МЫ: СТРАНА В ДВИЖЕНИИ
Владимир Каганский
Социализм: дальше - больше
(Заметки реалиста)
В стране СССР идет самодеятельная реанимация социализма, развертывается "социалистическая революция". Основное содержание политической и социальной активности - оживление и возрождение сугубо социалистических форм жизни, идеалов и ценностей. Тоталитарный социализм рождается заново, добровольно и довольно восторженно. Борьба идет внутри социалистических структур или между ними.
Читателю, согласному с вышесказанным, нет нужды обращаться к остальному тексту.
ПОДЪЕМ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ ЭКОНОМИКИ
Для социализма распределение важнее производства, будь то производство мяса или научной информации. Но нынешняя политическая событийность - переход от одних способов и органов организации дележки к другим. Катастрофически сокращающееся национальное богатство стремятся любой ценой заново разделить "по справедливости". Идет борьба за то, где будет находиться механизм дележки (распределения), кто будет определять ее пропорции. По-прежнему благосостояние отдельных людей и социальных групп предстает зависящим прежде всего от решения властей, а не от трудовых усилий, удачи, обладания собственностью и т.п. Сами политические силы организуются ныне лишь по поводу принципов механизма и раздела, в зависимости от того, как именно они намерены делить и какую долю пирога надеются захватить (полагают справедливой получить). Характерное для социализма отождествление власти и благосостояния в массовом сознании становится все острее. "Дальновидность" новых политических сил лишь в том, что они уже сейчас наметили пропорции раздела того пирога, который будет испечен кем-то при нормализации хозяйственной жизни. (Особенно преуспевают в такой активности разного рода социал-демократы).
Экономическая система социализма тотально политизирована и идеологизирована, главное для нее - управляемость как соответствие предъявляемым к ней политическим требованиям. Теперь распадающаяся экономика ориентирована на относительно новые политические задачи, но полностью сохраняет сам характер зависимости от них. Политизация производства усиливается, примером чему - культ демократических процедур при назначении на хозяйственные должности. Но демократически избранные трудовыми коллективами руководители оказываются в зависимости от них больше, чем раньше - от номенклатуры партаппарата.
Другой пример - региональный хозрасчет. (Я не имею в виду его единственно осмысленный вариант, когда эта идея служила временной идеологией, прикрытием для подготовки перехода республик к полной независимости.) Он означает ни более, ни менее как полное слияние на местах политической и экономической власти, установку на фактический захват советами местной собственности. Но ведь экономика - самоорганизация рискующих собственников, а не придаток политики, даже самой добронамеренной. Не менее абсурдна и столь же социалистически последовательна идея присвоения трудовыми коллективами своих предприятий. То и другое было тщательно опробовано в социализме Югославии и оказалось способным лишь продлить его агонию.
В нормальной экономике трудящиеся борются с работодателями; у нас же сейчас они объединяются и вместе делят собственные предприятия, а право выхода на внешний рынок используется не для обновления ветшающего оборудования, а для закупки ширпотреба. Трудовые коллективы предприятий и отраслей-монополистов заняты саморазвращением путем получения привилегий. И вместе с ними оживают госпрофсоюзы, чьи ячейки и распределяют дефицитные товары. Право латать тришкин кафтан становится достоянием более широких групп населения, и монополия государства на распродажу всего, что только можно, действительно поколеблена.
Примета социализма - особая роль натурального обмена в формах планирования и компенсирующего его дефекты черного рынка. Ныне натурализация хозяйственных связей усиливается, место централизованно выбиваемых фондов занимают непосредственно обмениваемые. Возрастает и натурализация местного хозяйства, замкнутость региональных экономик, что и почувствовали потребители. Социалистическая автаркия становится достоянием отдельных частей государства, а не его как целого, что было прежде. В экономике падает роль денег, которые при социализме всегда лишь фиктивно были всеобщим эквивалентом. Уровень жизни зависит от удачливости начальства предприятия и оборотистости местных советов.
ДАЛЬНЕЙШЕЕ УКРЕПЛЕНИЕ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ОСНОВЫ СОЦИАЛИЗМА
Социализм - господство структур над людьми, эти структуры могут быть жестокими и абсурдными, но во властвовании и подавлении они эффективны. Каждая из них - вариант ГУЛАГа, будь то система административного деления, госпредприятия и отрасли, колхозы и т.п. Что же происходит в эпоху, когда придворные либералы опасаются слома всего подряд? Активизация этих самых структур, ячеек тоталитарного пространства. Более того, без общественной активизации эти ячейки сами бы и развалились от ветхости или превратились в чисто репрессивные структуры, чего так добивался своими кампаниями предыдущий генсек.
В новой роли базиса дележки оживились предприятия-монстры. Области, края, районы зажили новой жизнью, посылая неписаные, но стойкие депутатские делегации в новые советы. Внутренне они укрепились начатками "регионального хозрасчета" и потому начали вовне хозяйственные войны. Реформаторы продолжают мыслить об ослаблении власти структур над людьми, тогда как доминанта политической событийности - витализация частных структур социалистического общества и нарастание их конфликтов между собою. (Уподобление большей части вновь возникающих политических образований старым, традиционно-социалистическим - общее место, и специально его можно не касаться.)
Политическое пространство остается организованным точно так же, как и прежде, - только ранее скрытое от обычного взгляда выходит на поверхность. Считается, что власть безвозвратно уходит от компартии, - но остаются и действуют все структуры, созданные властью этой партии и могущие функционировать только при ее жестком согласовательном контроле. По-видимому, можно сказать, что мы наблюдаем конфликты структур, ранее входивших составными частями в общий механизм власти, а теперь автономно реализующих собственные корпоративные интересы.
Характерная для социализма установка на оживление того, что само по себе нежизнеспособно и для жизни не предназначено, сейчас находит выражение в том, что общественная активность склонна заполнять сложившиеся политические и культурные формы и гораздо менее - создавать новые. (Вспомним робость образования оппозиции наверху, в Верховном Совете СССР, демократические тусовки в компартии и многое другое.)
Энергия уходит на безнадежную реанимацию даже не политических и общественных трупов, а муляжей и манекенов, и лишь ее остаток - на творчество форм, то есть производство смысла. Между установками на оживление (обновление) и тотальное разрушение почти нет промежуточных вариантов; такая поляризация также чрезвычайно свойственна именно социализму. Из общей ситуации резко выделяются страны Балтии, где в политическом процессе прагматично используются старые структуры, по мере исчерпания возможностей они заменяются новыми, загодя заготовленными в разумном избытке; старые структуры уже начали там довольно успешно демонтировать, дезактивировать.
Социализм всегда навязывал подданным основу для идентификации, самоопределения в социальном пространстве. Теперь прежние единицы политического тела, наполняясь групповым эгоизмом и усиливаясь в общем ожесточении (кризис ожиданий и вообще кризис), становятся лагерями войны всех против всех. Между аморфными общностями невозможен конфликт, ибо для него нужны отчетливость оппозиции "свои - чужие" и административно-экономическая база. Любые структуры живы до тех пор, пока их есть кому считать своими и защищать в таком качестве, будь это города, отрасли промышленности, национально-государственные образования. Утверждения о разгорающейся гражданской войне в общем неверны - это как раз война (экономическая, пропагандистская, война собственно) между функционирующими подразделениями формально одного государства. Вот здесь, пожалуй, мы уже видим отход от социализма и переход к разновидности внутренней войны в феодальной империи.
РОСТ ПОЛИТИЧЕСКОЙ АКТИВНОСТИ МАСС
Политизированно-идеологизированными стали все сферы жизни в обществе и почти все типы отношений между людьми. Даже в литературной критике, художественной публицистике и сейчас почти не находится места собственно эстетическим меркам; это не столь уже безобидный симптом способа проживания культуры.
Политизирована вся сфера этнического бытия и межэтнических отношений. Контакты между этносами- от бытовых, где коллизии неплохо передавались известными анекдотами, до экзистенциальных решений выбора судьбы - стали отношениями между этническими территориями, имеющими и (или) желающими получить тот или иной политический статус в государственной системе. (Иначе говоря, эти отношения стали властно-силовыми.) Раньше пункт 5-й анкет служил для отношений гражданина с государством, а теперь - всех со всеми. Политизированы конфессиональная сфера и образование, досуг и литература... Причем эта политизация есть подготовка к жизни, а не самое жизнь.
Раньше свободное политическое пространство "умещалось на кухнях", а вне их царила внешняя, навязываемая и потому псевдоживая политика власти; теперь же распадающееся государство добровольно допущено нами в частную жизнь. Политизированное сознание - а ведь уровень политизации гораздо важнее содержания политики - удаляется от смысла и глубинных ценностей и заполнено, замусорено переживанием конфликтов.
Мера зависимости частной жизни от социальных структур, и раньше казавшаяся чрезмерной и почти невыносимой, существенно выросла. Наша частная жизнь, без укорененности в которой все прочие сферы бытия невозможны (бессмысленны), нами самими национализирована. Такой добровольной самополитизации социализм не знал, по-видимому, еще никогда; такой победы не одерживал. Громоздкие рушащиеся политические структуры занимают новое место в повседневности. Повседневность, обыденность становятся оживающей свалкой идеологических руин. Мы превращаем наше сознание в политизированную помойку.
РОСТ ИДЕЙНОСТИ МАСС
Социализм - господство искусственных и заемных целей и идеалов над органически вырастающими из жизни. Но менее всего "новые" идеалы, цели и проекты вырастают из современной реальности нашего общества. Налицо активно-агрессивное упование на любой опыт: будь то опыт дореволюционной Российской империи, советского НЭПа, чистого рынка, шведского социализма - лишь бы был он привлекателен и никак не связан с мрачной, тягостной, но подлинной реальностью. Социалистическая идея проектирования общества - не от наличного бытия, а от желанного идеала - торжествует по-прежнему. Сохраняется характерное для утопизма презрение к реальности. Дезориентации в политическом пространстве сопутствует утрата ощущения своего времени.
Социализм - целенаправленное вложение живого в искусственные рамки, а его сверхзадача - оживление этого монстра. Как мы видели выше, оживают все рамки в старом политическом чертеже. Достаточно произвольны проведенные границы даже республик (не говоря уже об областях и районах), рубежи игры сиюминутных политических интересов в момент застывания политической географии державы оживают. Становятся рубежами, в которых плещется и за которые готово платить кровью живое национальное чувство (разумеется, речь не идет о целостных этногосударственных образованиях, аннексированных СССР). Старые границы ячеек тоталитарного пространства оживают в функции будущих фронтов. Многие тысячи километров межреспубликанских границ стали уже сейчас - или становятся - предметами конфликтов. Раньше эти рубежи были контурами ячеек, в рамках которых шла перманентная холодная война властей с народом; война становится все горячее, и наш энтузиазм готов ее подпитывать.
При старом социализме мы были равны, как равны винтики разных сортов. Теперь достижение неравенства становится явным предметом гордости. "Демократические советы" гордятся сегрегацией покупателей, считая эту противозаконную меру защитой прав своих избирателей. Социалистические "демократы" прямо делят людей по сортам, усиливая потребительскими визитками паспортную приписанность граждан. То, что с быстро прошедшей иронией демократы назвали "освобожденными районами", в их проектах начинает становиться полюсами выживания в охваченной катастрофами стране. Прогресс социализма в том, что он строится теперь в отдельно взятых районах (избирательных округах). Остается только шажок до того, как прописка будет предоставляться лишь сторонниками правящей в местном совете клики, - простите, народной коалиции демократических сил. Не становятся ли местные советы чем-то вроде ревкомов времен "военного коммунизма"? Победоносные демократы защищают равенство в контролируемых ими районах (не будем говорить об иллюзорности такого контроля) с яростью, знакомой нам разве что по гражданской войне. Общество искусственно насаждаемого неравенства получает теперь санкцию избирателей.
ВЕЛИКОЕ, ВСЕПОБЕЖДАЮЩЕЕ УЧЕНИЕ
Социалистический образ жизни означает универсальность, принудительность и лицемерие ритуалов. Новая общественная жизнь - что почти сразу заметили проницательные этнографы и культурологи (пока "политологи" наскоро кропали апологетические, но устаревающие мифы) - стала сплошным карнавалом, магией заклинания, царством какой-то словесной чертовщины. Царит новая ритуальность, в которой слова и символы самоценны (что нормально) и самодостаточны (чего для подлинных символов быть не может, ибо символ жив высвечиваемым им вечным смыслом). Главной "победой" была отмена статьи 6 Конституции СССР, в которой была откровенность констатации надзаконной и безграничной власти компартии. Но все структуры этой власти остались "в силе".
Тут, как и во многом другом, налицо удивительная независимость происходящего в символически-политической сфере и в реальности. Эти плоскости параллельны, царят без связи, и в них происходят прямо противоположные процессы. Символы оказываются не глубинными знаками реальных событий, а компенсацией того, что происходят события совершенно иные. И такое двоемыслие становится добровольным и сопровождается массовыми самообманами и универсальным лицемерием. Политические фантомы и призраки вытесняют реальное существование и разворачиваются в его жизненном пространстве. Характерный симптом карназализации общественной жизни - использование политических фигур и формул в декоративных целях, значки с популярными персонажами и т.п. Но ведь всякий карнавал с его оборачиваниями, инверсиями, осмеянием устойчивого порядка, царями-шутами лишь укрепляет, обновляет и возобновляет этот порядок. Политически-игровая событийность укрепляет основные структуры социализма, разводя реальность и ее проживание по разным сферам. Мрачноватой лицемерной идейности пришла на смену праздничная карнавальность.
Социализм предполагает упрощение и уплощение реальности, оглупление тех, кто воспринимает формулы двоемыслия всерьез. Стало ли нынче иначе? Ориентация в политическом пространстве не то, чтобы потеряна - она просто перевернута; путаница левого и правого - симптом невменяемости. Не говоря уже о том, что само стремление "оппозиции" называть себя левой прогрессивной силой выдает ее социалистическую идентификацию. Политический жаргон просто весь состоит из эвфемизмов, когда империя стыдливо именуется "Центром", а империалисты - консерваторами. На политической арене действуют - если верить ее персонажам - какие-то фантомы и призраки вроде мафии, тех же консерваторов, лидеров и врагов "перестройки", "оппозиции" и т.п.
Социализм есть утрата реальности, а в конечном идеале - полное искоренение естественной, подлинной, самосогласованной действительности и адекватного мышления о ней. Мы же переживаем скорее новую дереализацию, прячемся за самодельные фантомы, надеемся на одни политические призраки и опасаемся других. Катастрофа уже практически наступила, а борьба идет за детали политического устройства. Хозяйство почти распалось и скоро вовсе исчезнет - дискутируется "нормальная экономика". Недостает чистой воды, а местами и чистого воздуха - обсуждаем "перспективы развития высокотехнологических производств". Страна вопиет о политических преступлениях (впрочем, кажется, уже устало и привычно) - и грудью встает на защиту перебежчиков из преступных структур. И нет числа подобным примерам...
Что же это все значит? Демонтаж социализма? Да нет, скорее, ремонт, как и положено ремонту у нас, - косметический по цене капитального. Идет подлинное обновление социализма, он становится крепче, и его становится больше. Больше, больше социализма!
