МНЕНИЕ ЭКСПЕРТА
Илья Кудрявцев
Идеологическая окрошка
Классические схемы политической классификации, такие как "правый- левый", "консерватор - прогрессист" и прочие оказываются несостоятельными применительно к современной расстановке сил в СССР; они не в состоянии адекватно описать сложный спектр политических сил, таких как "Память", КПСС, демократическое движение.
Нетривиальность ситуации заключена в том, что, наряду с классическим выбором между "левой" (социалистической, коммунистической) и "правой" (либеральной и другими, вплоть до монархической) идеологиями, в советской политической практике важен также и другой выбор - "сохранение порядка" (государственности, внутренней и внешней имперской политики) либо "изменение, разрушение порядка" (конкретно это может означать и борьбу за разрушение существующей административно-бюрократической системы, и превращение унитарной империи СССР в союз независимых государств, и др.).
Весьма существенно, что два этих выбора могут по-разному накладываться друг на друга так, что их сочетания оказываются весьма причудливыми. Сторонники укрепления империи могут выбрать, какой государственный строй им больше подходит: монархия, какая была до 17-го года - или сталинское тоталитарное государство. С другой стороны, люди, называющие себя коммунистами, могут выбирать одно из двух диаметрально противоположных толкований своей идеологии: раннего, восходящего к 1917 году "коммунизм = смерть бюрократии + интернационализм, или более позднего "коммунизм = бюрократическая система + великодержавный шовинизм". Заметим, что сторонники обоих взглядов на суть коммунизма имеют для этого достаточные исторические основания.
Весьма интересным объектом является антикоммунизм, приобретший сейчас в СССР просто астрономическое количество сторонников. Будучи противоположным коммунизму, он также имеет две трактовки, но обе они оказываются совпадающими с трактовками коммунизма. Именно обращая понятие коммунизм (см. выше), мы получим "антикоммунизм = бюрократия + шовинизм" и "антикоммунизм = смерть бюрократии + интернационализм". Таким образом, антикоммунизм - это зеркальный коммунизм. Близость этих двух идеологий в последнее время осознается многими советскими интеллектуалами.
ДВУЗНАЧНАЯ ПОЛИТИКА. ПАТРИОТЫ
Трудно быть традиционалистом в "стране с непредсказуемым прошлым"... Историческое развитие России - СССР разорвано. В какой из непрерывных областей искать традиции? По существу же, определяющим для традиционализма началом является даже не преемственность исторического развития, а преемственность общественного сознания - но именно оно у нас претерпевало за последние сто лет просто невообразимые изменения.
Итак, где же искать почву? В существовавшей веками "крепкой" Российской империи или в существовавшем всего 70 лет (но 70 последних лет) не менее крепком коммунистическом тоталитарном государстве? В зависимости от ответа на этот вопрос, патриотические организации, выступая за твердую государственную власть, выбирают различные идеологические ориентации. Одна из них - монархизм, другая называется национал-большевизмом.
Пучок патриотических объединений, которые обычно фигурируют под общим названием "Память", стал (хронологически) первой независимой политической силой, проявившейся в период перестройки; сегодня он стал неотъемлемой частью политической жизни СССР. Следует сразу отметить, что существует не менее пяти конкретных организаций, именующих себя "Памятью", впрочем, даже все вместе они далеко не исчерпывают российского патриотического спектра.
Наиболее общими началами, собравшими вместе патриотов, являются личный (индивидуальный) традиционализм, имперское сознание, общая обеспокоенность за шаткие ныне устои, нацеленность на их укрепление. Здесь, однако, возникает вопрос: "Укрепление каких именно устоев?" История России знает различные модели "твердого государства".
В создании теории национал-большевизма кроме вождей КПСС большую роль сыграли и некоторые нынешние столпы "Памяти", такие, как, например, М.Ф. Антонов, председатель официально зарегистрированной организации "Союз духовного возрождения Отечества". Вот, что он пишет в комментариях к уставу "Союза":
"СССР, великая держава, впервые в своей истории не имеет четко поставленной национальной цели". "Быть может, самая глубокая ошибка подавляющего большинства наших старых руководящих кадров заключается в непонимании роли религии и церкви". "Социализм... показал свою огромную созидательную и привлекательную силу". "В России, с ее многовековыми традициями общинной и артельной жизни, речь может идти только об очищении идеи социализма". Союз отличает признание ценностей обновленного, одухотворенного социализма" (выделено мной - И. К.) "Строй цивилизованных кооператоров, завещанный нам В. И. Лениным и требующий духовного возрождения общества и каждой личности, вполне достижим в недалеком будущем, и в нем - условие спасения человечества от глобальных катастроф".
Союз заявляет, что он за сильную армию и военно-морской флот, нацеленные одновременно и на оборону страны и на активное участие в созидательном труде народа... "за твердый правопорядок".
"Призвание Советской России - вновь стать духовным лидером человечества". "Союз... выдвигает концепцию развития Москвы как духовного центра мира".
Можно сказать, что и монархизм, призывающий вернуться в Россию до февраля 1917 года и национал-большевизм, мечтающий о построении православного коммунизма, рождены консервативным типом сознания. Они, однако, различаются выбором идеологических шаблонов (это, кстати, предопределяет и различное отношение к существующему сейчас режиму). По существу, национал-большевизм является приспособлением общих для обоих течений имперских устремлений к коммунистической действительности, которую монархизм для себя полностью отвергает.
Идеология национал-большевизма неизбежно толкает своих сторонников на поиск поддержки в рядах КПСС. И ее удалось найти у консервативного аппаратного крыла партии. Безусловно, союз с представителями власти позволил ряду патриотических организаций обрести определенную психологическую стабильность, придал завершенность их позициям. С другой стороны, он же обострил отношения между национал-большевиками и монархистами внутри патриотического движения. Первоначально размежевания между двумя течениями не было. Некоторые патриотические организации тяготели к одному, некоторые - к другому, но и те и другие старались этого не замечать. Однако прямой союз национал-большевиков с коммунистами вызвал у патриотов-монархистов ярую реакцию неприязни. Вот что пишут В. Садовников и И. Тверсков в газете "Голос России" # 5/90 (орган Народной партии России):
"Вывод напрашивается сам собой: концепция "национал-большевизма", изначально бесперспективная, ныне превратилась в тормоз для возрожденческого национального движения, с ней можно дискредитировать любую идею, с ней победить невозможно".
"...необходимо решительно размежеваться с консервативной коммунистической партократией".
Из того же материала можно сделать заключение, что столь решительные призывы к разрыву имеют и чисто практические, тактические основания:
"...политическим организациям, отстаивающим идеи государственного и национального возрождения, в будущем нет никакой нужды идти на какой-либо альянс с коммунистами. Тот, кто не может или не хочет помочь себе сам, едва ли будет помогать другому. Коммунистическая партия, в традиционном понимании, сегодня мертва..."
Проблема национального возрождения русского народа является, по-видимому, одной из наиболее острых политических проблем СССР. Неоднократно предпринимались попытки соединить демократическое движение с патриотическим, которые, однако, успеха не имели. Думается, демократические ценности вообще не совместимы с национально-патриотическим традиционализмом, опирающимся на российскую, то есть имперскую идею, которая развивалась по крайней мере последние 400 лет, которая безмерно ужесточила русское государство, а затем привела его к краху, которая растлила национальное самосознание русского народа. У этой традиции нет будущего, она себя исчерпала.
Для нахождения русских национальных традиций, совместимых с демократизмом, нужно, по-видимому, обратиться к более ранним (домосковским) пластам русской истории, ныне практически затертым более поздними наслоениями: промышленно-торговым традициям Киева и Новгорода, демократическим традициям Новгорода и Пскова. Характерно, что для "Памяти" они остаются незамеченными, несмотря на то, что в поисках истоков империи "патриоты" доходят до языческих корней (емельяновская "Память").
Идеологическим водоразделом в национальном движении русского народа должно стать саморазграничение между русским (то есть национальным) и российским (то есть имперским) типом возрождения. К сожалению, в настоящее время этот вопрос практически не разработан.
ДЕМОКРАТЫ: ОТ КОММУНИЗМА ДО КАПИТАЛИЗМА
Второй силой, организовавшейся несколько позже "Памяти", но превосходящей в настоящее время последнюю по численности сторонников, стало демократическое движение.
В качестве наиболее общих свойств участников демократического движения можно назвать недоверие к прошлому (которое подчас переходит в тотальное неприятие), смутную веру в светлое будущее. "Демократы" отличаются стремлением к изменению порядков и к расшатыванию империи, недоверием к твердой власти вообще и, в частности, к исторической и современной формам российской государственности.
Первой организационной структурой демократического движения стал Демократический Союз, родившийся в мае 1988 года весьма слабым, а потому - крайне радикальным. (Есть и обратная закономерность: "умеренные" стараются выглядеть сильными, а радикалы - слабыми. Возник даже своеобразный комплекс радикала: "Я борюсь со Змеем Горынычем".) ДС родился настолько радикальным, что умеренные, "центристские" взгляды в нем были совершенно непопулярны, а потому организация состояла из радикально-правого ("ультралиберального"?) и радикально-левого ("неокоммунистического") крыльев, которые, однако, вполне спокойно находили общий язык в своей повседневной деятельности - в организации митингов протеста и демонстраций.
Совершенно такие же мирные отношения распространены бывают среди патриотов, которые декларируют приверженность совершенно несовместимым идеологиям. Идеологии действительно совместить не удается. Однако - что показательно - в практической деятельности этого часто не требуется.
Отдельные группы более умеренной ориентации появились летом 1988 года, носильный "Центр" в демократическом движении возник весной 1989 года на волне выборов. Можно указать общество памяти жертв репрессий "Мемориал", региональные народные фронты (прибалтийские фронты не имеют к этому никакого отношения), клубы и ассоциации избирателей (например, МОИ - московское объединение избирателей). Определенную пикантность движению придает пачка микроскопических партий, среди которых выделяется активностью либерально-демократическая партия Жириновского, об образовании которой стало известно 1 апреля 1990 года.
Противоречия между либеральным и социалистическим крыльями обострились с образованием Социалистической партии, открыто противопоставляющей себя либералам. Вот что, например, сказал на учредительном съезде Олег Воронин, избранный позже членом исполкома:
"Мы должны сконцентрироваться на разоблачении и абсолютном противопоставлении себя той либеральной сволочи, которой сейчас так много оказалось в Советах. Мы должны вести с ней бескомпромиссную политическую борьбу." Это заявление было встречено аплодисментами делегатов.
КПСС - ОТ ОХРАНИТЕЛЕЙ ДО ОБНОВЛЕНЦЕВ
В КПСС единой является идеология (которая в значительной степени является предметом веры и практически полностью оторвана от действительности), в то время как реальные мироощущения отдельных "коммунистов" могут значительно отличаться. Сегодня в рядах КПСС имеются как охранители (от простых бюрократов до шовинистов и империалистов), так и обновленцы (борцы с бюрократией), космополиты и сторонники полного распада СССР.
Обновленческое движение имеет два крыла: либеральное и социалистическое. Представители обоих вполне сходятся в том, что существующий порядок вещей никуда не годен, но видят различные пути его замещения.
Большинство предпочитает "западный" либеральный путь, апеллируя к тому, что им сейчас следуют все развитые страны. В то же время, первый этап пути - и так считает большинство - будет крайне болезненным. Этот момент вдохновляет умы социалистов, предполагающих, что они найдут сторонников, даже не имея серьезной экономической программы, но постоянно апеллируя к рабочему самоуправлению и обещая защиту от "ужасов капитализма".
Развитие социалистической идеологии в рамках демократического движения имеет длительную и своеобразную историю. В течение десятилетий - после эпохи Сталина и до эпохи Горбачева - то там, то здесь, по стране возникали подпольные марксистские кружки. Многие будущие диссиденты-антикоммунисты начинали тогда с попыток очищения марксизма. В условиях жесткого подавления инакомыслия именно социалистическая альтернатива официальной идеологии - самая близкая к ней - казалась самой перспективной.
Тот же процесс, только более интенсивно, происходил и в первые годы перестройки. До тех пор, пока официальная идеология сохраняла власть над общественным мнением, - до тех пор и социалистическая идея была непременным перевалочным пунктом "из коммунизма - в инакомыслие"; ряды ее сторонников постоянно пополнялись.
Возникла иллюзия непрерывности массового политического сознания. Общество, переходя от господства одной идеологии к господству другой, должно последовательно пройти все промежуточные стадии: если год назад люди верили коммунистам, то через год будут верить социалистам, социал-демократам, а затем уж - и другим...
Практика СССР, а более того - стран Восточной Европы показала ошибочность этой гипотезы. Напряженному общественному сознанию свойственны срывы. Непрерывность изменения политической позиции свойственна обществу, сознание которого управляется разумом, - то есть свободному обществу. В том же случае, когда сознание общества подчиняется вере, а не разуму, - а это свойственно для тоталитарных государств - непрерывности изменения нет.
Отношение веры - существенно односторонне; сознание, определяемое объектом веры (например, марксизмом-ленинизмом), не может влиять на сам этот объект, как-либо изменять его. С изменением сознания поклонение объекту веры может оно не может "перейти по наследству" к объекту близкому ("демократическому социализму"). Интереснее всего то, что сам объект веры оказывается более долговечным, нежели поклонение ему. Так, больше всего антикоммунистов встречается среди людей, недавно вышедших из КПСС. Коммунизм для них еще остается реальностью, но теперь они его ненавидят. Переворот сознания, основанного на вере, может произойти практически мгновенно, ибо он не обременен какими-либо размышлениями.
С лета 1989 года марксизм и коммунизм, так долго владевшие массовым сознанием, начали им отторгаться. Общество отвернулось и от социалистов - вообще от всего, что попахивало "красным". Так некогда обильная социалистическая ветвь демократического движения стала в нем маргинальной. Сегодня становится понятным, что социалистические идеи в рамках советского общества существуют лишь благодаря влиянию КПСС. Ссылки на опыт западных социалистов и социал-демократов в СССР бессмысленны. Западное социалистическое движение существует лишь в качестве противовеса индустриальному обществу, которое у нас только еще предстоит создать. В СССР идеи западной социал-демократии беспредметны, не имеют объекта приложения. Поэтому буквальное воплощение социализма в СССР может быть только сталинским. Попытки же скрестить этот социализм с демократией ничуть не лучше попыток "Памяти" скрестить большевизм с православием.
Во время предвыборной кампании весной 1990 года аппаратное крыло КПСС и большевистское крыло "Памяти" создали "блок общественно-патриотических движений", опубликовавший свои предвыборные списки кандидатов; успеха на выборах блок не имел. Союз социалистов и "радикалов" из КПСС официального оформления не получил, в то же время имеется сильное пересечение этих структур на уровне личного членства.
XXVIII съезд показал, что серьезных расколов в КПСС не произошло и гигантская туша будет, вероятно, и дальше влачить свое зыбкое, сомнамбулическое состояние, не в силах ни встать на ноги, ни пошевелиться, ни расколоться на жизнеспособные части - до тех пор, пока не исчезнет вовсе, распавшись в пыль. В последнее время серьезную конкуренцию "постепенному" размыванию компартии стали составлять "мгновенные" переходы из рядов коммунистов - сразу в антикоммунисты. Так Н. Травкин всего через три месяца после выхода из КПСС организовал партию, которую провозгласил антикоммунистической.
ЭМИГРАЦИЯ
Еще одним политическим объектом, правда, несколько удаленным, является русская эмиграция на Западе. Долгое время она строила свою политическую позицию, исходя из идеологического (последовательно антикоммунистического) подхода. У эмиграции имеется традиционалистское, "почвенное" крыло, признанным лидером которого является А. Солженицын, и рационалистское, "западническое", либеральное, моральным лидером которого был (а в некоторых вопросах - является им до сих пор) А. Сахаров.
ЦЕНТР И НАЦИОНАЛЬНЫЕ РЕСПУБЛИКИ
Карты политического мира национально-административных регионов СССР (и прежде всего - национальных республик) имеют свою специфику по сравнению с теми, которые были приведены выше (и касались, прежде всего, политического мира, сложившегося в России).
Достаточно характерными оказываются политические карты национальных республик, в которых коренное население составляет приблизительно не более двух третьих. Основным политическим определителем в этих республиках является выбор: "за независимость" - "против независимости". По существу, он является разновидностью выбора "за развал империи" - "за ее укрепление". Другие политические факторы отходят на задний план. В результате на политической карте республики появляется, как правило, враждующая пара "Народный фронт" (движение национального возрождения) - "Интернациональный фронт". Конфликт между ними приобретает характер межнационального, Народные фронты берут под свое влияние значительное большинство коренной национальности. Интерфронты же пытаются собрать приезжих-переселенцев других национальностей.
Ни Интерфронты, ни тем более "Движения возрождения" не являются внутренне однородными. Интерфронт, как правило, имеет "перестроечное" крыло (русскоязычная техническая интеллигенция), взгляды которого можно охарактеризовать как сплав национального нигилизма с экономическим и политическим либерализмом, а также "неосталинистское" крыло (соответственно сталинизм + шовинизм).
От народного фронта обычно отходит (не отделяясь вполне) радикальное национальное движение; со временем в среде фронта создаются партии. По существу, как внутри Интердвижения, так и внутри Движения национального возрождения существует размежевание на правых и левых. В данном случае мировоззрение уже однозначно определяет выбор идеологии.
В таких союзах присутствует определенный элемент комизма. Косматые почвенники из "Памяти" неожиданно оказываются друзьями совершенно противоположных им по складу интернационалистов! Если бы эти люди (и те и другие - русские) встретились на родной территории, они, несомненно, стали бы врагами, но граница делает их союзниками. Напротив, космополитическая российская интеллигенция, в глубине души считающая все национальные проявления предрассудками, пытается вникать в хитросплетения межнациональных козней.
Более логичными и крепкими являются связи консерваторов из КПСС (в особенности - представителей ОФТ) с интернациональными движениями (в особенности - с их неосталинистской частью). На этом пути удалось достигнуть организационного единства: Интердвижения вошли коллективными членами во всесоюзный ОФТ.
Связи демократов и националов в большей степени имеют "внешнеполитический" характер (так великая держава может помогать даже и бандитам в Никарагуа) и не перерастают в организационные. Естественное завершение такие контакты получают с выходом сторон на парламентский уровень.
В КОЛЬЦЕ ИСТОРИИ
Среди других закономерностей развития человечества есть и определенные правила соответствия между развитием общества и строением государства.
Кризис 1917 года в России был связан с переходом от государственного устройства, основанного на внеэкономическом принуждении, к демократическо-правовой структуре взаимоотношений. Строительство государств любого другого типа было заранее обречено на провал, оно было "запрещено" уровнем развития тогдашнего общества. Большевики, взявшиеся за строительство коммунизма, быстро обнаружили, что их усилиям противостоят общество и его законы, И здесь важную роль сыграл моральный кодекс строителей нового общества, который разрешал все противоречия предельно просто: "Мешает - убей". Мешало общество, и оно стало жертвой строительства коммунизма.
Идеологические лозунги этого строительства были исключительно левыми, однако буквальное их воплощение было невозможно и, следуя "кодексу коммуниста", оставалось только убивать. Убийства вели к деградации общества, возвращая его назад к феодальным (и даже первобытным) порядкам.
Процесс получился страшнее самой кровавой революции, которая все же прекращается с выходом общества из промежутка нестабильности, с достижением адекватности государства и общества. Но строительство коммунизма, сопровождавшееся фактическим продвижением к каменному веку, ничем закончиться не могло.
В некоторый момент, наконец, состояние общества продиктовало свои законы, которые стали выше желания диктаторов: они определили самих диктаторов. Сильнейшая деградация общества потребовала возврата далеко назад и в государственном устройстве. Единственной возможностью для поддержания ультра-левого большевистского режима стал переход к ультра-правым, феодальным нормам управления.
В КПСС феодально-коммунистический дуализм отразился в форме дуализма партийной массы и партаппарата; первая болела большевистской идеологией, вторая вершила феодальное управление. "Новое" же государство было рождено синтезом старой бюрократической монархии и левой, большевистской фразы. В это же время в общественное сознание внедряется "неоконсервативная" идеология, проникнутая "левым традиционализмом".
Решительный шаг в создании "неоконсервативной" идеологии был сделан в 30 - 40 годы; в это время восстанавливаются в правах отдельные моменты "славной истории" Российской империи, личности некоторых ее властителей и полководцев. В этот канонический ряд добавляются новые имена (Ленин, Сталин, их соратники) и новые события (революция 1905 года, октябрьская революция 1917 года, гражданская, а затем и Отечественная войны), соединяя таким образом историю Новой и Старой Империи. Умноженная до невиданных размеров продолжается национально-колониальная политика, бывшая политическим стержнем романовской империи.
Переход к феодальному управлению был единственным путем спасения режима; он давал "уникальную" возможность поддерживать дальнейшее строительство абсурда.
Жалкому государству необходимо было жалкое общество. Общество постоянно сдерживалось в своем развитии. Первоначально для этого использовался перманентный террор, затем более мирные методы. Когда же и они исчерпали себя, общество вновь начало разгибать спину. И вот, совершив гигантскую петлю, мы снова возвращаемся к разбитому корыту. Кружной путь серьезно спутал картину сегодняшнего политического спектра.
70 лет "борьбы" собрали в аппарате (то есть руководящей организационной структуре КПСС) людей правого мировоззрения, ибо основной заботой КПСС как организации была консервация, задержка развития общества, постоянное возвращение его назад. В то же время, эта консервация всегда была условием для сохранения левой идеологии.
Спектр политических организаций и политической мысли, для которого характерен антипараллелизм идеологии и мировоззрения, будет далее называться "общественным спектром" (в отличие от нормального спектра, на котором обе оси параллельны). Начало обращению положила сама КПСС, соединив "правую" политику (мировоззрение) с "левой" идеологией. В условиях тоталитарной системы КПСС стала монопольным (и при том - фальшивым) ориентиром для политической жизни общества, относительно которого оценивались и все другие позиции. Даже противники КПСС были глубоко зависимы от нее (и в этом - существо тоталитаризма). Они вынуждены были отрицать КПСС во всех ее проявлениях и, следовательно, занимать позицию "как можно более противоположную", то есть столь же фальшивую.
Сегодня КПСС быстро утрачивает свое монопольное положение. Практически, дело не ограничивается расширением старого политического мира, вращавшегося вокруг "Партии". Появляется новый, альтернативный старому, политический мир со своей собственностью, новой инфраструктурой.
С переходом от ориентации "на КПСС" к ориентации на большой (по крайней мере - европейский) политический мир исчезает феномен "обращенного спектра". И вот мы наблюдаем появление нового (в сущности, старого), нормального политического спектра.
