ОСТРОВ,
ПОХИЩАЮЩИЙ ЕВРОПУ
Вадим Леонидович Цымбурский
Вадим
Цымбурский увлечен поисками ясных
критериев российской идентичности:
что есть Россия и что не есть?
Положим, ее суть - быть
"хартлендом" суши, согласно
одному теоретику, или симбиозом
лесного и степного компонентов
Евразии, согласно другому. Какую
часть "хартленда" или
"лесостепи" должна потерять
Россия, чтобы перестать быть собой?!
Из работы
Цымбурского можно понять, что
Россия XVII века на пути к границам
России нынешней могла бы
сэкономить изрядную долю усилий.
Представим: отвоевав выход в
Балтику и Азов, приняв под свою руку
племена Кавказа, сохраняя мягкий
сюзеренитет над Левобережной
Украиной, она переходит на Западе к
обороне, торговле и
сосредоточивается на освоении
Сибири и Дальнего Востока. Разве
сильно отличалось бы такое царство
Романовых от РФ Ельцина, спрашивает
автор? В сегодняшнем строении
России ему открываются признаки
очень давней альтернативы
великоимперскому развитию.
Остров в
сердцевине суши. Гигантский
русский остров внутри континента с
иноэтническими вкраплениями,
размытыми, но непри-ступными
границами. С такой Россией -
Островом - и работает Цымбурский.
Все геополитические притязания
России-Острова после Петра
оказываются так или иначе
причастны к идее "похищения
Европы". Не делает автор
исключения также для идеологов и
практиков евразийства. Ибо,
доказывает он, имперская Россия
предпринимает широкие акции на
востоке, когда ей заблокирован путь
на запад, а объектом восточной
экспансии всегда оказываются
регионы, судьба которых должна в
данный момент задеть нервы
Запада.
В статье
"Циклы похищения Европы (Большое
примечание к "Острову
Россия")" концепция
Цымбурского обретает
хронополитическое измерение.
"Похищение Европы" - духовный
комплекс, которым отмечен весь
великоимперский период российской
истории, когда "остров"
стремится оспорить свое
цивилизационное
"островитянство". В комплексе
"похищения Европы" усвоение
формальных черт западной
цивилизации синкретически слилось
с пафосом прямого геополитического
и военного присутствия на
платформе Европы, влияния на жизнь
европейской цивилизации. Для
русских "быть европейцами" -
значило "быть силой" в Европе,
а "быть силой" - осмыслялось
даже как "быть насильно",
вопреки воле коренных европейцев.
Русские становятся опасностью для
Запада лишь с тех пор, как их страна
вступает в фазу европеистского
псевдоморфоза.
В геополитике
великоимперской России
обнаруживаются однотипные
колебания, образующие циклы
"похищения Европы".
В каждом цикле
фаза 1 включает попытки России
расширяться навстречу Западу,
одновременно подключаясь к борьбе
сил коренной Европы (или
Евро-Атлантики) за гегемонию - так
что Россия выступает союзницей
каких-либо из евро-атлантических
группировок (войны России в XVIII -
начале XIX века; участие в начале XX
века в Антанте; пакт
Молотова—Риббентропа и связанные
с ним аннексии). В фазе 2 войска
Запада вторгаются в Россию
(интервенции Наполеона в 1812 г.,
Центральных держав и Антанты в 1918 -
1919 гг., Гитлера в 1941 г.). В фазе 3
Россия, отбив агрессию, сама
пытается перейти в наступление на
Европу, перед которой встает угроза
русского домината (походы 1813 -1814 гг.
и Священный Союз; попытки
большевиков в начале 1920-х перенести
революцию в Европу под знаком идеи
социалистических "Соединенных
Штатов Европы"; боевые действия
1944 - 1945 гг. и Ялтинская система). Фаза
4 отмечена сдерживанием России со
стороны Запада и ее отбрасыванием в
холодной или горячей войне
(Крымская война; сдерживание
большевиков в первой половине 20-х;
холодная война и крушение СССР). По
исчерпании фазы 4 в истории России
наступают "евразийские"
интермедии как во второй половине
XIX века или в годы сталинского курса
на "социализм в одной стране".
В это время империализм
выплескивает геополитическую
активность в Центральную Азию и на
Дальний Восток, выжидая
конъюнктурно благоприятного часа
для нового "возвращения в
Европу".
Прервана ли
сегодня эта череда
"европохитительских" циклов? -
задается автор вопросом.
Из автобиографии
Вадима Цымбурского:
"Родился в 1957
году во Львове. Впрочем, по
характеру детского и юношеского
моего опыта, вовсе не считаю
Галичину родиной: до 1976-го, года
моего поступления в Московский
университет, моя жизнь была связана
частично с Донбассом, частично с
Восточной Белоруссией. В
университет поступал на отделение
русского языка и литературы, через
полгода перевелся на отделение
классической филологии.
Печатаюсь с 1980
года, интересы - Гомер, древние
Балканы и Малая Азия, этруски.
Диссертацию защитил в 1987 года по
теме отражения в "Илиаде"
древнего троянского этногенеза.
С 1990 года работаю
в Отделе истории и культуры
Древнего Востока Института
востоковедения - с.н.с. Сейчас в
Издательстве восточной литературы
набирается моя совместная с
покойным Л.А.Гиндиным книга
"Гомер и Восточное
Средиземноморье".
До 1985 года
политологией не интересовался
вовсе. В названном году пришлось
заинтересоваться. После окончания
аспирантуры работы в Москве по
специальности было не найти,
хороший знакомый в ту пору, создав
"под себя" лабораторию
структурного анализа в ИСКАНе,
зазвал туда на анализ политических
текстов. Там я по 1990 год работал над
языком советской военной доктрины
с подачи А.А.Кокошина, в ту пору зам.
директора ИСКАНа.
В 1989 году поездка
в Эстонию заставила столкнуться с
национальными проблемами. В 1989 - 1991
годах печатаю совместно с
Г.Гусейновым и Д.Драгунским серию
статей в "Веке ХХ и мире".
Доминанты тех работ - горбачевизм,
либеральное имперство под
рыночно-обновленным солнцем,
против потемок трайбализма,
система "Демократического
Севера" из трех
империй-федераций - США, Великой
России и объединенной Европы - как
основа миропорядка, с коим
бунтующие малые смирятся... как
человек мирится со смертью, находя
для нее патетические
рационализации. При тех же
убеждениях встретил войну в
Персидском заливе. Пределом моего
демократического падения была
чудовищная статья вместе с
Д.Драгунским "Рынок и
государственная идея" (1991). По
слухам, Би-Би-Си из нее тогда
передавала отрывок как "голос
двух московских либералов".
Страшно стыдно, ибо тогда я не видел
элементарной вещи: чтобы рынок
участвовал в строительстве
государства, он сам должен быть
замкнут границами этого
государства, а выплескиваясь вовне,
быть подчинен принципу - "в дом, а
не из дома".
В августе 1991-го
убогость места компартии при
схватке "кратократов" с обеих
сторон ясно убеждала: грядет
деидеологизированное
номенклатурное правление со
смысловым, идейным вакуумом,
который в конце концов будет
заполнен смыслами еще не
прояснившимися. Осенняя пауза того
же года для меня стала
межвременьем, где готовилась
кардинальная смена моих верований:
впервые возникает образ "острова
России", из
"либерал-имперцев" иду в
неоизоляционисты.
Роспуск СССР
принял как выход России из больших
континентальных игр, полагая злом
не факт, а его демократическую
подачу: я считал абсурдом планы,
отряхнув империю, вписаться в
структуры мирового
цивилизованного сообщества, -
впрочем, как и идею "сообщества
славян, отделившихся от Азии",
или евразийские надежды. Зрел миф
"острова", где русские смогут в
ХХI веке обновиться и окрепнуть,
чтобы позднее возвращаться в мир
континента лишь тогда, когда им это
будет необходимо - и в таких формах,
в каких это будет удобно для них
самих. Иногда шучу, что моему
"правению" сильно
способствовала длительная
невыплата жалованья в 1992-м во время
гайдаровской "жесткой
финансовой политики". Но сейчас
меня даже голодухой не сделать
сторонником "обновленной
империи" или "второй Ялты",
как и вхождения России в Европу, - до
решительного изменения в состоянии
мира и России.
Из работ
последних лет для меня наиболее
значимы: "Остров Россия" (1993) и
примыкающие к нему публикации
1994-го; статья "К поэтике
политики" (1993); брошюра
"Военная доктрина СССР и России:
понятия "угрозы" и
"победы" во второй половине ХХ
века" (1994)".
ИНЫЕ. Об авторах
"Хрестоматии нового российского
самосознания"
ОСТРОВ, ПОХИЩАЮЩИЙ ЕВРОПУ Вадим
Леонидович Цымбурский
http://old.russ.ru/antolog/inoe/cymbur_o.htm/cymbur_o.htm