Чрезвычайно интересная и важная в познавательном отношении книга...  Показывает совершенно новый взгляд на структуру русско-советского общества, представлявшуюся ранее достаточно монолитной. По мысли автора, оно представляет собой скорее "зернистую" структуру, где каждое из сотен "зерен" достаточно автономно и почти не имеет связи с соседним. Если применить не совсем удачную метафору, то автор как бы откидывает плоскую крышку на банке с икрой, позволяя заглянуть внутрь и почувствовать ее запах.

                                                                Илья Кабаков

Борхесианская по замыслу книга - образец того редкого жанра теологической фантастики, что заменяет богоискательство богоборчеством. Эта странная разновидность не только художественного, но и
философского вымысла идеально подходит Михаилу Эпштейну, которого вслед за Вальтером Беньямином можно назвать "мастером поэтической мысли".

                                                                Александр Генис

Неистощимо изобретательный М. Э. сочинил почти-роман "Голоса вопиющих в новой пустыне" (в русском подлиннике - "Новое сектантство"). Это фикшн, но, в соответствии с его же философией поссибилизма, далеко не фикция. Здесь  разыгрываются некоторые живые возможности культуры российского постатеизма. Люди жаждут веры, которая могла бы освятить их повседневные обычаи и в то же время восславить Превосходящее и Всеобъемлющее. Занимаетесь ли вы Россией профессионально или   вам просто нравится смотреть, как мирская скука распадается на тысячи сумасшедших сверкающих точек света, - вы узнаете в этой книге одну из собственных страстей.

                                                                  Кэрил Эмерсон

Главное во всей книге - что М. Э. протестует не против религии (ВСЁ нашей жизни), а против идеологий (тех ЧАСТЕЙ, что пытаются выдать себя за целое, pars pro toto). В этом-то, полагаю, и сила религии (одна из многих ее сил): она не только связывает верующего с Богом, но и верующих - между собой. Это возможно (среди прочего) потому, что ресурсы религии столь велики, разноообразны и жизненны, короче говоря, Божественны, что воспринимаются как свои людьми самых разных психологических типов. Религия всем находит место - и мирным, и воинственным, и нестяжателям, и государственникам, и созерцателям, и деятелям, она СОБОРНА, ТОТАЛЬНА (без отрицательного оттенка этого слова). В идеологии же, в секте (sectio - и значит "отсекать", ограничиваться "частью") на первый план выступает, выпирает что-то ОДНО (будь это свобода, борьба, жертва и т. п.), которое занимает место ВСЕГО, заменяет его, и, как следствие, наилучшим образом "обслуживает" лишь один психологический тип (часть вместо целого), а с остальными ввязывается в войну, явную или скрытую, нацеливается на пресловутый тоталитаризм (в дурном значении этого слова).

Собственно. об этом М. Э. и пишет в своем послесловии "Комедия идей", где выступает противником идеологий - не религии! - и отыскивает способы борьбы с ними, среди прочего демонстрируя их "заурядность" и "надуманность", РАССЫПАНИЕМ пытаясь преодолеть их видимую монолитность. Книга М. Э. СЕРЬЁЗНА в том смысле, что не является чистой мистификацией (выдумкой ради выдумки), но ИСТОРИЕЙ идей 70-х годов, облеченных в форму "фикшн". Не было конкретно таких сект, о которых он пишет, таких основателей сект и их идеологов, таких сочинений, из которых "цитируются" фрагменты, но было ПОПОЛЗНОВЕНИЕ людей 70-х годов в сторону таких сект, таких идей, таких сочинений... Вместо непосредственного анализа у М. Э. - художественная изобретательность, но всё вместе - предупреждение: люди, не лезьте в ловушку идеологий! и критика сектантов как профессионалов разума, что-то  вроде древнегреческих софистов, способных доказать всё, что угодно, а здесь - поставить во главу угла какую угодно "идею", но не Бога, не опыт общения с Богом и даже не желание такого общения в этой жизни (причащение, молитва) или в грядущей (обОжение).

                                                                    Борис Останин

Дорогой Б.

То, что ты сообщаешь о христианских чувствах, покоробленных книгой в директоре питерского издательства, умиляет до глубины души. Вот, говорят, в России все на продажу, в том числе и книги, гонят всякую чернуху, порнуху, эзотерику, сатанистику... Так нет же, есть еще чистые директорские сердца, есть неподкупная ЦЕНЗУРА СЕРДЦА.  Покажите мне эту антихристианскую дрянь,  вкравшуюся в мой текст, и, если только это не фамилия автора, я первый трясущимися руками вырежу ее из книги.

    Суть книги, как ты понимаешь, в некоем шумовом эффекте  "последних" разговоров о Боге, циркулирующих о Нем слухов и сплетен. Все это - о великом соблазне теологического мышления, которому сам я, грешный, отдал дань. О том, что и в моем сердце воздвиглось много идолов, которые я теперь приношу в жертву очищающему, но бесшумному смеху - комедии идей, а дальше - молчание. О невозможности быть и мыслить без богословия на российской земле, о жажде веры, которая в конце концов замещает свой предмет и превращается в веропоклонство. Что касается позиции автора, то он, безусловно, во всех этих 17 сектах состоит и пишет о них с лирическим придыханием и восторгом, но постепенно трезвеет и выходит из книги огорченный и чуть-чуть умудренный.

Твой М.