Ш. Султанов. Карма элиты: вдох-выдох, ночь-день.

Ш. Султанов
Карма элиты: вдох-выдох, ночь-день

Можно ли сравнивать Сократа и Ельцина? Даже у наиболее верных сторонников "первого президента РФ" возможность такого сравнения вызовет недоуменное молчание. Сократ - символ элиты Древних Афин. Ельцин - типичный представитель нынешнего российского истеблишмента.

Через тысячелетия прошли Египет, Индия, Иран, Китай. Их элиты бросали вызов времени и вели за собой свои общества, через кризисы и катастрофы, по тропе Традиции и Закона.

Есть те, которые с придыханием продолжают говорить о дореволюционной России, о нравственной чистоте предреволюционной аристократии. Чушь! Царь Николай II меланхолически пишет в своем дневнике: "Сегодня стрелял по воронам. Убил три штуки. После обеда пил чай на веранде с тетушкой". Через несколько страниц: "Сегодня стрелял по воронам. Убил пять штук. После обеда пил чай на веранде с..." До февральского переворота оставалось несколько лет. К 1917 г. бывшая российская, имперская элита прогнила основательно и безнадежно. И когда началась гражданская война, части этой царской "номенклатуры" шизофренически уничтожали друг друга - кто на стороне красных, кто на стороне белых! А затем миллионами благополучно эмигрировали в Европу, оставив в беде свою страну и народ. Они предпочли служить официантами в Париже, швейцарами в берлинских борделях, таксистами в Праге и Лондоне. Они выбрали жизнь, ибо чести у них уже не было.

В обществе может быть много талантливых, умных людей, но это еще не означает автоматического появления элиты... Если даже все общество состоит из замечательных личностей, но элиты не будет, не завидуйте им...

Есть бремя элиты... Но если элита дряхлеет, впадает в маразм, то все рано или поздно рушится: культура, цивилизация, личность... Есть бремя элиты...

Власть и ответственность

Понятие "элита" или его прямые или косвенные синонимы всегда играли важную роль в теориях и концепциях гуманитарных дисциплин. Можно выделить по крайней мере два основных подхода к объяснению и пониманию этого феномена - общепринятое, обывательское, не строгое, идеологическое, профаническое, с одной стороны, и системное, междисциплинарное, метафизическое, мистическое - с другой.

В первом случае элита прямо соотносится, непосредственно связана с понятием "власть" (чаще всего под этим подразумевают политическую власть, хотя и не всегда, - речь может идти также об экономическом, культурном и т.п. доминировании). Иначе говоря, элита в этом случае - это определенным образом структурированная группа, которая в силу своего особого социального статуса, соответствующих политических условий, общественного восприятия, определенных политических традиций, уникального места в системе властных институтов, идеологической картины мира, принятой в данном социуме, обладает потенциалом решающего влияния (культурного, экономического, идеологического или политического) на большинство других групп и институтов в этом обществе. Здесь понятие "элита" вполне соотносится - и в этом смысле вполне оправданно - с такими понятиями, как истеблишмент, правящий класс, властвующая верхушка, номенклатура и т.д. В социокультурном контексте такая элита, как группа, всегда экстравертна: ее самосознание формируется отчужденной от нее актуальной внешней средой. Такая модель элиты всегда и принципиально неорганична, нецелостна, что находит выражение и в семантических рядах языка (говорят, например, о научной, художественной, военной, экономической, политической элите и т.д.).

Собственно в этом случае речь идет даже не об элите как таковой, а о квазиэлите, т.е. группе, обладающей некими внешними, формальными признаками реальной элиты. Любая квазиэлита, поскольку она всегда частное, никогда не несет ответственности за всё органичное общество.

Во втором случае элита, реальная элита, соотносится, связана и актуально и латентно прежде всего с феноменами Традиции, Времени и Пространства. Элита здесь - воплощение высшей, сакральной ответственности за Целое. Функции власти такая элита может периодически реализовывать (а может и не реализовывать) именно потому, что выражает предельные императивы, т.е. воплощает конкретные традиции, конкретное пространство, конкретное время через причастность к сакральному потоку, сакральной ритмике Целого. Такая элита целостна и органична не потому, что статусно или каким-то иным образом выделена в иерархии социума, а потому, что она в конкретных условиях и конкретном месте воплощает и развивает целостную концепцию мира, в которой, с одной стороны, отражаются наиболее глубинные традиции, время и пространство конкретной секты, племени, народа, государства и т.д., а с другой - происходит самопознание Единого.

Метафизическая задача реальной элиты здесь и сейчас - интерпретация времени и пространства, прояснение смысла в русле живой Традиции. Настоящая элита как бы воплощает, выражает глубины группового, национального или имперского мифа. (Под мифом в данном случае подразумевается такая модель традиционного сознания, которая рефлексирует единство прошлого, настоящего и будущего как некой целостности.) Иначе говоря, истинная элита занята, собственно, тем, что постоянно проясняет (не только и не столько вербально, сколько созданием соответствующих моделей поведения) своему социуму, в чем именно сегодня смысл бытия, жизни, постоянно интерпретирует в рамках живого мифа поток профанической реальности, объединяет в нечто общее различного рода частные ответы на ключевые вопросы в любом социуме: "Кто мы? Откуда мы пришли? Куда мы идем?"

Действительная элита характеризуется непрерывностью своей внутренней, имманентной, глубинной традиции, этической принципиальностью. Здесь нравственные принципы - не способ приспособления к внешней среде, а скорее выражение внутренней независимости элиты от данного социума. Образно можно сказать, что истинная элита - своего рода душа данного живого общества, и в этом случае она всегда - неотъемлемая часть данного социума. И только такая элита символизирует высшую сакральную свободу данного народа, государства во времени.

Реальная элита (в отличие от разнообразных квазиэлит) - не дифференцирована как "научная", "художественная" или "политическая". И тому есть даже известные исторические примеры. Крупный ученый или выдающийся политик, занимая даже высшие, статусные места в истеблишменте, могут не входить в национально-государст-венную элиту именно потому, что для интеграции в данную элиту не личностный успех становится ключевым, а то, в какой степени выдающийся деятель является выразителем, носителем базовых традиционных, нравственных ценностей этого социума.

Мистика элиты

Шопенгауэр отмечал: "На свете существует три типа аристократии: 1) аристократия рождения и ранга; 2) денежная аристократия и 3) аристократия ума и таланта. Последняя, собственно, самая знатная и именитая и признается такою, если только дать ей время. Еще Фридрих Великий сказал: "Les ames privilegiees rangent a l'egal des souveraines" - "одаренные люди наравне с монархами", - когда его гофмаршалу показалось неловким, что министрам и генералам отведено место за маршальским столом, а Вольтеру за столом царственных особ и принцев.

Каждая из этих аристократий окружена полчищем завистников, которые питают втайне злобу против каждого аристократа и, если им нечего его бояться, стараются всяким способом дать ему понять, что "ты, мол, отнюдь не выше нас". Но это-то старание именно и выдает, что они убеждены в противном. Зато и образ действия аристократов, применяемый ими ко всем посторонним, состоит в том, чтобы держать их на известном расстоянии и по возможности избегать всякого соприкосновения с ними" (1).

В этом высказывании Шопенгауэра необходимо выделить по крайней мере два тезиса, важных для дальнейшего анализа. Во-первых, понятие "элита", "аристократия" основано на принципе иерархии (причем конфликтной иерархии), признаваемом в той или иной форме и элитой, и не элитой. Во-вторых, высшей формой элиты является "аристократия ума и таланта".

Однако, в отличие от Шопенгауэра, можно предположить, что только "аристократия ума и таланта" и является собственно реальной элитой, поскольку только она не зависит от структуры и типа своего социума и в этом смысле независима от существующих социальных норм. Например, Сократ как уникальный тип личностного мышления в любом случае входил бы в "аристократию ума и таланта", родись он и в Персии, и в Индии, и в Китае. (Что касается обывательской известности, то реальная элита к этому равнодушна: не будь Платона, мы, возможно, и не знали бы о Сократе, которого это вряд ли бы как-то обеспокоило.) Другие виды шопенгауэровских типов слишком социетальны, слишком привязаны к типу общества, несвободны, т.е. это скорее квазиэлиты с точки зрения сакрального. Бурбоны являются порождением Франции как социального организма, а Ротшильды в Испании XIV в. никогда бы не стали известными нам Ротшильдами - финансовыми символами капитализма.

Другой очень важный момент - специфическая отстраненность, социальная отчужденность "элиты ума и таланта" от данного общества приводит к тому, что в эту элиту могут входить представители самых различных социальных групп.

Что значит "ум и талант"? Ведь при желании у каждого можно выделить нечто выдающееся в уме и нечто заметное из талантов! Но если исходить из того, что индивидуальный ум (Нус) может являться таковым только в силу своей имманентной связи с субстанцией, с Нусом как таковым, тогда можно утверждать, что "элита ума" есть некая сущность, смысл, эйдос, логос, связующий Нус с неким аспектом социальной реальности.

В таком случае какова форма выражения элиты как самодостаточной сущности? Для начала попробуем выделить эти атрибуты у таких очень разных авторов, как Платон, Юлиус Эвола и современный исследователь А.Проскурин.

Платон в своей книге "Государство" пишет (курсив мой. - Ш.С.):

"Раз философы - это люди, способные постичь то, что вечно тождественно самому себе, а другие этого не могут и застревают на месте, блуждая среди множества разнообразных вещей, и потому они уже не философы, то спрашивается, кому из них следует руководить государством?

- Как же нам ответить на это подобающим образом?

- Кто выкажет способность охранять законы и обычаи государства, тех и надо назначать стражами.

- Это верно.

- А ясно ли, какому стражу надо поручать любую охрану - слепому или тому, у кого острое зрение?

- Конечно, ясно.

- А чем лучше слепых те, кто, по существу, лишен знания сущности любой вещи и у кого в душе нет отчетливого ее образа? Они не способны, подобно художникам, усматривать высшую истину и, не теряя ее из виду, постоянно воспроизводить ее со всевозможной тщательностью. Потому им не дано, когда это требуется, устанавливать здесь новые законы о красоте, справедливости и благе или уберечь уже существующие.

- Да, клянусь Зевсом, мало чем они отличаются от слепых.

- Так кого же мы поставим стражами - их или тех, кто познал сущность каждой вещи, и вдобавок ничуть не уступает им в опытности, да и ни в какой другой части добродетели?..

- Относительно природы философов нам надо согласиться, что их страстно влечет к познанию, приоткрывающему им вечносущее и не изменяемое возникновением и уничтожением бытие...

- Да, с этим надо согласиться.

- И надо сказать, они стремятся ко всему бытию в целом, не упуская из виду, насколько это от них зависит, ни одной его части, ни малой, ни большой, ни менее, ни более ценной...

- Ты прав.

- Посмотри вслед за этим, необходимо ли людям, которые должны стать такими, как мы говорим, иметь, кроме того, в своем характере еще и следующее...

- Что именно?

- Правдивость, решительное неприятие какой бы то ни лжи, ненависть к ней и любовь к истине.

- Естественно, им необходимо это иметь.

- Не только, друг мой, естественно, но и во всех отношениях неизбежно любой человек, если он в силу своей природы охвачен страстным стремлением, ценит все, что сродни и близко предмету его любви.

- Верно...

- Значит, тот, кто действительно любознателен, должен сразу же с юных лет изо всех сил стремиться к истине?

- Да, это стремление должно быть совершенным.

- Но когда у человека его вожделения резко клонятся к чему-нибудь одному, мы знаем, что от этого они слабеют в отношении всего остального, словно поток, отведенный в сторону.

- И что же?

- У кого они устремлены на приобретение знаний и подобные вещи, это, думаю я, доставляет удовольствие его душе как таковой, телесные же удовольствия для него пропадают, если он не притворно, а подлинно философ.

- Да, это неизбежно.

- Такой человек рассудителен и ничуть не корыстолюбив - ведь тратиться на то, ради чего люди гонятся за деньгами, подходило бы кому угодно, только не ему.

- Это так...

- Если ему свойственны возвышенные помыслы и охват мысленным взором совокупного времени и бытия, думаешь ли ты, что для такого человека много значит человеческая жизнь?

- Нет, это невозможно.

- Значит, такой человек и смерть не будет считать чем-то ужасным?

- Менее всего.

- А робкой и неблагородной натуре подлинная философия, видимо, недоступна.

- По-моему, нет.

- Что же? Человек порядочный, не корыстолюбивый, а также благородный, не хвастливый, не робкий - может ли он каким-то образом стать неуживчивчивым и несправедливым?

- Это невозможно...

- Значит, забывчивую душу мы никогда не отнесем к числу философских и будем искать ту, у которой хорошая память?

- Безусловно.

- Не можем ли мы сказать, что чуждая Музам и уродливая натура будет иметь влечение к чему-либо иному, кроме несоразмерности?

- И что же?

- А как, по-твоему, истина сродни несоразмерности или соразмерности?

- Соразмерности.

- Значит, кроме всего прочего, требуется и соразмерность, и прирожденная тонкость ума, своеобразие которого делало бы человека восприимчивым к идее всего сущего" (2).

А.Проскурин, рассматривая элиты Средневековья, выделяет в них несколько наиболее существенных атрибутов: "Только после признания легитимности субъекта за ним признаются основные права и некоторые человеческие качества - доблесть, честность и т.п...

Идеал человека, выработанный эпохой Средневековья, очень высок. В своих лучших проявлениях этот человек преодолевает страх смерти, причем не как индивидуальное временное переживание, и тем более не как моментное психологическое отношение. Преодоление страха смерти было социальной, достаточно стабильной нормой, действовавшей в течение довольно длительного времени... "Честь выше жизни" - в этом девизе и в следующем за ним действии заключено своеобразное отрицание собственного телесного Я и примат Я духовного...

Сама эта норма есть духовная доминанта феодализма, его главная специфическая черта, благодаря которой элита отделяет себя от остального социума. Действительно, первоначально выделялись личности, способные длительно и многократно рисковать жизнью во имя каких-либо целей. Впоследствии такое выделение трансформировалось в неравенство, закрепленное системой юридических, социальных, экономических и культурных отношений...

Степень интеграции данной элиты необыкновенно высока. В самом деле, когда люди подписывают своего рода договор о праве взаимного прекращения их жизней, это представляется такой степенью доверия или уважения к другому человеку, которая равносильна доверию и уважению к Творцу, доселе единственно владеющему правом давать и отнимать жизнь" (3).

Наконец, приведем несколько пассажей из книги-манифеста "Языческий империализм", принадлежащего перу выдающегося интеллектуала и метафизика XX в. Юлиуса Эволы:

"В тишине, в строгой дисциплине самообладания и самоопределения мы должны с холодным настойчивым усердием создать из единиц элиту, возрождающую солнечную мудрость: то мужество (virtus), о котором нельзя говорить и которое исходит из глубин души и сознания, доказывается не в спорах и книгах, а в творческом действии. Мы должны снова проснуться для обновленного, одухотворенного, терпкого переживания мира, но не в смысле философской категории, а как нечто вибрирующее в нашей крови: для переживания мира как могущества, ритуала, жертвоприношения. Такое переживание мира создаст крепкую, жестокую, активную форму, существо чистой силы; такое переживание мира откроет то чувство свободы и величия, то космическое дыхание, даже самого слабого духовения которого еще не знали "мертвые" Европы. Вместо профанической, демократической науки, относительной и условной, являющейся рабой непонятных законов и явлений, глухой к глубинной реальности человека, мы должны в этой элите воскресить священную внутреннюю, тайную, творческую науку реализации и "делания самого себя достойным", науку, которая ведет и может управлять невидимой силой, повелевающей нашими существами и соединяющейся с тайными корнями рас и вещей; и при этом она возродит, но не как миф, а как самую позитивную реальность, людей как существ, принадлежащих не к "жизни", а к "более чем жизни" и способных к трансцендентному действию. И тогда появятся вожди, род вождей. Невидимые вожди, которые не говорят и не показываются, но чьи действия не знают преград, вожди, могущие все. Это - заблуждение считать, что обновление возможно без восстановления иерархии, т.е. без установления в низших, связанных с землей и с материей, с человеком и в человеческих формах высшего закона, высшего права, высшего порядка... Это понимали люди древности, когда чтили во главе иерархии существ, королевская природа которых была сплавлена с сакральной и временная власть которых была пронизана духовным авторитетом "более нечеловеческой" природы - таинственных носителей могущественных и грозных сил "Победы" и "Счастья"; это понимали люди древности, когда в любой войне они переживали "священную войну", нечто универсальное, торжествующее, всеразрушающее и организующее заново с чистотой и неизбежностью великого природного могущества... Все отношения должны стать более жесткими, более живыми и более мужскими посредством воинского самообладания, верности, чести и мужественного усердия в службе. Верность (fides), бывшая одной из древних римских богинь, о которой Тит Ливий сказал, что обладание ею отличает римлянина от варвара; верность (fides), которую можно увидеть в индийских бхакти, преданность не только действий, но и мыслей и собственной воли, которую иранские воины клялись соблюдать в отношении своих обожествляемых вождей, - эта верность (fides) была также духовным цементом для отдельных феодально-политических единиц и позднее для их объединения в unum guod non est pars, в сверхполитический и сакральный центр средневековой Империи.

В такой верности (fides) мы нуждаемся и сегодня, и сегодня более, чем когда-либо.

В подчиненных должна проснуться гордость в служении вышестоящим. Служба должна быть снова пробуждена как свобода и преодоление, как преобразующее предложение, не унижающее, а, напротив, возвышающее - во всем, как в делах мира, так и в делах войны; как в частном, так и в общем.

На этой духовной основе должна образоваться структура, проходящая перпендикулярно сверху вниз, где вожди будут единственными сияющими центрами, а центры низших организаций, в свою очередь, будут подобны офицерам среди солдат.

Естественно, такая система в первую очередь требует создания элиты, истинной элиты, где не авторитет соответствует должности, а, напротив, должность авторитету, а он, в свою очередь, проистекает из реального превосходства. Всякая иерархия, строящаяся исходя из иных предпосылок, является лишь видимостью иерархии, противоположностью иерархии: насильственным и искусственным образованием, таящим в себе несправедливость, а следовательно, анархию.

Кроме того, надо твердо понять, что иерархия никоим образом не может исчерпываться тем уровнем, который сегодня называется "политикой". Более того, эта политика - как хозяйственно-промышленная, административная и, в материальном смысле, правомочная часть государства - должна быть подчинена ценностям более высокого порядка и служить для них лишь средством достижения цели. Идея качественного развития требует выработки определенного числа сверхполитических установок, реально соответствующих различным формам жизни и интереса, представляющих вождям истинный и неоспоримый авторитет, неподверженный влиянию всего временного и случайного" (4).

Итак, что же определяет ЭЛИТУ как сущность в контексте рассуждений этих трех, достаточно случайно выбранных авторов? Можно перечислить некий ряд определений, имен, атрибутов: традиция, свобода, истина, иерархия, мужество, презрение к смерти, стремление к познанию всего бытия в целом, ненависть ко лжи, память, творческое действие и т.д.

Но вот здесь и возникает первая существенная трудность. Дело в том, что сами по себе все эти определения, атрибуты - бессодержательны. Что такое свобода вообще? Или в чем реальный смысл понятия "презрение к смерти"? В рамках различных культурных и цивилизационных парадигм реальное содержание этих понятий может весьма сильно разниться и даже быть противоположным. Но тогда возникает возможность исчезновения вообще самого понятия "элита", его превращения в зависимую переменную. Однако есть и иной путь.

Вся цепочка атрибутов феномена "элита" принципиально двойственна. С одной стороны, они отражают некие константные связи элит с внешней, социальной средой. С другой стороны, они имманентны феномену "элита" именно как определенной уникальной сущности. То есть в первом случае эти атрибуты выражают как бы социальный аспект эйдоса "элита", иначе говоря, здесь лик эйдоса обращен вовне. А во втором случае этот лик обращен вовнутрь, на самого себя. Внешняя среда для феномена "элита" - это социум вообще, данное конкретное государство, историческое время. Например, для элиты Рима - это римское общество вообще, конкретный тип режима, эсхатологическое отношение ко времени. Сама диалектика связей элиты со своей внешней средой предполагает наличие оппозиционных пар:

социум с элитой - социум без элиты,
государство с элитой - государство без элиты,
время с элитой - время без элиты.

Пока зафиксируем это возможное, логическое предположение о некой ритмике в истории, связанной с отсутствием или присутствием в потоке феномена "элита".

Вернемся ко второму аспекту этих атрибутов. Что означает, например, традиция для феномена "элита", взятого вне его социальных детерминант? Или почему имманентны феномену "элита" презрение к смерти или принцип иерархии?

Ответ на самом деле может быть только один: все эти атрибуты имманентны эйдосу "элиты" только тогда и потому, что они являются выражением причастности к некоей трансцендентности, сакральности, Абсолюту. То есть свобода имманентна элите только тогда, когда допускается принцип абсолютной свободы. Мужество может быть внутренне присуще элите только постольку, поскольку есть абсолютное мужество и т.д.

Итак, элита может быть определена как самодостаточная внутренняя сущность только в той мере, в какой она связана с сакральным, высшим, вечным и соответственно с отрицанием профанического. Соответственно зависимые переменные, такие, как элитарные ценности, элитарные интересы, элитарные цели, являются реально элитарными в той мере, в какой они сопряжены с трансцендентной сакральностью. В психологическом плане наиболее человеческая форма проявления такой сакральности - это осознание некой тотальной сверхзадачи вне категорий реального социального бытия.

Однако и "связанность с сакральным" может быть пустой, бессодержательной, высокопарной фразой, если не будет определена некая КОНКРЕТНАЯ модель такой "связанности". Или, иначе говоря, можно задать себе вопрос - есть ли некая парадигма мышления, специфическая для элиты, позволяющая преодолевать профанизацию грамматики фразы "связанность с сакральным"? То есть как же эйдос элиты связан, сопряжен с нечто, что может быть названо сакральным, учитывая, что уже само название "сакральное" несет в себе начало десакрализации?

Элита - число - единое

Проблема всегда не в том, "что это?", а в том, "как это?". Ответ на вопрос "что это?" всегда ущербен; неимоверно важнее стать тем, кому уже не нужно задавать вопрос "что это?" для того, чтобы понять, видеть и быть "как именно это?".

Парадигма такого мышления основана на четырех базовых принципах. Иначе говоря, элитарное мышление тетрактично в своем основании.

1. ВСЕ ЕДИНО И ЦЕЛОСТНО. В "Скрижалях Гермеса Трисмегиста" говорится: "Все, что вверху, то и внизу. Все, что внизу, то и вверху... Все - во всем". Любой отказ от абсолютного монизма немедленно делает бессодержательным все остальное мышление.

2. Все, которое едино и целостно, есть только живое.

3. Поскольку все, которое едино и целостно, есть живое, оно пульсирует, оно есть ритмичность, цикличность.

4. Все, которое едино, целостно, живое, пульсирующее, ритмичное, есть число.

Ключевой парадокс нынешней профанической антиэлитарной цивилизации связан с игнорированием сакральности числа. Культура ХХ в. - это цифровая культура, культура цифры, т.е. счисляемого чувственного. Число же - нечто абсолютно иное, глубоко сокровенное и священное.

Достаточно известно, какое значение имело число во всех великих доктринах прошлого. В качестве примера можно привести только одно свидетельство Аристотеля: "В это же время и еще раньше названных философов (Левкиппа и Демокрита) так называемые пифагорейцы, предавшись математическим занятиям, первые выдвинули их вперед и пропитанные ими математические начала стали считать за начала всего существующего. А так как числа по своей природе суть первичные элементы их, в числах же они, по-видимому, усматривали многие сходства с существующим и с происходящим, гораздо более, чем в огне, в земле и в воде, потому что такое-то проявление чисел они считали справедливостью, такое-то - душою и разумом, такое-то - благоприятным временем для действий, словом сказать, и в остальном подобно тому, и в числах, кроме того, видели проявления и соотношения музыкальных гармоний; далее, так как им казалось, что и в остальном вся природа уподобляется числам, числа же суть нечто первоначальное сравнительно со всею природою - то ввиду всего этого они предположили, что элементы чисел суть элементы всех существ и что целое небо есть гармония и число" (5).

В шестой "Эннеаде" Плотина содеpжится один из наиболее сложных его тpактатов - "О числах". С одной стоpоны, это ключ ко всей мистико-диалектической системе Плотина, с дpугой - возможно, единственный сохpанившийся цельный текст, в котоpом в письменной форме отpажен мерцающий дух сакpальности понятия "число".

Но пpежде одно важное пpедваpительное замечание. Для Плотина условием мыслимости миpа является тождественность каждой вещи, каждого элемента с миpом в целом, т.е. как бы пpебывание вселенскости в каждой мельчайшей вещи, пpинадлежащей ко Вселенной. Это и пpедполагает, что миp абсолютно единичен, а потому и пpебывает в себе и деpжится собой, не pассыпается и не уходит в бесконечность беспpедельного pаздpобления. "Как из Единого обpазуется множество? Тем, что Единое везде, ибо нет нигде ни одной точки, где бы его не было. Оно, значит, все наполняет. Этим, стало быть, и дано уже множественное или, лучше сказать, дано уже все. В самом деле, если только Оно одно везде существует, то Оно и было бы этим всем. Однако, так как Оно еще, кроме того, и нигде не существует, то, с одной стороны, получается, то, что возникает все через Него, так как Оно везде, а с другой - возникает все через Него как различное с ним, так как само Оно - нигде. Но почему же Оно не только везде, но опять сверх того еще и нигде? Это потому, что Единое должно быть раньше всего. Оно должно все наполнять и все создавать и не быть всем тем, что создает" (6). Своего рода метамоделью (или метапрограммой) образования из чистого ничто (или Абсолюта) и функционирования бытия и является число.

Для Плотина число - это: а) архетип эйдоса, эйдетическая матрица, б) эйдос, в) окачествованность, внешнечувственное проявление. Чтобы реально говорить о последнем, необходимо, считает Плотин, иметь конструкцию чисто эйдетического, чисто смыслового числа, числа как смысла и как эйдоса. Число как эйдос мыслимо само по себе. Число как качество мыслимо лишь как осмысленное со стороны числа как смысла.

Если число - умный эйдос, то: а) оно есть некая абсолютная смысловая явленность и б) эта явленность не нуждается ни в чьем осмыслении или познавании со cтороны. Оно, число, абсолютно самостоятельно, т.е. целиком знает и осмысляет себя как таковое - не по частям, или по порядку, но - сразу, без распределения внимания по частям и по отдельным временам. Но тогда число - не спутник эйдоса, но - самостоятельная эйдетичность, своего рода архетип эйдоса. Число как таковое предшествует счисляемой мыслимости, т.е. число, как таковое, сущность числа, предшествует расчленяемому эйдосу. Сущее, различие, тождество, покой и движение - основные "рода" мыслимого - уже предполагают число; и число тем самым их порождает; они из него выводятся.

А.Ф.Лосев таким обpазом интерпретирует этот метафизический момент у Плотина: "Итак, при счислении лошади и собаки не имеет существенного значения ни сама лошадь и собака, счисляемые здесь, ни я, счисляющий, т.е. не важен ни субъект, ни объект. Но что же важно? Уже было сказано, что существенную роль играет сама мыслимость. Но как детализировать это общее суждение? Из вышеприведенного определения числа мы, отбросивши собак и лошадей, оставили без рассмотрения момент ПЕРЕХОДА. Значит, важно, чтобы была МЫСЛИМОСТЬ и чтобы был переход в сфере мыслимости. Что же теперь такое этот переход и кто его делает? "Объект" мы отвергли, "субъект" - тоже. Остается предположить, что мыслимость сама себя создает и двигает, сама собой переходит от одного своего момента к другому. Стало быть, тут не просто переход, но - СОЗИДАНИЕ МЫСЛЬЮ своей собственной структуры. Вот, стало быть, где подлинное лоно рождения числа. ЧИСЛО - ЭТО ЭНЕРГИЯ, ЭНЕРГИЙНОСТЬ МЫСЛИМОГО, ЭНЕРГИЙНОСТЬ САМОПОРОЖДАЮЩЕГОСЯ СМЫСЛА" (7).

В этом-то и заключается интеллигибельная сакральность числа. Число, понимаемое как ЧИСТАЯ ЭНЕРГИЯ ЕДИНОГО, требует перехода и порождения смыслом самого себя. Число требует созидания и иного: оно есть энергия различия в Едином. Число требует, чтобы порождение было тождественно с Единым: оно есть энергия тождества, множественного в Едином. Число требует, чтобы созидание смысла не ограничивалось выделением только двух моментов - "этого" и "иного", но чтобы в "ином" было какое угодно количество "этостей": оно есть энергия эйдетического движения Единого. Число требует, чтобы порождаемое тождество в различии, несмотря на всю свою смысловую подвижность, все-таки пребывало само в себе как Единое: число есть энергия эйдетического покоя Единого. Кроме того, число есть энергия СУЩЕГО, в которое превращается (оставаясь в то же время чистой трансцендентностью) Единое, оформляя и осмысляя себя путем саморазделения через соучастие в нем "иного".

Конечно, Единое не есть число, ибо Оно выше его, как и выше вообще всего сущего и мыслимого. Единое есть вечное самопорождение и самоутверждение. Единое порождает себя прежде всего как раздельность, оставаясь самим собой в каждой отдельной своей части. Это и есть порождение Себя как числа. Порождает Оно числа путем эйдетического, смыслового очерчивания себя самого в том или ином моменте самовыявления. Все сущее подчинено числам и имеет их принципом своего осмысленного бытия.

Отсюда понятно, что беспредельность есть атрибут числа, хотя, естественно, это не чувственная, материальная беспредельность. Числу свойственна бесконечность, но она вполне совместима с его ограниченностью, строжайшим оформлением. Речь идет об оформленной бесконечности или актуальной бесконечности: "В чем конкретно сказывается умная беспредельность числа? Нус раньше жизни, ибо он дает ее смысловые скрепы и скелет; он - вечное и неподвижное в постоянном течении и изменении живого мира. Одного движения не может быть. Необходимо, чтобы оставалось неподвижным то, что движется. Ум и умное число и есть это неподвижное. Но Нус и число в нем суть идеальные цели, законы, смыслы, картинные типы всяческих движений и изменений. В бурных и мутных потоках живой жизни они остаются нетронутыми и как бы невесомо пронизывают своими лучами тучи жизненных устремлений бытия. Умная бесконечность числа проявляется в живой жизни как неистощимая смысловая сила становлений, порывов, рождений и смертей, как вечно-подвижная смысловая опора, закон и цель непрестанно стремящегося потока бытия. Жизнь мира и есть подлинное выявление умной бесконечности числа" (8). Здесь необходимо отметить и повторить один весьма существенный и важный для дальнейшего рассуждения момент: ритмичность (цикличность) бытия и времени не является субъективной рефлексией, а имманентна числовой эйдетичности самого этого бытия.

Вернемся к ответу на вопрос: каким образом все эти рассуждения о числе связаны с проблематикой элиты?

Необходимо повторить, что реальная элита определяется прежде всего своим отношением к священному, сакральному, Единому. А такое отношение, такая связь может быть обусловлена только через феномен числа. Именно числовая мегапрограмма (через определенные парадигмы воспитания, образования и т.д.) определяет специфический тип элитарного мышления, неотделимого от элитарного действия. Иначе говоря, в конкретном социуме реальная элита кристаллизируется не через социальное (статусное и т.д.) противопоставление иным группам, а через противопоставление элитарного типа мышления и элитарного типа поведения (являющегося продолжением такого мышления) всем другим, неэлитарным, профаническим моделям.

Выше уже приводился некий набор атрибутов реальной элиты: приверженность традиции, целостность, искренность, ответственность, мужество, приверженность иерархии, свободе и т.д. Вне связи с феноменом числа все эти атрибуты - всего лишь майя. Однако, если их рассматривать сквозь призму числа как архетипа эйдетичности, они приобретают черты абсолютной имманентности для элиты. Оказывается, что эти атрибуты - всего лишь внешнее проявление сакрального элитарного типа мышления.

Возьмем, например, такую характеристику, как приверженность иерархии или принципиальный антидемократизм элиты. Известно, что определенные числовые системы являются метапорождающими принципами. Из них наиболее творчески наполненные - единица, тетрактида и декада.

Священная тетрактида (геометрический ее символ - пирамида, а проекция на плоскость - треугольник) традиционно значима в магическом, мифологическом и диалектическом сознании. Например, тетрактида орфиков состояла из Эфира (1) или Монады (Прокл), первоматерии (2), Хроноса (3), Мирового закона, Необходимости, Адрастии (4). Прокл в комментариях к "Тимею" пишет об этой тетрактиде: "Из глубины несмешанной единицы исходит божественное Первоначало, пока не достигнет священной Тетрактиды, которая рождает затем мать всего, все вмещающую, первородную, всему полагающую предел, неуклонную, неутомимую, священную Десятерицу, имеющую ключ ко всему; все ведь причастно и равно Первочислу".

Тетрактида (по Лосеву) Плотина: Единое (1), созерцая себя, как бы переполняясь собой, порождает Нус, Сущее (2), который, в свою очередь, эманирует из себя Мировую Душу (3), которая, как принцип вечного становления, уже в свою очередь, эманирует индивидуальные логосы, как бы импульсируя их дальше, при котором и появляется тело логоса, действительность осмысления (4). Вот как А.Ф.Лосев образно определяет сложную их диалектическую иерархию: "Соответственную характеристику получает и отношение четвертого начала к каждому из трех первых. Первое начало - одно, единство, исток, корень, основание; четвертое начало - иное к этому. Следовательно, четвертое начало в отношении к первому есть восприемник основания, засеваемая семенем сверх-сущего смысла почва, рождающее лоно и соучастник оплодотворения. Второе начало есть смысл, оформление и мысль; четвертое же начало - иное к этому, носитель этого. Следовательно, четвертое начало есть тело смысла, материал оформления, субстрат осмысления, воплощение сущности и неподвижная смысловая отрасль бездны. Наконец, третье начало есть становление, или возникновение смысла, текучесть и вечная подвижность его, беспредельное нарастание самотождественного предела и предельная устойчивость самодвижущегося и неустанно саморазличающегося смысла; четвертое же начало - иное к нему и носитель его. Следовательно, четвертое начало есть осуществленное царство смысла, самодовлеющее утверждение факта взаимопронизанных смысловых энергий, неустанная мощь и тяжелая массивность подвижного и переливного взаимопроникновения смысловых обстояний, законченный и приснотекущий организм и живое тело навеки связанных и переходящих одно в другое силовых оформлений, идущих со дна неутомимой бездны сверх-сущего одного, первоначала и источника, цельное событие смысла" (9).

Вопрос даже не в том, адекватно или нет А.Ф.Лосев интерпретирует мистическую тетрактиду Плотина (последний скорее выдвигал следующее: Единое (1), Число (2), Нус (3), Душа (4). Принцип иерархии коренится не в человеческой истории, а в самом бытии и в самом мышлении как таковом.

Или, например, трансцендентное, холодное мужество, которое имманентно реальной элите. Такое мужество обусловливается постоянной причастностью к Единому. Образно можно сказать, что шестерка, двадцатка или двухсотка "мужественны" только потому, что каждая из них "одно", т.е. каждая причастна Единице, которая и все порождает.

Циклы социума и циклы элиты

Число как мистическая ипостась Абсолюта является эйдетическим архетипом сущностных атрибутов элиты. Но одновременно число формирует ту особую среду, в которой возможно и существование, и особая форма трансформации элиты. Речь идет, во-первых, о реализации принципа единства времени и пространства (в этом-то случае и возможно доказательство постулата Плотина, что время - это тень вечности, или выпавшая вечность), а во-вторых, о принципе цикличности или ритмики (напомню, что скрытый смысл цикличности во всех мифологических системах мышления заключается в том, что все живое есть прежде всего цикличность).

Какова имманентная связь этих двух принципов? Цикличность выражена в принципе единства времени и пространства через общую мерность времени и пространства. А принцип единства времени и пространства манифестируется в принципе цикличности именно потому, что все разворачивается в едином мире, форма которого шар.

Но цикличность, ритмика несводима только к временной периодичности (как в конечном счете у Шпенглера или Л.Гумилева). Речь идет о более глубинном понимании, суть которого в магическом мифологическом мышлении формулируется как тотальное и постоянное повторение ритмики Абсолюта, великого космогонического акта, "божьего творения". Для подтверждения этого тезиса пока достаточно привести несколько цитат из книги М. Элиаде "Миф о вечном возвращении": "Если акт творения осуществляет переход от неявного к явному, или, говоря языком космологии, от Хаоса к Космосу, если Творение - при всей протяженности его объекта - начинается с некоего "центра", если, следовательно, все разнообразие бытия, от неодушевленного до живого, может начинать существование лишь в высшей степени священном ви- де - то как становятся совершенно ясными и символика священных городов ("центров мира"), и геомантические теории...

Напомним только два важных положения:

1) Всякое творение (рук человеческих. - Ш.С.) повторяет самый космогонический акт - Сотворение Мира;

2) следовательно, все, что основывается, основывается в Центре Мира (поскольку, как нам известно, само Сотворение началось с некоего центра)...

"...Мы должны делать то, что делали вначале боги" (Чаттападха Брахмана, VII, 2, 1, 4). "Так делали боги, так делают люди" (Тайттария Брахмана, I, 5, 9, 4). В этом индийском высказывании резюмируется вся теория, стоящая за ритуалами всех народов...

Для нас главным является то, что повсюду существует понятие конца и начала некоторого временного периода, основанное на наблюдении за биокосмическими ритмами, входящее в более широкую систему, в систему периодических очищений и периодического возрождения жизни... периодическое возрождение времени предполагает более или менее явно - особенно в исторических цивилизациях - новое сотворение, иначе говоря, повторение космогонического акта...

"Аллах - тот, кто вершит Сотворение, потому он его повторяет", - гласит Коран (Сура IV, 4). Это вечное повторение космогонического акта, превращающее каждый новый год в празднование начала эры, делает возможным возвращение мертвых к жизни и поддерживает надежду верующих в воскрешение плоти...

Но если сооружение алтаря имитирует космогонический акт, то само жертвоприношение имеет другую цель: восстановить первоначальное единство, существовавшее до Сотворения. Ведь Праджапати создал Космос из своей собственной субстанции и, когда был опустошен... ощутил страх смерти", и боги принесли ему жертвоприношения, чтобы воссоздать и оживить его. Тот, кто в наши дни совершает обряд жертвоприношения, также воспроизводит акт воссоздания Праджапати. "Всякий, кто, поняв это, совершает доброе дело или даже удовольствуется осознанием (не совершая никакого обряда), воссоздает божество, разъятое на части (делая его) целым и полным" (10).

Однако в нынешних рациональных гипотезах и концепциях ставится вопрос о взаимосвязи цикличности и единства времени и пространства. В качестве примера можно привести несколько образных отрывков из схемы Н.Черкашина и И.Пацем: "...время - это особого рода хрональное поле, неразрывно связанное с электромагнитной энергетикой пространства. И наряду с законом сохранения вещества и энергии существует и закон сохранения времени.

Прожитое время не исчезает. Вечность прошлого равна бездне будущего. Прошлое существует реально, а не в чьей-то памяти, даже если эта память - совокупный опыт всего человечества. За каждым из нас тянется цепь мгновений, составленная из нас самих, из фаз наших телодвижений, как некая голографическая кинограмма. У каждого тела есть своя траектория движения, роста, полета. Совокупность этих траекторий укладывается в русло общего течения времени.

Настоящего, как такого, нет. Любой миг будущего тут же становится мгновением прошлого. То, что мы называем настоящим временем, всего лишь вспышка сознания, пережигающего будущее в прошлое... Прожитый день - реальность, существующая вечно и поныне там, в "отрицательном времени", т.е. в тех лучах света, что отгорели, унеслись, угасли за нашей спиной. В него, во вчерашний день, можно вернуться, если устремиться туда со скоростью, превышающей скорость "отлетевшего" света.

Если время в нашем трехмерном пространстве - это вектор, необратимо направленный из прошлого в будущее, то в двухмерном пространстве время имеет точечную характеристику: застывшее мгновение. А в четырехмерном время приобретает свойства плоскости: оно имеет не только первое измерение - длительность, но и второе - ширину или, точнее будет сказать, глубину. Это не просто лента, а объемный поток.

...Время, говоря очень упрощенно, накручивается витками, как кабель на катушку, как слои конденсаторной фольги, так что прошлое существует параллельно будущему.

...Время энергично само по себе. Время, "хрональное поле" взаимосвязано с электромагнетизмом Вселенной. "Тахионы" - частицы этого поля".

Из приведенных выше принципов цикличности и единства времени и пространства проистекеют несколько важных выводов для дальнейшего анализа проблематики элит: во-первых, никакое повторение не есть пустая случайность, во-вторых, хаос (дезорганизация) всегда предшествует принципиально новой модели организации.

Халдеи, одними из первых обосновавшие принцип единства времени и пространства, исходили в своем мышлении из глубинно интуитивного восприятия шарообразного нашего мира. Поэтому совершенно не случайны такие меры, как 360 градусов и 360 суток (365,3), 60 минут и 60-летний солярный цикл...

Для практических проблем, связанных с анализом темы элиты, весьма важно предварительно систематизировать следующую совокупность утверждений:

- принцип единства времени и пространства может постулироваться только в рамках парадигмы шарообразности мира;

- следовательно, вся система циклов этого мира обусловливает его одушевленность (по Плотину: "Весь наш мир - живое существо");

- вся эта система циклов принципиально не может быть известна человеческому мышлению (так как, по определению, частное не может быть объемлющим целое), хотя именно вся эта система как целое и определяет эволюцию человечества как частное в рамках мира как целого;

- уникальность каждого момента человеческой истории - это особая мозаика принципиально неизвестного для человеческого сознания числа циклов разных векторов и разных динамик.

Но в рамках этой системы ритмики можно выделить те ключевые циклы, которые в конечном счете и важны для формирования тезиса о цикличности элит.

Для начала приведем одну, ключевую в рамках этой темы, цитату из книги "Науруз-наме", написанную Омаром Хайямом - поэтом, математиком и астрономом: "...когда всевышний и святой Изад приказал солнцу сдвинуться с места, чтобы его лучи и приносимая ими польза были бы повсеместно, солнце вышло из головы Овна, тьма отделилась от света, и появились день и ночь. Так началась история этого мира. После этого оно через ТЫСЯЧУ ЧЕТЫРЕСТА ШЕСТЬДЕСЯТ ОДИН год вернулось на то же место в тот же день и в ту же минуту" (11). Речь идет о следующем: если считать, что годовой оборот Солнца равен точно 365 1/4 суток, то через 1461 год Солнце возвращается в ту же точку небесного свода в ту же минуту.

Вот этот цикл - 1461 год - можно считать одним из ключевых для человеческой истории. Назовем его Большим Годом человечества, а соответственно полугодия этого Большого Года вполне будут коррелировать с фазами подъема и надлома в этногенезе (по Гумилеву), т.е. по 730,5 года. В теории Шпенглера фаза подъема будет соответствовать периоду культуры, а фаза надлома периоду цивилизации.

Большой Год человечества имеет четыре своих квартальных периода: весну, лето, осень и зиму - по 365,25 года, а также двенадцать своих месяцев - по 122,6 года. Каждый месяц Большого Года имеет две фазы - по 61,3 года (что соответствует приблизительно 60-летним классическим солярным циклам). Каждый солярный цикл традиционно разделяется на 5 двенадцатилетних периодов или на две недели Большого года по 30 лет. И тогда, в конечном счете, так называемые сутки Большого Года составят 4,3 года.

В результате получается следующий классификатор из важнейших восьми циклов:

- 1461 год,
- 730,5 года,
- 365,25 года,
- 122,6 года,
- 61,3 года,
- 30,6 года,
- 12,3 года,
- 4,3 года.

Для таких сложных организмов как социум, этнос, государство, империя (компоненты человечества), наиболее существенными являются циклы в 730,5 года, 365,25 года, 122,6 года, 61,3 года. Для личностной истории наиболее важны циклы 12,3 года и 4,3 года.

Pассмотрим некоторые закономерности динамики российской истории в контексте циклической парадигмы и с точки зрения проблем элит. Для этого построим ось координат, соответствующую ходу исторической эволюции. Для простоты в дальнейшем будем использовать округленные периоды, кратные солярным циклам. На этой оси отметим три даты, характеризующие начало соответствующих солярных циклов: 1264 г., 1624 г., 1984 г. Таким образом, период от 1264 до 1984 г. и составит половину Большого Года. Исторический смысл каждой этой даты вполне понятен и не нуждается в фактологическом комментарии.

Для построения соответствующего графика выделим еще три даты: в нижней части оси координат - 1444 г., а в верхней части оси - 1804 г. Соединим все точки.

Период от 1144 до 1264 года характеризуется нарастанием внутренней нестабильности и внешней неустойчивости системы "древнерус-ский социум". В результате система дезинтегрируется и временно поглощается средой. Аналогично ситуация развивается в период с 1864 до 1984 г.

Период с 1264 по 1444 г. - первая половина следующего 360-летнего цикла. На новой основе происходит постепенная внутренняя стабилизация: создается принципиально новое, сложноиерархическое общество с чертами теократизма. Возрастает внешняя устойчивость системы. Формируется совершенно новый тип русско-православной культуры. Православие как религиозная система окончательно побеждает язычество и из идеологии превращается в религию. 1560 год - начало кризиса.

С 1624 г. начинается новый, имперский, этап в развитии. Национальное государство русских превращается в империю. Пассионарный подъем проецируется вовне. В 1684 г. заканчивается двоевластие: церковь с этого времени постепенно интегрируется в государство. Возрастает значение светской культуры. Пик могущества империи - первая половина шестидесятилетнего цикла (30 лет), который начался в 1804 г.: внутренняя стабильность сочетается с доминированием над внешней средой. Глубинный кризис системы начинает интенсивно развиваться после 1864 г.: система, чтобы не отстать от среды, начинает ее имитировать, тем самым стимулируя рост внутренних противоречий.

В 1984 г. закончился 360-летний имперский цикл в развитии страны. После 1984 г. система становится все более нестабильной и неустойчивой.

Любопытная и важная закономерность: переход к имперскому типу был связан с гораздо меньшим временным периодом, чем переход к постимперскому состоянию (кризис начался в 1864 г. и не закончился до сих пор).

Фактически в 1984 г. закончился 720-летний цикл в истории (хотя мало кто это заметил): первый период (1264 - 1624 гг.) характеризуется накоплением пассионарности, сменой моделей мышления, интенсивной религиозностью, внутренней духовной жизнью (именно в этот период появляется небывалое количество монастырей). Второй период (1624 - 1984 гг.) - время экстенсивного развития, взлет светской культуры, растрачивание пассионарности. Социум устает, и войны 1914 - 1918 гг. и 1941 - 1945 гг. требуют большого количества жертв.

За эти 720 лет произошло две смены моделей элит. Первый раз она поменялась в период с 1264 по 1384 год. С 1384 по 1564-й происходит расцвет, развитие новой элиты. Затем следует надлом, кризис, который продолжается до 1684 года. А затем, в течение следующих 120 лет формируется и господствует уже новая, имперская элита России, уже с другой системой ценностей, в рамках которой сакральное оказалось подчиненным социальным, статусным, культурным императивам.

Энергетическое, пассионарное истощение имперской элиты привело к тому, что она так и не смогла во второй половине XIX в. дать толчок формированию принципиально нового типа элиты (в отличие, например, от традиционной самурайской аристократии в Японии, которая оказалась способной отреагировать на драматические вызовы революции Мэйдзи и самомодифицироваться). Поэтому после 1864 г. в России идет процесс структурирования неустойчивых квазиэлит (различные субкультуры, контрэлиты и т.д.), властного истеблишмента, но не реальный, живой процесс вызревания новой элиты.

Таким образом, процесс формирования и развития элит (на примере России) строго цикличен. По сути, элита, так же как и религия, принципиально двойственна: она манифестирует и социальное, и сакральное. Время социального периодически сменяется временем сакрального. Тип элиты определяется характером данной системы угроз. Однако если социальное полностью вытесняет сакральное, а сакральное - социальное, то элита неминуемо обречена на дезинтеграцию и уничтожение.

Новая модель элиты всегда требует прежде всего и новой формулы баланса сакрального и социального, обеспечивающего органичность элиты как таковой. Если такой формулы нет, то вместо элиты сцену заполняют многочисленные и, казалось бы, случайные квазиэлиты. Образно говоря, "бульканье" квазиэлит как бы демонстрация постепенного погружения данного социума в хаос. Квазиэлиты закономерны, как закономерен великий хаос.

Советские и постсоветские квазиэлиты

Общество Советского Союза представляло собой достаточно сложную и нетривиальную систему, включавшую два основных стержня: в социально-экономической сфере - корпоративно-отраслевую структуру, в политической - кадрово-организационный механизм КПСС. И то, и другое объединялось, комбинировалось в общую систему не верностью традиционным ценностям, а условной приверженностью неким идеологическим нормам. В этой материалистической и технократической системе не оставалось места реальной элите, поскольку не было каких-либо потребностей в ее специфических функциях. Если представить себе СССР в виде огромного завода, в заводском штатном расписании такая профессия, как элита, не значилась. Пока соблюдались определенные, сложившиеся еще в 20-е и 30-е годы суровые правила политической игры, обусловливавшие механизмы вертикальной политической динамики в советском социуме, а верхушка правящей советской бюрократии обеспечивала (идеологическими средствами, социальными льготами, угрозой насилия или прямым насилием) функционирование этих механизмов, советское общество так или иначе продолжало существовать и (прежде всего в технологической сфере) даже развиваться.

Но как только после 1985 г. стала рушиться отраслевая структура управления экономикой и одновременно кадровая структура КПСС, начались ревизия существовавших политических правил, эрозия механизмов вертикальной политической мобильности, обеспечивавших воспроизведение совноменклатуры. Советское общество, не обладавшее альтернативными внутренними иммунными средствами, оказалось обреченным. Начался быстрый, лавинообразный процесс дезинтеграции правящего советского класса по национальным, идеологическим, региональным, имущественным основаниям. Вполне закономерно не только то, что Советский Союз развалился, но и то, что это катастрофическое событие вызвало минимальный социальный протест. Неэффективный ход экономического реформирования 1992 - 1994 гг. придал дополнительный импульс этим центробежным процессам, росту конфликтной неопределенности уже в рамках Российской Федерации, внутри других бывших советских республик.

Попытки в РФ обновить, модифицировать или существенно изменить высшие управляющие государственные структуры, внедрить новые критерии государственной эффективности не увенчались какими-либо позитивными результатами. Дело в том, что сами эти попытки, достаточно дилетантские и некомпетентные, основывались на весьма второстепенных критериях: лояльность президенту, "преданность" идеалам демократии, идеологическая приверженность "курсу реформ" и т.д. Отсюда и постоянная "смена кадров" в высших эшелонах российской власти, перманентные столкновения интересов различных клик в окружении Б.Ельцина, появление прецедента физического устранения оппонентов во взаимоотношениях между квазиэлитами, использование прямого насилия для разрешения возникающих противоречий (сентябрь -октябрь 1993 г.).

Сегодня в Российской Федерации по-прежнему отсутствует непротиворечивая система правил политической игры, обеспечивающая эффективную политическую кадровую динамику, вертикальные каналы поступления адекватной информации, согласованные модели принятия решений и в конечном счете формирование устойчивого общенационального политического истеблишмента. Естественно, в этой ситуации и не могли быть выработаны какие-либо новые организационные модели, обеспечивающие воспроизводство и функционирование иного политического истеблишмента, способного объединить весь сложный спектр постсоветских квазиэлит. Потому не могло не произойти и кризисного усложнения в образовании новых квазиэлит, и обострения конкуренции во взаимодействии между ними.

Механизмы образования новых квазиэлит.

В течение последних "реформаторских" лет в Российской Федерации продолжалось формирование трех основных типов механизмов, через которые шло образование новых постсоветских квазиэлит: региональной, отраслевой, криминальной. Конечно, в спонтанной хаотической реальности постперестроечного общества таких механизмов гораздо больше (стоит, например, упомянуть, кроме вышеуказанных "чистых" форм, и смешанные, в том числе регионально-криминальный, криминально-отраслевой, регионально-отраслевой).

Развитие этих механизмов происходило вокруг двух основных ценностей - власть и собственность. Конфликтный характер во взаимоотношениях между конкурирующими квазиэлитами обусловливался различными приоритетами в их ориентации во внешней социальной среде. Например, для криминальных квазиэлит таким приоритетом оставалась безопасность. Причем не столько даже во взаимоотношениях с государственными институтами, сколько в отношениях друг с другом, поскольку и традиционная советская криминальная структура стала в последние годы кардинально видоизменяться. Для конкурирующих региональных квазиэлит таким приоритетом оставалось обеспечение социальной стабильности, а для конкурирующих отраслевых - обеспечение сохранения жизнедеятельности экономических комплексов.

Можно сформулировать следующую закономерность образования квазиэлит в постсоветском пространстве: возрастание конкуренции между ними внутри каждого типа (криминального, регионального, отраслевого и т.д.) прямо пропорционально интенсивности взаимодействия между различными квазиэлитами, принадлежащими к разным типам (криминальному, региональному, отраслевому и т.д.). Иначе говоря, смешанные типы механизмов их образования постепенно и объективно начинали доминировать.

"Отраслевики"

В условиях продолжающегося размывания государственной власти в РФ, с одной стороны, и процесса так называемой приватизации государственной собственности - с другой, два обобщенных ключевых фактора стали определять сложные тренды формирования квазиэлит в стране. Это - отношение конкурирующих групп к власти и собственности. Достаточно единая в советских условиях "корпорация директоров" к середине 1994 г. претерпела кардинальные изменения. К этому времени насчитывалось свыше 150 различного рода общефедеральных, региональных и межрегиональных объединений и ассоциаций товаропроизводителей, промышленников и предпринимателей (фактических и на бумаге). Дифференциация по различным основаниям между ними позволяет выявить специфические группы интересов, влияющие на динамику образования квазиэлит.

Отраслевая дифференциация.

Появление и развитие отраслевых и межотраслевых объединений, ставящих во главу угла своей деятельности прежде всего защиту и лоббирование специфических отраслевых интересов, завоевание ими определенных, достаточно влиятельных политических позиций на общефедеральном уровне позволяет говорить, что именно дальнейшая отраслевая дифференциация, дающая возможность вполне определенным и известным способом кристаллизировать и выявлять общие интересы, становится на начальном этапе наиболее адекватным механизмом самоидентификации новых квазиэлит. Достаточно типичен пример Союза нефтепромышленников, чей формальный лидер В.Медведев после декабрьских выборов 1993 г. возглавил одну из крупнейших фракций в Государственной Думе. Другой не менее примечательный пример - политический фактор Аграрного союза, ставшего практически за несколько месяцев 1993 г. одной из наиболее влиятельных сил в стране, что и отразилось, в частности, на итогах выборов в Госдуму.

Дифференциация по отношению к собственности.

Из общего числа отраслевых объединений товаропроизводителей особое место занимают те, чьи члены извлекали максимальную выгоду из своего местоположения в производственных и технологических цепочках (либо замыкая эти цепи, либо являясь специфическими монополистами). Наиболее типичный пример - Ассоциация акционированных и приватизированных предприятий, объединившая производственные единицы, в основном замыкающие технологические цепи, и специализирующаяся на выпуске конечной продукции.

Дифференциация по отношению
к внешнему и внутреннему рынку.

В течение второй половины 1992 и всего 1993 года все более выпукло кристаллизировалась следующая закономерная тенденция: товаропроизводители, ориентировавшиеся на развитие экспорта (главным образом в сырьевых отраслях), стремились к объединению в вертикальные структуры, установлению непосредственных, чаще неформальных связей и контактов с соответствующими должностными лицами (ответственными за экспортные квоты и лицензии) в федеральном правительстве. А товаропроизводители, связанные преимущественно с внутренним рынком, скорее делали ставку на формирование региональных и межрегиональных структур и альянсов, поиск поддержки у региональных и местных властей.

"Регионалы"

В регионах с развивающейся острой конфликтной ситуацией или примыкающих к зонам с высокой кризисной напряженностью, где особо быстрыми темпами распространяется среди населения оружие, ключевую роль в формировании региональных квазиэлит играли ВОЕННО-СИЛОВЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ - общий силовой потенциал, силовые коалиционные связи, степень насыщенности региона оружием, наличие или отсутствие полевых командиров и характер их взаимоотношений, уровень общей преступности, наличие или отсутствие постоянных спецподразделений армии или МВД в данном регионе и т.д.

Один из наиболее примечательных примеров в 1993 - 1994 гг. - ситуация в Северной Осетии. Республика была фактически вовлечена в два острых силовых конфликта - с Грузией в Южной Осетии и с Ингушетией. В это же время в самой Северной Осетии разворачивалась острая борьба между несколькими внутриосетинскими политическими группами, приблизительно равными по своему военно-политическому потенциалу. В конечном счете к январю 1994 г. безусловным фаворитом оказалась группировка Галазова. И ключевую роль в данном случае сыграли даже не его дипломатические способности в контактах и отношениях с Москвой, а его потенциал контроля над двумя ключевыми силовыми структурами в республике - частями армии РФ (путем непосредственного воздействия на офицерский корпус во Владикавказе, а также прямого или косвенного использования осетинского лобби в Москве) и военными формированиями кударцев - выходцев из Южной Осетии (путем интеграции их в традиционные или специально созданные при режиме Галазова силовые институты).

Важный фактор образования квазиэлит - ПОТЕНЦИАЛ УПРАВЛЕНИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ, СОЦИАЛЬНОЙ, ПОЛИТИЧЕСКОЙ НАПРЯЖЕННОСТЬЮ в том или ином регионе. Этот фактор по-разному действовал в трех различных типах регионов: наиболее эффективно - в национальных республиках с приблизительно равными пропорциями тех или иных групп населения (Татарстан, Башкортостан), в крупных мегаполисах (Москва, Санкт-Петербург), портовых центрах (Калининград, Владивосток, Новороссийск). Причем если в первом случае происходила консолидация ключевой (в республике) квазиэлиты и достаточно быстрое размывание всех остальных, то во втором случае наряду с доминирующей квазиэлитой во главе с формальным руководителем (например, Лужков) формируются и несколько значимых альтернативных квазиэлит. Наконец, в третьем случае образуется довольно широкий спектр квазиэлит, где практически в каждой представлены криминальные и полукриминальные элементы.

Эффективность управления региональной напряженностью прямо пропорционально связана с фактором, существенно воздействующим на формирование и динамику квазиэлит, - ФЕНОМЕНОМ ЛИДЕРА. Причем закономерная особенность постсоветского политического пространства заключается в том, что именно статусная роль (президент, председатель Верховного Совета, премьер) в значительной степени способствует развитию феномена ситуационного лидера, а вовсе не волевое, интеллектуальное превосходство данной личности.

Наконец, еще один важный фактор, стимулирующий процессы образования и развития квазиэлит, - это ПОТЕНЦИАЛ ВНУТРИРЕГИОНАЛЬНОЙ ТЕРРИТОРИАЛЬНО-АДМИНИСТРАТИВНОЙ ДИФФЕРЕНЦИАЦИИ. Она обусловливается либо этнонациональными, либо политическими причинами, либо обострившейся борьбой вокруг внутрирегиональных социально-экономических противоречий. Пример первой тенденции - образование Республики Адыгея, избрание ее президентом Аслана Джамирова и приобретение особого статуса Адыгеи в составе Краснодарского края. Пример второй тенденции - фактический выход из подчинения Грозному Надтеречного района Чечни в 1992 - 1994 гг. И пример третьей тенденции - внутрирегиональная ситуация в Тюменской области, где постепенно обостряются отношения между севером, центром и югом региона. При этом политические группы, стоящие за этими процессами, придерживаются собственных групповых взглядов на вопросы нефте- и газодобычи в регионе, перспектив экономического развития области и т.д.

"Криминалы"

В узком смысле слова собственно криминальным в общенациональном масштабе, т.е. прямо и агрессивно противопоставляющим себя закону, может считаться сообщество, состоящее из примерно 1,3 - 1,6 миллиона преступников (вместе с членами семей это около 5,5 - 6 миллионов человек на середину 1994 г.).

Непосредственная среда, с которой постоянно контактирует и в которой функционирует чисто криминальное сообщество, составляет (вместе с членами семей) около 22 - 25 миллионов человек. В целом же криминальная и непосредственно связанная с ней социальная страта вместе составляют около 28 - 30 миллионов человек, т.е. около 20 % всего населения Российской Федерации.

Существуют по крайней мере четыре канала, через которые криминальная система участвует в формировании квазиэлитных групп.

ПЕРВЫЙ КАНАЛ достаточно типичен. Речь идет о естественном объединении изолированных криминальных групп в определенные межрегиональные иерархизированные организации непосредственно мафиозного типа. При этом, хотя приоритетными остаются собственно экономические интересы, объективно на определенном этапе такие криминальные ассоциации становятся важными элементами прямого политического влияния. В 1993 г. это было наиболее характерно для столичных мегаполисов (Москва, Санкт-Петербург) и для портовых городов.

ВТОРОЙ КАНАЛ. Интеграция (в той или иной степени) национальных криминальных структур в международное преступное сообщество, в частности участие в обеспечении транснациональных потоков наркотиков, международной проституции, в торговле редкоземельными металлами, нефтью, золотом, алмазами, оружием. Поскольку трансконтинентальные мафиозные системы обычно уже имеют определенные связи с представителями тех или иных квазиэлитных групп официального российского политического истеблишмента, это дает дополнительные возможности для российских криминальных структур, участвующих в международном нелегальном бизнесе, оказывать воздействие на принятие необходимых политических и экономических решений в тех или иных регионах Российской Федерации.

ТРЕТИЙ КАНАЛ. Поглощение местных структур официальной власти преступным сообществом, когда локальные квазиэлиты интегрируются в криминальные структуры. Данная ситуация в 1993 г. в Российской Федерации была характерна прежде всего для целого ряда регионов, обладающих сырьевым экспортным потенциалом, а также специфических финансовых центров.

ЧЕТВЕРТЫЙ КАНАЛ. Возникновение достаточно устойчивых вертикальных связей между отдельными политическими группами в высших эшелонах российской власти и наиболее значимыми криминальными структурами. Причем инициатива налаживания таких оргсвязей после известных сентябрьско-октябрьских событий 1993 г. почти всегда принадлежала именно официальным политикам. С одной стороны, такие факты свидетельствуют об общем усилении фактора воздействия криминального потенциала в политической сфере Российской Федерации, а с другой - это пример появления на властной арене совершенно нового типа квазиэлит.

Сегодня весьма немногие и упрощенные правила игры определяют взаимодействие между многочисленными постсоветскими квазиэлитами, что подтверждает перманентность нынешней кризисной ситуации.

Во-первых, практически все возникающие и развивающиеся квазиэлиты (даже криминальные) функционируют в условиях сохраняющегося инерционного потенциала советской системы, что является важнейшим сдерживающим фактором в социально-экономической сфере.

Во-вторых, главный элемент, в относительной степени все еще стабилизирующий динамику борьбы между квазиэлитами, - УГРОЗА НАСИЛИЯ; при этом сам уровень насилия, общая конфликтность в постсоветском социуме постоянно возрастают. Однако ситуация здесь постепенно, но драматически меняется: в борьбе между квазиэлитами все чаще используется ФАКТОР ПОЛИТИЧЕСКОГО ТЕРРОРИЗМА. В условиях резкого ослабления соответствующих служб безопасности, а также неконтролируемой деформации технологической инфраструктуры критическое усиление терроризма может оказаться фатальным для всего социума.

* * *

Нынешнее жизненное кредо оптимиста в Российской Федерации можно сформулировать таким образом: "Сегодня - плохо, но это все же хорошо, ибо завтра будет еще хуже". Наше общество обречено потому, что не может сформулировать оригинальную сверхзадачу. А сверхзадачу оно не может сформулировать потому, что даже не думает о такой проблеме, как "элита".

...В один из январских дней 1921 г. в Харькове шло заседание писательской организации. Было холодно и голодно. Вставали уставшие, мерзнущие люди и говорили: кто-то напоминал о необходимости увеличить хлебный паек для литераторов, кто-то требовал решить вопрос о завозе дров, кто-то рассказывал о выпуске журнала со стихами пролетарских поэтов. А в самом углу комнаты сидел Велимир Хлебников. У него были худые ботинки, и ему было неинтересно слушать, что говорят тоскливо сморкающиеся писатели и писательницы. И тогда он встал и сказал: "Главная задача нашей писательской организации сегодня - обсудить вопрос о подготовке военной экспедиции для завоевания Индии. Я думаю, нам необходимы 150 тысяч казаков на лошадях и верблюдах". Потом сел и замолчал...

...Есть глубоко проникновенные строки:

"С закатом приходит любовь,
С закатом уходит надежда".

(1) Артур Шопенгауэр. Афоризмы и максимы. Л., 1991. С. 129. Назад

(2) Платон. Соч. Т. 3, Ч. 1. М., 1971, С. 285 – 289. Назад

(3) Проскурин А. Процессы элитообразования: исторический и прогностический аспекты // ALMA MATER, 1993, # 2, С. 43 – 44. Назад

(4) Юлиус Эвола. Языческий империализм. М., 1992. С. 6 – 7, 24 – 25. Назад

(5) "Метафизика", I 5, 986а 1 – 5. Назад

(6) Плотин. Эннеада. III, 9, 3. Назад

(7) Лосев А.Ф. Диалектика числа у Плотина. М., 1928. С. 63 – 64. Назад

(8) Лосев А.Ф. Диалектика числа у Плотина. С. 87 – 88. Назад

(9) Лосев А.Ф. Бытие. Имя. Космос. М., 1993. С. 150 – 151. Назад

(10) Мирча Элиаде. Космос и история. М., 1987. С. 43, 45, 66, 74, 86. Назад

(11) Омар Хайям. Трактаты. М., 1961. С. 183. Назад

Иное. Хрестоматия нового российского самосознания.
Ш. Султанов. Карма элиты: вдох-выдох, ночь-день.
http://old.russ.ru/antolog/inoe/sult.htm/sult.htm