасную государственную поддержку экономики (инвестиции и госзакупки) до уровня 10 - 12% бюджетного дефицита. Инфляция в 1995 - 1996 гг. в рамках данного сценария оценивается в 80 - 100% (5 - 6% в месяц). Условиями реализации данного сценария являются положительная реальная ставка по кредитам и депозитам и рост реального курса рубля.

По производственным параметрам этот сценарий близок к первому (2% ежегодного прироста производства в 1996 - 1997 гг., 4% - в 1998 - 2000 гг.).

Ключевые угрозы. Усиление структурного неравновесия: вымывание инвестиционного сектора. Рост внешней задолженности и потеря внутреннего рынка.

Вероятное развитие. В 1995 г. стимулирование потребительского спроса и рост накоплений у населения позволят расширить спрос и ограничить спад промышленного производства уровнем 5%. В 1996 - 1997 гг. вероятно продолжение структурной депрессии: рост производства в потребительски-ориентированных секторах (пищевая промышленность, жилищное строительство) при продолжении спада в инвестиционных секторах. К 2000 г. уровень мощностей составит примерно 2/3 от предкризисного производства - 55%.


4-й сценарий (производственно-ориентированный
вариант)

 Содержание. Основные моменты: выход производства на максимальный уровень, определяемый выпуском первичных ресурсов (энергоносители, сельскохозяйственная продукция), динамикой мощностей, а также инерцией; стимулирование накоплений в реальном секторе; антиинфляционный эффект от расширения производства. Рост накоплений в товарном производстве обеспечивается за счет изменения структуры цен в пользу обрабатывающих отраслей (регулирование цен, переговорный процесс между производителями) и сдерживания реальных доходов населения (95 - 97% роста в год). Стимулирование экспорта и защита внутреннего рынка за счет управляемого снижения валютного курса. Расширение государственного финансирования экономики до 10 - 12% ВВП.

Ключевые угрозы. Неуправляемый рост бюджетного дефицита. Выход инфляции из-под контроля.

Вероятное развитие. В 1995 г. потенциальный (ресурсо-ограниченный уровень производства) оценивается в +5% к 1994 г. При бюджетном дефиците в 10 - 12% ВВП и снижении реального курса рубля регулирование цен на энергоресурсы и транспортные тарифы позволит ограничить инфляцию 100 - 130% за год (6 - 7% в месяц). В 1996 - 1997 гг. возможно расширение производства до 12 - 13% в год с последующим выходом на траекторию устойчивого роста до 2000 г. с темпом 6% в год. К 2000 г. мощности составят 90% от предкризисного уровня, а промышленное производство почти 80%.


5-й сценарий (инфляционно-инерционный вариант)

 Содержание. Потеря контроля над бюджетом и кредитной эмиссией, рост бюджетного дефицита свыше 15 - 17% ВВП. Формирование механизма инфляционной инерции: автоматическая переоценка материальных и финансовых активов, индексация контрактов, отрицательная реальная ставка рефинансирования, падение реального валютного курса.

Ключевые угрозы. Гиперинфляция, возврат к 25 - 30% ежемесячного роста цен. Падение реальных доходов населения. Защита региональных рынков и вследствие этого усиление центробежных тенденций. Формирование механизмов стагнации производства.

Вероятное развитие. 1995 г.: инфляционное расширение спроса позволит ограничить спад промышленного производства уровнем 5%. Кроме того, в условиях высоких темпов инфляции производители получат возможность покрывать издержки, связанные с низким использованием мощностей и занятых, что ограничит выбытие мощностей и рост безработицы (9 - 11% экономически активного населения). 1996 - 1997 гг.: среднегодовой рост производства составит около 1%, сформируются механизмы длительной стагнации. 1998 - 2000 гг: стагнация производства на уровне 1 - 1,5% его ежегодного прироста.

Таблица 9. Динамика производства и мощностей
в промышленности

(1) Модернизация: зарубежный опыт и Россия. М., 1994. С. 19–20. Назад

(2) Опыт экономических реформ в развивающихся странах. М., 1992. Назад

(3) Опыт экономических реформ... С. 50–51. Назад

(4) Там же, С. 253. Назад

(5) .Япония: смена модели экономического роста. М., 1990. С. 185–186. Назад

(6) Карагодин Н. Стабилизационные программы в Латинской Америке. Мировая экономика и международные отношения, 1994, # 3. Назад

(7) .Яременко Ю. В. Экономические беседы (январь – апрель 1993 г.). М., 1993, беседа 4. Назад

В начало страницы
© А. Белоусов, 1995

Иное. Хрестоматия нового российского самосознания.
А. Белоусов. Структурный кризис советской индустриальной системы.
http://old.russ.ru/antolog/inoe/belous.htm/belous.htm