"Уважаемая редакция..."
АВТОРИТАРИЗМ ИЛИ АВТОРИТЕТ? Александр Филиппов, г. Саратов
ТА СТРОИЛА - ЭТА СНОСИТ Александр Трубицин, г. Москва
СНОСИТЬ ИЛИ НЕ СНОСИТЬ? Александр Рар, г. Новосибирск
КТО УЧИТ? Михаил Буловацкий, г. Могилев
ЛЮДИ, ОСТАНОВИТЕСЬ! Ирина Триус, г. Москва
АВТОРИТАРИЗМ ИЛИ АВТОРИТЕТ?
Прошло уже больше года с той поры, когда гласность, "взяв новый рубеж", заполнила печатные страницы рассуждениями о "железной руке", "сильной власти", "необходимости авторитаризма", а кто-то даже договорился до "перехода от партократии к автократии" (вероятно, не зная, что автократия - это всего лишь самодержавие). Первое время такие суждения вызывали печатные же возражения, довольно скоро, впрочем, прекратившиеся. О сильной власти заговорили даже отъявленные демократы - Анатолий Собчак, Сергей Станкевич и другие. Вряд ли нужно пояснять, какими событиями в нашей жизни мы обязаны столь быстрому воцарению единомыслия в этом некогда дискуссионном вопросе. Остается, правда, неясность: а что такое, собственно, эта "сильная власть"?
Об этом можно догадываться по тем средствам, коими предлагается власть укрепить. Это "усечение демократии", "чрезвычайное антизабастовочное законодательство", "война с преступностью". Уже и меры приняты - например, постановлением Ленсовета штраф за создание препятствий движению транспорта по улицам увеличен до 20 тысяч рублей. Суть этих предложений сводится, как мы видим, к репрессиям, или, по-русски говоря, к идее: сажать пора! Разумеется - для общего блага, грядущего в образе экономической реформы, к которой массы не готовы. Массы, они вообще всегда "не готовы", "не знают, чего хотят", "склонны к насилию". Лично меня эти рассуждения оскорбляют, так как я причисляю себя к массам. Однако авторы, видимо, считают себя столбовыми дворянами. Проявляющийся здесь патернализм по отношению к массам неразрывно связан с патерналистским же пониманием власти, государства и права.
Патерналистское государство смотрит на членов общества как на несовершеннолетних, которые без содействия власти не в силах ни сообразить, что для них выгодно, ни самостоятельно добиваться своей цели. Оно властно попечительствует благу народа, принуждая граждан достигать этого блага. Эффективность этого принуждения - вот критерий, которым патерналистское государство определяет силу власти. Сталкиваясь же с неэффективностью, тем паче - с неповиновением, оно стремится ужесточить репрессии, принять чрезвычайные меры и т. п.
Укрепление власти действительно необходимо нашей стране. Но, как я полагаю и даже убежден, укрепить ее можно только лишь путем укрепления (и даже создания заново) доверия к государству, к правительству, к местным властям. Не "усечение демократии", а развитие ее. И раз слабейшим звеном государства оказалась власть исполнительная, то значит, необходима ее демократизация.
Безусловно, создание демократической системы исполнительной власти - задача, требующая упорного труда ученых, политиков, самих граждан, в то время как постановка экономической реформы на деловую почву требует незамедлительных мер по укреплению исполнительных структур. Какими же могут быть эти меры?
Вероятно, следует применить здесь тот потенциал демократии, который представляют собой демократические депутаты, которые прорвались в Советы, победив самую мощную в стране политическую машину и проявив в этой борьбе незаурядное мастерство и изобретательность. Формы привлечения таких людей к работе в исполнительном механизме могут быть различными.
Возможно, депутатам районных Советов следует работать как бы муниципальными чиновниками, сливаясь с исполкомовцами, подменяя их. Возможно придание исполнительных функций депутатским комиссиям гор- и облсоветов. Наконец стоит подумать о создании института своего рода комиссаров (я понимаю, что это слово не вызывает положительных ассоциаций, но не могу подобрать другого) из народных депутатов РСФСР и СССР, направляя их в провинцию. Все эти меры, разумеется, паллиативны и могут быть только временными, но сейчас важнее всего выиграть время для глубокой реформы, не допуская распада и паралича власти.
Александр Филиппов,
г. Саратов
ТА СТРОИЛА - ЭТА СНОСИТ
В # 7/90 помещена заметка Бориса Хазанова из ФРГ "Возмездие". Не касаясь существа заметки, хотелось бы отметить ошибку в самом начале рассуждений автора. Возможно, не будь этой ошибки, ход рассуждений был бы совсем иным.
Увидев в старинном русском городе Юрьеве (ныне Тарту) "памятник солдатам Северной войны, шведам и русским", автор думает, что "в России такой памятник был бы невозможен". Видимо, автор имеет в виду не Россию, а то, что именуют СССР? Ибо в Российской империи памятник храбрым шведским воинам стоит под Полтавой, а общий памятник с надписями на русском и французском языках:
"Их воодушевляла победа,
Их соединила смерть...
Такова слава солдата,
Таков удел храбреца"
стоит над братской могилой русских и французов на святом для нас месте - Малаховом кургане. И на Бородинском поле стоит памятник с надписью "Мертвым Великой армии".
Кстати, замечу, что ансамбль памятников в честь обороны Севастополя появился спустя 50 лет после той войны. Интересна аналогия - Российская империя через полвека ставит памятники своим героям, а СССР, тоже спустя полвека, допускает разрушение и осквернение памятников людям, платившим жизнью за Победу.
Александр Трубицин,
г. Москва
СНОСИТЬ ИЛИ НЕ СНОСИТЬ?
В последнее время неожиданно возник вопрос о памятниках, установленных в нашей стране после революции. Кое-где их уже снимают, против чего резко выступил Секретариат ЦК КПСС, и в этой связи в душе моей заспорили трое: Охранитель, Разрушитель и Соглашатель. Предоставляю им слово.
Охранитель. Памятник - это не переходящий вымпел, который можно давать, а затем отнимать. Он характеризует не только того, кому посвящен, но и эпоху, в которую воздвигнут. Может изменяться отношение общества к человеку, в честь которого памятник, может меняться и отношение к эпохе, но постыдно превращать ее в белое пятно, делать вид, что эпохи-то и не было. С какой легкостью был в свое время принят большевиками декрет "О снесении памятников царям и их слугам", и нетрудно понять немудреную логику авторов декрета: проклятый царизм, наш злейший враг, свергнут навсегда. Ни малейшего доброго воспоминания о нем не должно остаться, надо уничтожить памятники царям и всяким там царским губернаторам, генералам и спасавшим царей крестьянам. Сейчас многие разочаровались в большевиках и с той же легкостью требуют уничтожить памятники уже этой эпохи. Но посоветуем им приглядеться к опыту их предшественников на сем поприще. Прошло немного времени после снесения памятников так называемым царским слугам, как тем же большевикам пришлось-таки призадуматься.
Снесен был памятник Ивану Сусанину в Костроме - теперь восстановлен. Снесен был памятник генералу Скобелеву в Москве, - а ведь каким бы он оказался прекрасным символом русско-болгарской дружбы в новых, послевоенных условиях! Низвергнут был граф Муравьев-Амурский, возвышавшийся над Хабаровским утесом со взглядом, устремленным на точку слияния Уссури и Амура, а как пригодился бы он во время конфронтации и с довоенной Японией, и с маоистским Китаем! Сохранил, к счастью, Ленинград два памятника Петру, памятник Екатерине и ее сподвижникам, Александрийский столп, памятник Николаю I. Фальконетовский памятник Петру (медный всадник) на Сенатской площади был поставлен Екатериной, а растреллиевский у Инженерного замка - Павлом, и ничто лучше этих двух монументов не отражает сам дух этих столь различных эпох - екатерининской и павловской.
И к чести Одессы надо отнести то, что в ее центре находятся и памятник Пушкину, и памятник губернатору Воронцову, выдающемуся администратору, на которого Пушкин писал эпиграммы, столь же остроумные, сколь и несправедливые.
Памятник, повторяю еще раз, говорит, прямо кричит о своей эпохе. Возьмем изваяние в честь Гоголя, сотворенное Томским и стоящее у Арбатской площади, разве надо его убирать? Ведь это шедевр посредственности, безликости, и тем самым это лучший памятник эпохе соцреализма, эпохе сталинско-ждановского руководства культурой. Так парадоксальным образом оправдывается ленинская мысль о монументальной пропаганде (из того же зловещего декрета): по монументам научишься быстрее, чем по книжкам; эпоху Павла I или А.А. Жданова оценишь, побывав у Инженерного замка или у Арбатских ворот.
Не снимать существующие памятники надо, а восстанавливать уничтоженные: и Скобелеву, и Муравьеву, и Столыпину в Киеве, и Александру II в Москве и в Самаре. А в Симбирске не мешало бы воздвигнуть памятник славному сыну этого города А.Ф. Керенскому. И уж, конечно, надо как-то отметить место гибели Романовых.
Разрушитель. Согласен: памятники отражают свою эпоху, и с этой точки зрения их следовало бы все сохранить, но почему-то получилось так, что именно эпоха, охватывающая последние 70 лет, представлена памятниками совершенно непропорционально, как по количеству их, так и по безвкусию, ведь памятник Ленину стоит в каждом более или менее заметном населенном пункте. А в больших городах их несколько, а то и десятки. Это уже не перегиб и не перебор, а наводнение и инфляция. Не хотим же мы, чтобы наши потомки имели, скажем так, резко искаженное представление об истории страны, о соотношении разных ее эпох. Значит надо - увы - и какой-то укорот сделать.
А о безвкусии и говорить нечего. Достаточно вспомнить недавно сооруженный чудовищный памятник Ленину на Большой Калужской в Москве. Верно, что памятник Гоголю на Арбате ценен уже как эталон посредственности. То же можно сказать и о памятнике Лермонтову у Красных Ворот.
К тому же монументы существуют не сами по себе, а в окружении городского пейзажа. И вот карикатура на Я. М. Свердлова стоит на прекрасном фоне Китай-города и остатков китайгородской стены. Нелепая композиция, в которую входят Ленин, три человека с ружьями и какая-то юная парочка, загораживает вид на Новосибирский оперный театр. Киев в ознаменование героической обороны этого города обезображен неким гигантским монстром, выдающим себя за "Родину-Мать". А ведь Киев - мать городов русских и один из красивейших городов страны - заслуживает лучшей участи. А в виду московского Кремля, на Манежной площади, торчит камень, обещающий изуродовать это славное место монументом, отмечающим даже не само историческое событие (Октябрьская революция), а один из ее юбилеев. Угроза эта, к счастью, за двадцать лет не приведена в исполнение, но спокойнее на сердце станет, когда эту занозу из асфальта выдернут.
Памятники Ленину должны, конечно же, быть, но не в таком же невообразимом количестве! И памятник Сталину (точнее, прижизненная его статуя) в Гори пусть остается, благо он в стране единственный. И ни в коем случае нельзя снимать памятники, действительно ценные в историческом или художественном отношении. В частности, обелиск "Революционерам и мыслителям" у Кремлевской стены в Александровском саду; и замечательный памятник Плеханову у ленинградского технологического института; и очень выразительный памятник "Товарищу Андрею" (Свердлову) в г. Свердловске.
Соглашатель. Вы увлеклись и забыли о главном: а до того ли нам сейчас? Разве разумно, чтобы демократические силы страны тратили свою энергию, свое время на эти, отнюдь не первой срочности, проблемы? А деньги? Все эти демонтажи, переносы нашей обескровленной экономике обойдутся в копеечку. Давайте уж сперва выйдем из пропасти. И потом, вы очень решительно судили: этот памятник хорош, этот плох. Но ведь это ваше личное мнение. У других отношение к упоминаемым вами конкретным памятникам может быть прямо противоположным. И, слава богу, вам не принадлежит право окончательного решения.
Я считаю, что надо обратиться к нашим общественным силам: демократическим и националистическим, может быть, и к парламентам России и других союзных республик, с призывом - объявить лет этак на четыре-пять мораторий на решение всех вопросов, связанных с памятниками, с их возможным снятием, переносом, переконструированием. За это время можно не спеша, серьезно обсудить эти вопросы с участием историков и искусствоведов, учесть различные точки зрения. Здесь и ваши мнения смогут быть приняты во внимание. А торопясь, опять таких же дров наломаем, как когда-то. Согласны?
И кстати, заметили ли вы, что в нашем разговоре мы почти все города, улицы, площади называли их настоящими именами, как будто эти имена уже все возвращены?
Охранитель и Разрушитель. Возвратят. Это проще, чем памятник передвинуть.
Александр Рар,
научный сотрудник
Института систем информатики,
СО АН СССР, г. Новосибирск
КТО УЧИТ?
Оглянешься на последние год-два нашей истории и содрогнешься: Сумгаит, Карабах, Минск, Тбилиси, Фергана. Взрывы, столкновения, оползни, землетрясения, аварии... Со слепой природы что возьмешь? Но вот - человек, убивающий человека! Милиционер, опускающий дубинку на спину известного писателя! Солдат, избивающий женщину саперной лопаткой! Какая мать его породила? Какой учитель воспитал?
Я вспоминаю своих учеников: мог бы кто-нибудь из них оказаться в числе тех солдат? И с дрожью в сердце осознаю, что не могу дать отрицательный ответ.
В чем дело? Почему мы, имея самые благие намерения, растим убийц? Да мы не убийц растим, а послушных исполнителей, отупевших от безделья и безмыслия. Какое уж там стремление к "чрезмерной" инициативе! Другая одежда? Другие песни, танцы? Нет! Мы уже не учителя, мы - цензоры, сыщики, прокуроры. Не смей это читать - не для тебя. Не смей задавать таких вопросов! Не твое дело! Мы скажем, какую страницу в каком учебнике прочитать, какой ширины поля в тетради красным стержнем отчеркнуть. Мы скажем, кого куда выбрать, о чем и с кем говорить... Мы вам все разжуем и в рот положим, вы только глотните!
Отчего нам хочется, чтобы они были такими? А потому, что мы - такие! Это же мы привыкли, что кто-то нам составит план и программу, укажет, сколько уроков на какую тему отвести. Главное - как об этом отчитаться. Мы держимся на этом, как смертельно больной на капельнице! И считаем это нормой. И растим (стараемся растить) себе подобных. "Партия сказала: надо! - Комсомол ответил: есть!" Скажи такому давить - будет давить, скажи стрелять - и не промахнется.
Наверно, не случись побоища в Тбилиси, мы бы до сих пор существовали в эйфории своего совершенства. Только теперь проклевывается мысль: куда же идем?
По-видимому, больнее всего наша система ударила по учителю. Что там - гордость, достоинство, авторитет? Фи! Какое достоинство у этого несчастного с нищенской зарплатой, снимающего угол у бабы Насти?! Пусть этот Пифагор идет бураки полоть, колхоз ему участок выделил. Неча за книжками бездельничать! И идет, куда денешься. А потом - бредет в сельсовет с нижайшей просьбой "повлиять на Васю", который на уроки не ходит. И сельсовет иногда снисходит, вызывает Васю с родителями и "влияет".
Ушибленные этой системой Васи и Димы потом отыграются на учителе во время урока. И бежит педагог из школы. Или приспосабливается. Глядишь, вот он уже наполовину твой. Теперь приласкай его слегка, брось подачку в виде должности с более-менее приличным окладом - и тогда он уже совсем приручен, готов служить благодетелям верой и правдой. Не случайно среди ...комовских пропагандистов и агитаторов большинство педагоги. Испытанный, закаленный отряд? Теперь, в наше тревожное время, они как нельзя кстати. Нужно прокричать ура аппарату громче всех кричат. Нужно "остудить" каких-то там "неформалов" - громче всех обвиняют: "Вон преступность растет, колбаса исчезла, мыло по талонам - и все из-за них? Развели, понимаете, народные фронты да независимые профсоюзы?.."
А потом с чувством хорошо исполненного долга идут на уроки. И там продолжают воевать - за порядок, за дисциплину, за уважение. Только глядишь рядом умник нашелся. Методику Шаталова изучил: двоек не ставит, игры придумывает для учеников, а те за ним толпами ходят. Безобразие? И принимает педсовет соломоново решение: учителю Имярек отказаться от применения методики Шаталова, поскольку ее применение ведет к перегрузке учащихся и к ущербу для других учебных предметов. Все вернуть на круги своя, когда тихо и спокойно, когда все равны и никто не высовывается.
Только многие из тех, кто приказывал, сегодня-то уже не командуют. Уже иное звучит: творите, проявляйте самостоятельность? Выходит, все можно? Даже изучать в апреле то, что в октябре проходят? Но ведь это же хаос? Что мы в отчет запишем? Ах, его уже нет?? "Ну и что? Все можно", - звучит со всех сторон. Да только сидит внутри какой-то предохранитель, не отключается. А вдруг завтра придет Начальник и спросит: ты что, лучше всех захотел стать?
Сунули человеку кляп, руки связали - так и жил, привык. Теперь руки развязали, кляп-то можно и самому вытащить, да с ним как-то удобнее. Больно его рвать. А надо?
Михаил Буловацкий,
г. Могилев
ЛЮДИ, ОСТАНОВИТЕСЬ!
1 сентября 1990 года в моей квартире раздался телефонный звонок. Слышу в трубке: "Ты, жидовка, уже приехала? Теперь мы расправимся с тобой?"
Я - в смятении. Страх? Скорее - брезгливость. Но что это? Предупреждение о задуманных еврейских погромах? Именно с таких телефонных звонков, по рассказам очевидцев, начиналась трагедия в Баку.
...Из своего далекого отрочества услышала я сегодня пронзительный, отчаянный, многоголосый детский крик, перекрывший вой сирены, возвещающий очередную воздушную тревогу.
Начало войны. Мне 16 лет. Уходит старший брат-студент добровольцем на фронт. Я не могу его проводить- спешу на курсы санитарных дружинниц. Чтобы уложиться в три месяца учебы (уже поступают первые раненые), мы проходим одновременно теоретический курс и практику в ожоговом отделении детской филатовской больницы. Обожженные дети-скелеты, обтянутые кожей, - нет, именно почти без кожи - лежат в "клетках", покрытых одеялами. Малейшее прикосновение к тельцу даже простыни приносит ребенку нестерпимую боль. А мы под вой сирены берем их - сразу по двое - на руки, крепко прижимаем к себе и несем в бомбоубежище. Там нет "клеток".
Знали ли гитлеровцы, отменные отцы своих детей, о муках советских страдающих малюток! Конечно. На то и война. Всемирный "подвиг" фашистов.
Позднее я работаю медсестрой уже в госпитале. Молча, скрипя зубами, крепко впиваясь слабеющими пальцами в мою руку, раненые терпят операции и перевязки. А иные - кричат...
Я снова возвращаюсь в сегодняшний день. Дети Армении, Азербайджана, Киргизии, Узбекистана... Ну что же, значит теперь - дело за еврейскими детьми? Милиция, которую я прождала четыре часа после трех бесплодных вызовов (добилась через РУВД), сеет сомнение в способности (а может, в желании?) обеспечить защиту евреев. А ведь я сказала по телефону, что прикована к постели еще военной травмой, потеряла всю семью, одна в квартире, беспомощна...
И в ушах моих, в моей неуснувшей памяти стоит тот пронзительный, отчаянный, многоголосый детский крик...
Может ли повториться злодеяние руками теперь уже моих соотечественников по отношению к детям собственной страны? События в Закавказье, в Средней Азии отвечают: да!
Люди, остановитесь!
Ирина Триус,
член Союза писателей СССР,
г. Москва
