Каганский Владимир Леопольдович - эксперт-геополитолог, публицист. Член Института национальной модели экономики. Сфера исследований - теоретическая география, теория классификации, культур-ландшафтоведение.

Происходящие события всегда в определенной мере предопределены ситуацией в настоящем и прошлом. Это - структурная детерминация, присущая жестко организованным системам, характерным высокой пригнанностью компонентов. Я разделяю и развиваю представление, что советское общество=государство - именно такой феномен, ныне проходящий этап "расшатывания" компонентов(1).
Российская Федерация (РФ) - территориальное и функциональное ядро бывшего СССР. На территории РФ структуры советского пространства и процессы его трансформации (регионализации) наиболее отчетливы. Рассмотрение РФ неотделимо от анализа СССР и советского пространства как такового. РФ - главная часть целого, обреченная и далее идти его путем.
Состояние (нео)советского общества=государства - автономизация прежде пригнанных блоков и компонентов. Доминируют спонтанные процессы, фундированные существовавшими структурами системы(2). Такие структуры даны лишь теоретически. В этой работе ряд теоретико-географических концепций приложен к тотальному пространству, универсально пронизанному властными отношениями. Общему видению макроситуации России-РФ как переходной отвечает замыкание ее рамкой "прошлое (структура СССР) - будущее (веер возможных РФ)".

Главная особенность советского пространства - универсальность властно-силовых отношений, пронизанность ими всех хозяйственных, этнических, социальных, расселенческих и т.п. структур. Существует общество=государство и его единая пространственная (территориальная) структура; любые другие автономные структуры отсутствуют. (Именно поэтому пространство - "сквозное сечение" материала). Поведение и/или размещение возможно только путем приспособления к советскому пространству, даже если это относится к антагонистическим по отношению к нему элементам. Сейчас актуализируются уже существовавшие противоречия, проблемы и конфликты, но почти нет признаков становления какой-либо новой независимой структуры. Выделяющиеся же компоненты, вступая в новые отношения, уже существовали внутри советского пространства.
Вертикальные, иерархические, властные отношения доминируют над горизонтальными, территориальными, обыденными и порождают их. Советское пространство - своего рода множество внепространственных задач, упавших на территорию, преобразовавших, подчинивших и сформировавших в ней особые ячейки. Ячейки - области решения задач сочетают самодостаточность (даже автаркичность) и узкую специализацию. Пространство сильно фрагментировано, очень значимы границы. Ранг, статус ячейки задан ее положением в административной иерархии и выражается в пространстве размером как статусным признаком. Вертикальные (административные) расстояния и связи сильнее и важнее горизонтальных и порождают их. Все в пространстве статусно дифференцировано: различия мест и позиций, занимаемых любыми объектами, расстояния, направления, отношения, связи. Пространственная дифференциация властно-административно значима; место в пространстве - место в государстве. Общество=государство "пространственно невменяемо", адекватное пространственное самоописание и рефлексия отсутствуют (о советском пространстве см. подробнее [1, 6, 9]).
Главная структура советского пространства - административно-региональная. Административно-территориальное деление (АТД) - самая мощная и универсальная система ячеек, охватывающая пространство почти без изъятий. Это система институциональных районов, по сети которых осуществляется практически вся деятельность государства. Районы АТД, далее именуемые регионами, охватывают территорию на разных уровнях. Функции АТД - контроль над пространством со всем его "содержимым", организация функционирования государственных институтов и равно обычной жизни людей. В силу совмещенности почти всех структур государства в регионах, они - ячейки гарантированного жизнеобеспечения и выживания.
Именно в рамках регионов, функциональным каркасом системы которых были структуры компартии, согласовывалась деятельность всех хозяйственных и других элементов на территории региона. Согласование (комплексирование разнородных интересов и структур) носило официальный и дополняющий его "теневой" характер. "Черный рынок" был организован почти в точном соответствии с АТД [10]. В регионах сформировались мощные властно-хозяйственные клубки с реальными интересами (ср. кампании по борьбе с местничеством).
Контроль пространства и организация деятельности в нем - главная функция регионов - превращал их в государственные институты (подобные предприятиям). АТД - система универсальных суперполифункциональных институциональных программных районов; предмет программы - вся жизнь конкретного региона. Программы различались в зависимости от ранга, нормативно определяемых регионам задач (планов) и способов их решения, вынужденно связанных с географической конкретикой. Порождаемые ими различия в способах и уровне жизни хорошо известны.
Регион - реальный район. Пространство региона функционально и статусно централизовано. Центр региона - его хозяйственное ядро и транспортно-коммуникационный узел; рисунок дорожной сети и потоки на ней существенно центростремительны (по-видимому, 4/5 дорог обслуживают иерархические связи). Вокруг центра сосредоточены основные массивы промышленности и сельского хозяйства; освоенность территории, плотность населения и т.п. параметры резко спадают от центра к периферии. Географическое единство региона - единство моноцентрического узлового района [15]. Именно на регионализованно-централизованном каркасе пространства размещены все объекты, они связаны и пригнаны к нему. Ранг центра и расстояние от него - основные параметры, определяющие состояние территории. Регион - реальный тотальный район; его население квазиколлектив, притянутый связями к центру и зажатый границами региона. Внутри региона ранга области замыкается около 9/10 миграций. Пространственная идентификация населения основана на регионах, часто отождествляемых со своим центром. Регион - арена обыденной жизни, жизненный горизонт масс.
Централизация, централистическая концентрация населения и деятельности при затрудненности прямых межрегиональных (горизонтальных) связей приводит к запустению периферии регионов; их границы хорошо видны даже на космических снимках. Столь сильная замкнутость, отдельность делает регион удобным объектом притязаний, легко контролируемым из его центра. Тотальные районы=регионы - единственная система частей, из которых состоит советское пространство. Регионы разных рангов, начиная с самого государства, поразительно сходны структурно и функционально, квазиизоморфны. Регион - моноиерархическая система; существует единая универсальная иерархия регионов и центров. (Эта очевидная черта советского пространства резко отличает его от пространств "западных"стран).
Совокупность регионов - четко и жестко структурированная система. 1) Регионы образуют иерархию и соподчинены; система АТД СССР насчитывала 4-6 уровней (рангов) на разных территориях. Между уровнями распределены власть-полномочия. 2) Между регионами разных рангов существует отношение коцентрированности - один центр возглавляет два (три) региона, что усиливает централизованность системы. 3) Она обладает автономными модельными симметриями (подобие "часть-целое") между уровнями, регионами разных уровней вплоть до государства, центрами разных рангов и т.п. Есть (были) две интегрирующие структуры. 1) Центр как надрегиональная власть и его функциональные компоненты (силовые, планово-снабженческие, идеологические и др.). Его функции двояки: планирующе-распределительные - обеспечение регионов ресурсами (в широком смысле) и карательно-согласовательные - подавление интересов регионов (местничества). Обе функции реализуются одними и теми же механизмами; универсальная репрессивно-жизнеобеспечивающая двойственность функций - атрибут структур СССР. 2) Аппарат компартии, организованный регионально, но для каждого региона выступавший как надрегиональная сила, осуществлял вертикальную и одновременно горизонтальную интеграцию. Учитывая мощь и связность военно-промышленного комплекса (ВПК), порождающие дальние горизонтальные связи, соответствующий транспорт, магистрали и т.п., можно определить ВПК как особую структуру, интегрирующую советское пространство. Проще говоря, именно функционирование ВПК обеспечило основную часть наблюдаемой горизонтальной связности пространства. Итак, советское пространство - интерференция административно-региональных и военно-промышленных структур. Советское пространство = компартия (АТД + ВПК).
Согласно представлению о регионе, государство (СССР, РФ и т.д.) интерпретируется трояко: 1) регион высшего ранга, суперрегион; 2) Центр, включая функциональные компоненты и надрегиональные структуры; 3) особый несплошной территориально район, включающий все территории центрального подчинения (от Кремля и космодромов до загранобъектов). Фрагментирован ("распался") СССР-1, за СССР-2 ("советское наследство") идет борьба, СССР-3 в большой мере сохраняется. (В существенной мере, учитывая преемственность и присвоение большей части советского наследства: СССР-2/3 = РФ-2/3).

Основа наблюдаемой пространственной событийности - взаимодействия элементов советского пространства. Все реальные силы занимали в нем определенные места и действовали, стремясь повысить или сохранить реальный статус (ранг). Именно эти процессы и привели к деструкции СССР. Главные универсальные субъекты - регионы (и/или силы, взявшие их под контроль); их активность носила одновременно экономический, этнический, политический и т.п. характер. Основная проблема реальной политики - региональная (ре)организация пространства. Расшатывание роли Центра (независимо от причин) вело к активизации регионов; других субъектов просто не было. Сменявшиеся идеологемы (республиканский и региональный хозрасчет, экономический суверенитет, новая федерация, союзное государство и пр.) - идеологемы реконструкции системы регионов. Проблема реинтеграции регионализующегося пространства решалась Центром лишь попытками укрепления региональной пригнанности. Политическая "элита" не сознавала готовности советского пространства к саморасчленению. Демонтаж верхних уровней системы регионов был осуществлен силами, заинтересованными в повышении статуса в этой системе.
Схематическая логика (не история) регионализации в общем проста: регионы присваивали полномочия вышестоящего уровня в борьбе с ним (частично для компенсации активности предприятий), и этот необратимый процесс вел к демонтажу функционально обессмысливавшегося уровня. Иначе говоря, регионы "одерживали верх" над Центром, структуры которого сами регионализовались. По существу действия Центра носили регионализующий характер: противостояние регионам, попытки установления с ними любых отношений (от поддержки до применения силы) превращали их во все более равноправных партнеров Центра, усиливали роль как субъектов и ускоряли осознание этой роли.
Система регионов не предназначена для политики: любая политика (понятна условность термина) как активизация регионов приводила к их автономизации. Острота борьбы объяснима квазитождественнностью регионов всех рангов, конкурировавших за одни и те же ресурсы (в т.ч. и особенно институциональные). Все реальные политические силы вписывались в устройство этого поля (соответствуя его компонентам) либо оказывались на периферии. Автономизирующиеся (суверенизирующие) региональные структуры - компоненты системы АТД. Система регионов устойчива, пока вертикальное и горизонтальное направления несводимы (несоизмеримы): превращение регионов в партнеров Центра предвещало горизонтализацию, т.е. деиерархизацию отношений. В ходе событий регионы становились пред-государствами, а государство (СССР и др.) особым, но лишь регионом, противостояшим всем остальным (СССР-1 > СССР-2 > СССР-3). Учитывая, что РФ - ядро СССР, присвоение властями Российской Федерации основной части "советского наследства" и известный параллелизм процессов регионализации СССР и РФ [4, 8], сказанное относится и к РФ. Подчеркну: рассматриваемая геополитическая событийность внутренне, структурно детерминирована. Объяснения регионализации (СССР и вообще) не нуждаются во внешних факторах, в обращении к мотивам действий политических фигур и структур. Советское пространство - саморасчленяющееся(3).
СССР был государством, которое настойчиво пыталось выиграть конфликт со всеми собственными региональными частями; "путч-1" - попытка восстановления Центром СССР уже утраченного над регионами контроля. Вне зависимости от того, чем был на самом деле комплекс событий августа 1991 года, провал "путча" означал победу регионов, хотя бы они прямо в событиях не участвовали. Горизонтальные отношения внутри властно-силовых структур оказались явно значимее вертикальных. С этого момента горизонтальные (в т.ч. межрегиональные) отношения, включая вооруженные конфликты между ними, доминируют над вертикальными.
Регионы фактически игнорировали "путч-2" как значимое событие [14]; этим подтверждается нахождение Центра и регионов в разных, достаточно автономных реальностях(4). Лишь один регион был вовлечен в события - в силу их протекания на его территории. Если путч-1 доказал, что регионы существуют, то путч-2 сделал сомнительным существование "Центра регионов". Оба комплекса событий, называемых путчами, разворачивались не как конфликт партий в узком смысле, но как конфликт властных институтов (квазирегионов собственно политического пространства) и протекали преимущественно (если не исключительно) в столице.
Собственно регионализация - интегральный процесс автотрансформации советского пространства - включает: 1) суверенизацию структурных компонентов, т.ч. регионов; 2) демонтаж, деструкцию вышестоящего уровня; 3) "сборку" компонентов суверенизованных регионов и реинтеграцию их пространства; 4) перестройку пространственных отношений, в т. ч. между регионами и Центром. (Децентрализация, автономизация, деколонизация, собственно регионализация и пр. структурно тождественны, функционально и финально неразличимы).
Основные, существенные в контексте данной работы результаты (происходящего) процесса трансформации советского пространства таковы. Незавершенность "распада" СССР, при котором выделились все более суверенизирующиеся пространственные (бывшие союзные республики) и функциональные компоненты (вооруженные силы), взаимодействующие между собой; строго и однозначно вопрос о числе частей, на которые распался Советский Союз, не имеет ответа (например, ситуации Приднестровья, Абхазии и т.п.). Продолжение регионализации на следующих уровнях, особенно заметное для РФ, при котором территориальная сфера компентенции Центра (государственная территория) - открытая политическая проблема [8]. Становление новых межрегионально-межгосударственных отношений как проявление общей горизонтализации политического пространства. Реальное властно-институциональное пространство многоуровнево и полисубъектно. Говоря в целом, привычные представления о государстве, включая его внутреннюю и внешнюю политику, становятся все менее адекватными для интерпретации современной ситуации. (Анализ современной геополитической ситуации - [7, 8, 9]).

В 1993-1994 гг. был проведен ряд маршрутов, охватывавших территории примерно 10 регионов ранга области - от Новгородской до Камчатской и Курской. Здесь резюмируются основные наблюдения, частично уточняющие и подтверждающие вышеописанную общую картину.

Регионализация и регионализм

Никаких признаков "регионального сепаратизма" в смысле расхожего образа-жупела - нет. Однако конкретные, в т.ч. самые мелкие и обыденные поступки, акции, проявления и т.п. свидетельствуют о следующем.
Абсолютного непререкаемо-доминирующего Центра просто нет; это - один из многих факторов ситуации. Множество его былых прерогатив уже привычно присвоено и освоено. Регионализация - это произошедшее изменение набора рамок, в которых решаются жизненные и обыденные проблемы. Жизнь регионализовалась куда значительнее, чем ее осознание. Регионализация вошла в обыденную действительность, укоренилась, (контррегионализация может быть только нововведением). Отношения регионов - уже в сфере обыденности: тема-предмет забот, занятий, разговоров и пр. Иметь представителя в иных регионах разных рангов - реализуемая необходимость(5). По многим наблюдениям и данным, регионализация уже просачивается на уровень даже административных районов, особенно далеких и больших.
Так, в Архангельской обладминистрации актуален букет проблем: отношения с б. Ненецким округом; прямо называемый сепаратизм Котласа, к нему примыкают и соседние административные районы; претензии некогда существовавших, позже расформированных административных районов на восстановление, отчасти идущее явочным порядком; опасения утраты контроля над потенциальным районом алмазодобычи; напряженные отношения с территорией вокруг Плесецка с космодромом и др; напряжения в отношениях Архангельска и его городских районов (попытки одного из районов города - Соломбалы, как и в Нижнем Новгороде (Автозавод) выделиться в отдельный город); де-факто особый статус Соловков. Практически везде наблюдается конфликт областного центра и области. Идущая самотрансформация управленческого каркаса территории области не осознается как проблема; похоже, такая пространственная невменяемость носит общий характер.
Не обнаружено территорий, где не наблюдалось бы процессов регионализации (причем маршруты в общем "обошли" регионы, которым приписывается наибольшая яркость и проблемность регионализации). Не только скорость, но и "массивность" регионализации больше, шире охват ею сферы массовой обыденной жизни, чем то представляется. На наблюдавшейся части территории Российской Федерации происходит регионализация (включая в нее и непрямые, напр., экономические, последствия): повсеместно - на уровнях СССР и РФ, на значительной части - регионов областного уровня, в отдельных местах - на уровне ниже областного. Ранее, чем представлялось, и не после исчерпания потенциала административно-структурной регионализации, а наряду и в смешении с ней идет собственно регионализация как тенденция к институционализации неинституциональных районных единств. Это наблюдалось вне этнорегионализации.

Обыденная жизнь

Зафиксирован спектр квазитипов отношений жителей к ситуации, хотя бы она заведомо отличалась в разных местах.
A - переживание, попытки удержать элементы прошлой жизни и удержаться в них "мыслями и чувствами"; сочетание безосновного ностальгического оптимизма, агрессивной политизированности на обыденном уровне и пассивного слабого приспособления к новым условиям, скорее воспринимаемым как бедствие, которое приходится переживать; спад активности, "депрессия" при фрустрированности.
B - выживание. Ситуация охватывается преимущественно прагматично, воспринимаясь как достаточно тяжелая; поведение гораздо более ориентировано на труд, в самых разных формах: напр., сочетания мельчайшего "бизнеса" с большими работами на огороде etc.
C - шанс. Активность, оптимизм, затраты большей энергии, ориентация на использование именно открывающихся возможностей. Доминанта настроения - не то, что эту "напасть" удастся пережить или не то, что жизнь просто трудно продолжается, но то, что наступает новое время и иначе чем по-новому жить просто невозможно, неээфективно для личной экономики, неинтересно. Примеры типов: A - Ульяновск, Чебоксары, Пенза (?); B - Котлас, Архангельск, В. Устюг; C - прежде всего Нижний Новгород, возможно - Городец; Соловки, Камчатка - сочетание A и C. Последнее сочетание отвечает, видимо, существенной поляризации населения по инновативности. Как ни странно, к нему очень близка Ялта.
Эти различия не укладываются прямо в вышеразобранные схемы. Причем сами эти различия могут интерпретироваться многослойно. Во-первых, как результат разной скорости десоветизации, но тогда проблема реадресуется к причинам различия скоростей. Во-вторых, как проявления различий исходной культурной почвы, которую тогда придется считать уже "обнажившейся", что представляется преждевременным. В-третьих, как результат такой расшатанности управления, когда существенными могут стать незначительные различия в новом региональном стиле управления; из общих соображений такое возможно.
Бум дачестроительства - вокруг всех городов больше примерно 50 тыс. жителей. Он может рассматриваться как следствие общей дерегламентации строительства и выделения земель и т.п.; как своего рода "откуп" региональных властей от активной части населения; как симптом реорганизации пространства в прицентральной зоне регионов, где все больше решается "силой" партнеров (города и сельской местности) при игнорировании Центра.
Уже частично отмечены и резюмируются: 1) концентрация деятельности (при относительном расползании ее локусов в связи с "дачами"); 2) увеличение "вязкости" пространства; 3) рост ксенофобии пространства; 4) сочетание увеличения заботы о приватном пространстве с еще большим безразличием к остальному пространству; общая утилитаризация жизни; 5) фрагментирование времени; жизнь как бы в разных исторических микровременах (что характерно прежде всего для типа А), хронодезинтеграция ландшафта; 6) увеличение и без того очень значительной в "провинции" роли непосредственно-устной информации, рост деформализации жизни? 7) Довольно резкое отличие всех наблюдавшихся территорий от суперрегиона [Москва + Подмосковье] в том, что "новая торговля" не вышла за пределы областных и еще немногих городов и тем более не стала фоновым феноменом; тогда как в типе/стиле одежды молодежи такого различия нет или оно гораздо слабее.

Общая структура пространства

Существенно сокращение пассажирских межрегиональных (ранга области) связей. Относительное усиление роли более дешевых видов транспорта. Начала сокращаться транспортно-освоенная территория (особенно на Севере). При общем увеличении "трения пространства" тенденция центростремительного замыкания связей в регионах налицо. C учетом заметных изменениий жизни только в центрах регионов - усиление централистической поляризации на уровне регионов.
Структура "советское пространство" сохранна. Пространственные изменения вполне укладываются в ее каркас. Наиболее заметны изменения в центрах (прицентральных зонах) регионов и на территориях вдоль административных границ. Различия между центрами регионов растут быстрее, нежели чем между центрами и периферией. Регионально-плитчатая структура - еще более отчетлива: ослабление межрегиональных связей и усиливающееся запустение периферии. Это особенно заметно при наложении периферий регионов разных рангов; ситуация доходит почти до разрушения ткани расселения (экономическая периферия Камчатки - восточное и западное побережья - периферия одновременно СССР, РФ, собственно Камчатки). Бума (подъема) городов на стыке регионов (Муром, Котлас, В. Устюг, Рузаевка) - нет, напротив - признаки хирения из-за ослабления "заграничных" связей. Пост-административная регионализация заметна, но много слабее регионализации идущего типа. Есть признаки ослабления трансрегиональных магистралей(6).

Современная ситуация

Регионы, приобретшие статус государств, продолжают свое становление (сборку компонентов) и в основном сами регионализуются. В советском пространстве доминируют горизонтальные отношения, а сохраняющиеся вертикальные все более горизонтализуются. Уровень СССР демонтирован; регионализация активно продолжается на основной части территории б. СССР, не пройдя своего пика(7). Симптомов исчерпания процесса нет, его замедление - иллюзия; на разных территориях он идет в разных скоростях и формах. Это разнообразие, как и укладов жизни в регионах, продолжает увеличиваться; фрагментаризация пространства сопровождается фрагментаризацией времени, десинхронизацией - ситуация не только полихорична, но и политемпоральна.
Реальное пространство отчетливо многоуровнево и полисубъектно, особенно во властно-политическом аспекте. Напр., в определении судьбы спорных между РФ и Японией Южно-Курильских островов принимают участие: сама РФ, 16-ая часть СССР, Дальний Восток (коалиция регионов), Сахалинская область (административно острова - в ее составе), сами острова. Таких ситуаций - множество! Для основной части б. СССР представление о смене одного государства несколькими новыми неприменимо.
Регионы вступают в союзы друг с другом на разном уровне, в т. ч. и с собственнно иностранными государствами; образуют коалиции, в т.ч. и противостоящие друг другу контр-коалиции регионов. Различия регионов и государств, и соответственно, межрегиональных и межгосударственных отношений, размыты, тем более что регионы высших рангов достраивают государственно-силовые компоненты. Вооруженные силы и ВПК быстро регионализуются. В ряде республик-государств центральная власть превращается в надстройку над регионами, уже сосредоточившими основные властные функции (или стала "прикрытием" власти одних регионов над другими). Регионализуется собственность, государственное насилие, власть, право в любом смысле.
Каркас административного деления как матрица суверенизации регионов начинает дополняться иными пространственными структурами, прежде всего расселением этносов, не укладывающихся в регионы. Все более заметна активность этносов, не располагающих этнорегионами (дисперсно расселенные народы Севера и др.); стадию дробления проходят полиэтничные регионы (Северный, и не только, Кавказ).
Пространство СССР при его фрагментаризации обнаруживает связность и целостность нового типа: проблема раздела "советского наследства" и межрегиональные конфликты с их широкими зонами резонанса - интеграторы территории б. СССР как проблемного макрорайона. Наблюдаются тенденции реставрации демонтированного уровня СССР для части республик (регионов), не могущих осуществить сборку компонентов или достроить структуру до функционально полной. Заметно сращивание периферийных территорией с сопредельными государствами, действие зарубежных центров тяготения для групп регионов. Углубление регионализации и формирование интегративных полей тяготения регионов - не антитезы, а дополнительные тенденции.
При регионализации пространственная и (во многом) функциональная фрагментаризация, дезинтеграция сочетается с пространственной реинтеграцией - функциональное включение в регионы фрагментов их территорий, ранее непосредственно подчинявшихся Центру; многие регионы пространственно консолидируются. Регионализация на уровне фрагментируемого целого - явно децентрализация, но на уровне регионов централизация в общем усиливается. При фрагментаризации пространства в пределах бывшего СССР происходит интеграция регионов уже в новых пространственных контекстах, рамках. Для однозначной квалификации регионализации как фрагментаризации, децентрализации и дезинтеграции нет достаточных оснований; на уровне выше и ниже СССР скорее все обстоит наоборот. Процессы многоуровневы и полимасштабны. Политика Центра становится все более автономной сферой реальности, своего рода функциональным регионом, взаимодействующим с регионами территориальными [8, 9].
РФ проводит ныне политику присвоения советского наследства и быстро повторяет судьбу СССР [8]. Центральная власть РФ, с которой ассоциированы функциональные (квазирегиональные) и территориальные фрагменты СССР, не интегрированные в другие республики-государства, близка ныне к утрате контроля за собственными регионами. Они де-факто располагают правом veto на все крупные действия Центра РФ на их территории (напр., блокирование воссоздания немецкой автономии на территориях Саратовской и Волгоградской областей), устанавливают собственные правовые режимы, доформировывают структуры до квази-государственных в части силовых компонентов, вступают в союзы с государствами внутри и вне СНГ помимо властей РФ, участвуют в боевых действиях вне РФ. Действия Центра РФ почти точно повторяют действия Центра СССР (не опираясь на сопоставимые возможности) как против сепаратизма окраинных регионов, так и против самостоятельности уровня регионов в целом.

Российская Федерация - СССР сегодня: сценарии

Регионализация РФ - уже необратимый процесс. Главное отличие от регионализации СССР - отсутствие региона, могущего присвоить и реально контролировать "неделимое наследство" (претензии региона "Москва" недостаточно фундированы). Поэтому РФ в каком-то виде продолжит свое существование. Для него намечается спектр сценариев. Представляется, что сейчас бывший СССР или РФ (это не очень существенно) проходит очередную область бифуркации. Пока идет прохождение этой области, могут сочетаться самые противоречивые тенденции, но, когда эта область будет исчерпана, то, что ныне дополняет друг друга, станет альтернативой. Возникает спектр сценариев. Речь идет об указании целостного генерализованного спектра, покрывающего поле возможных событий, но никак не о предсказании единственной (самой вероятной) траектории. Каждый из ниже описанных обобщенных сценариев ныне фрагментарно реализуется в практике действий Центра РФ (даже локализуясь в конкретных властных структурах и "подпирающих" их силах) и отчасти программно манифестирован. Однако осознанный выбор конкретного сценария основой стратегии какой-либо явной политической силы (тем более - Центра РФ), по-видимому, не происходит [7, 11].
1) Реванш (СССР), борьба РФ за "советское наследство". Реставрация, восстановление управленческой вертикали, ремилитаризация, попытки военного контроля основной части СССР, перманентные конфликты; силовые акции против регионов РФ. Значительная часть масс, особенно живущих вне своих этнорегионов, ВПК и вооруженные силы - база сценария; имперский шовинизм - его поверхностное выражение. Возможен краткосрочно в острой форме, не создавая даже квазистабильности, что затем резко актуализирует иные сценарии. Выражается в ряде военных операций вне РФ, поддержке (оккупации) де-факто спорных территорий типа Приднестровья, Абхазии.
Сценарии упорядочены так, что "несрабатывание" предыдущего увеличивает возможности реализации всех последующих. Последующий сценарий имеет предпосылкой и событийной основой реализации последствия неудачи-невозможности предыдущего.
2) Мир регионов и Центр-посредник. РФ ассоциируется с Москвой и выступает в функции посредника между регионами РФ, членами СНГ, остальным миром, вооруженными силами как суверенным де-факто компонентом (возможно, с собственными территориями). Формальное единство территории РФ сохраняется при постепенной суверенизации периферийных регионов (возможно, по модели Чечни). Регионы независимо от деклараций имеют приоритет на своей территории в большинстве сфер. Функции Центра - валютно-финансовые, судебно-посреднические, формально-правовые, военно-"миротворческие" и т.п.
Основа сценария - объективно присущая неосоветскому российскому пространству высокая централизация (особенно коммуникаций), сохраняющаяся дополнительность экономик отдельных частей, невозможность быстрой достройки всеми регионами структуры до функционально полной; очень значительная ниша функций посредничества и согласования действий регионов при условии их реального суверенитета. Акции, называемые экономическими реформами, здесь двусмысленны в точном смысле слова: деэтатизация (приватизация) размывает регионы как целостные клубки, но с другой стороны, именно "реформы" ведут к все более глубокому просачиванию полномочий и собственности вниз. Полевые наблюдения показывают, что даже объективно заинтересованные в централизованном единстве РФ регионы уже внутренне регионализуются; существующее АТД все более размывается. Непреодолимая ирреалистичность властей Центра вряд ли позволит им занять вакантную ролевую нишу стабилизатора процесса региональной фрагментаризации. (Найдется ли властная (влиятельная) структура, что сможет осуществлять функции обеспечения плавности в "распаде" РФ?).
В пользу сценария, который кажется алармистским, работают факторы временные и скоро исчерпывающие свое действие: незавершенность регионализации СССР (РФ едина во многом именно поэтому), слабая (пока) активность внешних центров экономико-политического тяготения, быстро преодолеваемая информационно-технологическая зависимость регионов, крах экономик большинства соседних республик и пр. Против сценария работает процесс дифференциации регионов. По-видимому, такой ход событий наиболее желателен для основных иностранных государств, крупного бизнеса РФ (однако часть его, заместившая государственно-распределительные органы, ориентирована вполне империалистически).
3) РФ - рыхлая надстройка над в очень разной мере самостоятельными регионами (частью государствами), но с сохранением контроля над стратегическими вооруженными силами. Реализация сценария как этапа в среднесрочной (5-10 лет) перспективе представляется весьма вероятной в силу прежде всего начавшегося и очень быстро (хотя и малозаметно) идущего процесса диверсификации регионов, нарастания контрастов в условиях жизни и экономики в них. Практика прохождения службы новобранцами в своих регионах, становящаяся нормой, имеет следствием регионализацию большей части силовых структур; а фактическая легализация частных вооруженных формирований может сделать регионы более равными партнерами Центра, чем то можно сейчас представить. Для описания ситуации сценария уже нет должных понятийных средств; понятия закона, государства и его территории, суверенитета etc не работают, но заменить их, похоже, пока нечем.
В такой ситуации конфликты становятся перманентными, причем большая часть их уже никак не контролируется Центром. Возможно, что часть региональных элит ориентируется ныне именно на такую ситуацию, явно не соглашаясь на 1 и уже не надеясь на 2. Важным "мотором" тут будет намечающаяся регионализация крупных республик б. СССР, части которых - потенциальные участники коалиций с регионами РФ(8) (сшивание лоскутов Союза без единства и Центра).
4) Минимальная Россия. Сохранение РФ как государства на небольшой части прежней территории при полной самостоятельности остальной. Контуры "новой РФ" определяются дислокацией стратегических сил, ресурсно-промышленной базой, "распадом" ряда регионов и/или изменением их границ, конфликтами. (Сугубо предварительно-приблизительно территория в общем замкнута линиями "западная граница РФ - Воронеж - Вятка - Норильск - Сев. Ледовитый океан", включая несколько стратегически неотъемлемых анклавов. Впрочем, и в таких границах государство достаточно велико, чтобы быть обеспеченным ресурсами и потенциалом внутренних различий и напряжений).
В вышерассмотренных сценариях формальное сохранение пределов государства совмещалось с изменением его характера; здесь ситуация противоположная. РФ как государственный организма возможен только ценою "жертвы" большей части территории и сохранения ресурсов, ныне расходуемых на реализацию идеологемы "великая держава". Существенно, что возникает почти моноэтническое государство, однако с очень значительными внутренними культурными (субэтническими) различиями, гигантской ролью столицы, что создает внутреннее напряжение и даже здесь провоцирует сепаратизм окраин.
В отличие от других (1 основан на инерции властных структур, 2 и 3 - на мощной спонтанности регионализации), условия реализуемости сценария совершенно особы; он требует реалистичной консолидированной воли властей Центра РФ, их резкого "отрезвления".
На остальной территории РФ события протекают по нижеследующему сценарию: возможно образование на нынешней территории нескольких сравнительно крупных "государств"; возможно, сужение сферы политического доминирования Центра РФ (домена Москвы) активирует консолидацию территорий вокруг нескольких ядер (центров и/или регионов), пока более ориентированных на противостояние Центру, нежели на полирегиональную интеграцию. (Глубокие процессы пространственной фрагментаризации оказываются ведущими к исторически уже имевшим место ситуациям. История полицентрической геополитической структуры на Восточно-Европейской равнине уже имела место). Вероятно, целостность многих регионов вне новой РФ будет проблематизирована, что соответствует реальности и других сценариев (спуск регионализации на ранг ниже).
5) Регионы - каждый за себя. Возникает множество практически самостоятельных, равноправных государств-регионов (их коалиций), частью ассоциированных со смежными странами; Центра нет; стратегические силы суверенизуются и регионализуются. Москва из резиденции Центра становится собственно регионом, городом-государством(9), претерпевая наиболее радикальные изменения. В пространстве сложно и динамично сочетаются союзы, коалиции и конфликты, процессы глубокой дезинтеграции и реинтеграции.
"Срезание" высших рангов административной иерархии десоветизирует пространство и его структуры, позволяя культурной почве восстановиться. Однако, учитывая приватизацию АТД, возможны варианты регионально-монополистического капитализма с жесткой конкуренцией регионов-"монополий". (Сценарий можно трактовать как максимально полную реализацию спонтанной геополитической событийности и одновременно как "победу" линии диверсифицированного развития). Сценарий неизбежен, если последовательность событий пройдет мимо возможностей иных сценариев.

Ныне сочетаются, реализуясь как тенденции (отчасти - элементы политики Центра РФ) фрагменты всех сценариев, но ситуация неустойчива; видимо, близка точка бифуркации, после которой эти (подобные) сценарии станут альтернативными. В определенном смысле линейная цепь потенциально замыкается: новая интеграция представляется реальной лишь как постцентрализованная ситуация, когда будут исчерпаны властно-силовые центростремительные и центробежные тенденции и политики, т.е. произойдет самоопределение территорий в самом широком смысле.

Перспективы

Проблемно-конфликтное советское наследство, т.е. структурный потенциал регионализации далеко не исчерпан; она будет продолжаться, охватывая как новые уровни иерархии, так и территории, где пока слабо проявляется. Картина, создаваемая регионализацией, будет усложняться за счет многовариантной интерференции процессов разных уровней и взаимодействия многих разных регионов и квазирегионов. Регионализация - перспектива не только Российской Федерации, хотя события в ней - резонатор геополитической перестройки Северной Евразии (от Югославии до Китая) и общемировых процессов(10). Тривиальное выражение этого процесса - становление государств (квазигосударств) в таких формах, которые потребуют пересмотра самих представлений о государстве.
Содержание нынешнего этапа регионализации далеко от исчерпания - суверенизация регионов ранга республики, области и им равных, т.е. верхнего слоя иерархии регионов. Спуск регионализации на уровень ниже в целом маловероятен, его регионы в меньшей мере отвечают основной схеме. Однако дробление ряда областей, суверенизация крупнейших центров и другие отдельные перестройки на этих уровнях вполне вероятны.
На следующем этапе регионализации, который местами уже явлен, административное деление перестает быть вначале единственным, а затем и главным каркасом регионализации; первые проявления - это проблематизация границ регионов и конфликты по их поводу. На первый план рано или поздно выступят противоречия между системой регионов и расселением групп (этнических, но не только), не вписанных в институциональное районирование, т.е. собственно регионализм. Здесь будет существенна актуализация этнокультурных "союзов" (общностей) и исторического, досоветского прошлого. Регионализм "второго эшелона", по-видимому, будет более идеологизированным и сопровождаться этнификацией масс. Не исключено, что "выявятся" этнические (квазиэтнические) общности, такие, что привычные представления о существующих этносах станут проблематичными (напр., полещуки в Белоруссии, сибиряки в РФ и др.). Весьма вероятно формирование широких коалиций регионов, в том числе в неожиданных рамках, что означает взаимное усиление процессов регионализации первого и второго этапа/типа. Очевидно, что эти процессы будут сопровождаться значительным числом вооруженных конфликтов и вообще ростом насилия; нынешнее время тогда - эпоха квазистабильности. По-видимому, резко возрастут контрасты территорий, часть которых приблизится к стабильному состоянию и будет отдрейфовывать от советского пространства, а часть войдет в режим хроническорй нестабильности (кое-где наметившейся).
Собственно регионализация как спонтанный процесс подвергнется воздействию таких факторов: политики Центров наиболее крупных республик; все более самостоятельные действия вооруженных компонентов бывшего союзного Центра; зарубежные страны с неизбежными противоречиями между ними (проблема раздела "советского наследства" не только вне пределов бывшего СССР, но и внутри него уже вполне отчетлива).
Особая группа тенденций связана с обозначившейся приватизацией регионов как институтов, выражающейся в их коммерциализации (но не сводящейся к ней). Если механизмы управления региона начинают превращаться в какое-то подобие корпораций (Кисловодск, превращаемый в акционерное общество или "свободная экономическая зона Находка"), то это означает как снижение квазигосударственных интенций регионов, так и актуализацию возможности прямого сращения регионов и квазирегионов(11).
Если процесс институциональной либерализации (приватизация и пр.) действительно наберет силу [13], то это будет дерегионализационно значимо; однако реставрация надрегионального единства при этом достигнута быть не может. В противовес расхожему мнению наблюдаемая частично стабильность (квазистабильности) обязана как раз регионам; действия Центров почти наверняка будут носить дестабилизирующий характер. На пути контррегионализации стабильность недостижима. Сейчас, по-моему, нельзя увидеть ситуацию, в которой регионализация "остановится"; такая общая ситуация вовсе не существует: регионализация - региональна. Регионализация советского пространства - всерьез и надолго.
По мере "распаковки" проблемного багажа (а это сама административно-региональная гипермоноструктура) пространства, остающегося в главных чертах советским, все более значимыми становятся различия территорий, подавленные - но не уничтоженные структурой. Обнажается культурная почва. Новое здесь может оказаться достаточно старым. В конце концов, достаточно далеко зашедшая регионализация, рассредосточенные отношения сотен регионов, широкие веера траекторий могут привести к самым разным вариантам будущего. Будущее начинается внутри российско-неосоветского пространства(12).

В.Л. Каганский
1. К феноменологии урбанизированных ландшафтных сред//Городская среда: проблемы существования. М.: ВНИИТАГ, 1990.
2. Советская территориальная тектоника //Состояние страны/ Анал. вестники информ. агентства Postfactum, 1991, N 6.
3. Война и революция районов (К "анатомии" советского пространства) //Независимая газета, 1991, N 171 (31.12)
4. Российское пространство: части сильнее целого//"Век ХХ и мир", 1992, N 5.
5. Прыжок в неизвестность//"Век ХХ и мир", 1992, N 6.
6. Административно-территориальное деление: логика системы и противоречия в ней// Изв. РАН, сер. географ. 1993, N 4.
7. Реальности регионализации: основные аспекты процесса;Спектр сценариев для Российской Федерации//Куда идет Россия? М.: 1994.
8. Геополитическая структура российского неосоветского прост-ва: тенденции и прогноз//Вопр. прогнозирования, 1994 (в печ).
9. Теоретическая география советского пространства//"Иное",1994 (в печ.)
10. Кордонский С.Г. Некоторые социологические аспекты изучения хозяйственных отношений//Теоретические проблемы совершенствования хоз. механизма. М.: ВНИИСИ, 1986.
11. Останется ли Москва столицей России? (рук.)
12. Найшуль В.А. Высшая и последняя стадия социализма//Погружение в трясину. М.: Прогресс, 1991.
13. Либерализм и экономические реформы//Мировая экономика и международные отношения, 1992, N 8.
14. Политический кризис в России (сентябрь-октябрь 1993). М.: Postfactum, 1993.
15. Родоман Б.Б. Узловые районы//Вопр. географии, сб. 88. М.: 1971. Июнь 26, 1994