ПРОБЛЕМЫ И СУЖДЕНИЯ
Юрий Афанасьев
Что пожинаем
На исходе пятого года перестройки неожиданно для многих выявилось, что главные беды и трудности пришли к нам совсем не с той стороны, не из той сферы, откуда их, казалось бы, - вполне естественно - следовало ожидать.
Еще совсем недавно все мы, оставаясь реалистами, были убеждены, что очень трудно преодолеть, коренным образом изменить политическую систему всевластия аппарата КПСС. Какой-то сдвиг здесь, вроде бы, наметился. Но и теперь еще в отношении этой сферы нашей действительности никаких оснований для эйфории нет. Декларативно отказываясь от претензии на монопольную власть, КПСС фактически вовсе не намерена уйти с авансцены политической жизни. Она по-прежнему цепко удерживает фундамент своего политического всемогущества - партийно-государственную монополию собственности на землю, на средства производства, на результаты труда людей, на информацию. И сегодня мы все еще вынуждены, например, довольствоваться ублюдочной гласностью вместо свободы слова, гласностью, границы которой периодически корректируют все тот же аппарат и персонально М.Горбачев. И все-таки наша политическая тоталитарно-авторитарная система сегодня уже не представляется в виде вечной. Хоть какие-то проблески надежды с ростом демократических сил в последнее время здесь появились.
Невероятно трудным нам представлялось и преобразование искусственно созданной огосударствленной экономики с ее тотальным централизованным планированием, с всевластием гигантских ведомств и министерств. И здесь мы далеки еще от реальных сдвигов, мы все еще топчемся на месте, примеряемся, боясь, как бы нам в ходе разрушения дряхлого нежизненного экономического монстра не лишиться нашей социалистической девственности. Трудности остаются огромными, беды - непредсказуемыми. И здесь непросто - из-за продолжающегося развала экономики - посмотреть на эти трудности как на преодолимые. И все-таки и здесь, как мне кажется, мы начали избавляться от ощущения беспросветности. Конечно, это еще далеко не свет в конце тоннеля. Это всего лишь надежда на возможность начать. Мало? Конечно. Но и это в наших условиях кое-что - ведь совсем еще недавно мы были абсолютно уверены, что "мы впереди планеты всей", по крайней мере, по своим возможностям. Так что уложим и этот полупризрачный сдвиг в копилку перестройки.
Продолжает ухудшаться и наиболее общий социально-психологический фон происходящих в стране событий: население в большинстве своем утрачивает или уже утратило доверие к перестройке, считая ее преимущественно словесной. Многие разуверились в Михаиле Горбачеве. Грозный кризис доверия, открытое недовольство и раздражение нарастают с каждым днем.
Но основная беда пришла в наш дом со стороны, казавшейся до недавнего времени наиболее благополучной, - со стороны национальной.
Эта беда вломилась к нам двумя типами событий с одинаково кровавым исходом: в виде сотен вспышек межнациональной вражды и в виде крепнущего с каждым днем откровенного противостояния национальных республик союзному центру. При этом как межнациональные конфликты, углубляясь и не получая разрешения, оборачиваются в конце концов враждой обеих конфликтующих сторон к центру (например, в армяно-азербайджанском случае), так и противоборство республик с центром ведет к межнациональной вражде (например, прибалты - русские и русскоязычные). Эта беда пришла к нам столь же неожиданно, как неожиданным для марксистов оказался стремительный распад мировой колониальной системы. Тогда, в 60-е годы, мы радовались этому, пусть и неожиданному для нас, но все-таки положительному всемирно-историческому факту. Ведь то была беда не в наш дом. Тогда мы считали: это - их беда. Она нам - в доход, к нам она - чистым плюсом. Себя мы всегда считали гарантированными от подобного рода напастей, ведь у нас на сей счет своего рода иммунитет в виде интернационализма, вечной братской дружбы народов и т. п. Мы даже изобрели, как нам казалось, совершенно безотказное лекарство от распада - новый идеологический этноним "советский народ". Не помогло. В СССР заполыхал огромный пожар национальных войн.
Столкнувшись с проблемой, которой по всем марксистским понятиям у нас на пути просто-напросто не должно было быть, инициаторы перестройки растерялись, и до сих пор не могут ее даже толком квалифицировать, пережевывая всякого рода "национализмы", "конфликты", "сепаратизмы" и пр. Все еще не хватает духу произнести слова, адекватные происходящему: крушение последней мировой империи, соединенное с агонией сталинской системы в самом ее заветном пункте, в самом сталинском из всего сталинского.
Чтобы пояснить это утверждение, вернемся на минуту к самым истокам.
Декабрь 1922 года. Ленин уходит в болезнь, из которой уже не выйдет. Но мысль его еще пульсирует, и он пытается еще сохранить контроль над процессом. 30 декабря открывается Съезд советов для решения вопроса о союзном устройстве. Вроде бы сталинская автономия терпит крах и проходит его, Ленина, вариант национально-государственного устройства: не в РСФСР все входят на правах автономии, как предусматривалось по-сталински, а на равных договорных началах все республики объединяются в Союз. Казалось бы, можно торжествовать. Но именно в этот день Ленин диктует свое апокалиптическое - иначе не назовешь - письмо "К вопросу о национальностях или об "автономизации", которое начинается словами: "Я, кажется, сильно виноват перед рабочими России за то, что не вмешался достаточно энергично и достаточно резко в пресловутый вопрос об автономизации, официально называемый, кажется, вопросом о союзе советских социалистических республик". Все письмо пронизано тревогой, ощущением неминуемого катастрофического исхода. Более того, 31 декабря Ленин возвращается к этой теме и приходит к мысли, что на следующем Съезде советов надо бы вернуться к вопросу о союзном устройстве и пересмотреть его, оставив за Союзом только дипломатические и военные функции. Таким образом, Ленин считал даже разработанный им самим способ союзного устройства забеганием вперед, непозволительным форсированием событий.
Итак, уже в момент образования СССР Ленин осознавал нежизненность, более того - взрывоопасность подобного образования, видел, что закладывается будущий национальный Кронштадт. Он понимал, что если даже официально все будет решено именно так, как он сам предлагал, фактически все будет иначе, что в итоге все воплотится в пресловутую автономию, в господство центра над республиками, поскольку фактически союзное устройство станет делом рук сложившегося уже к тому времени советского аппарата - делом "великоросса шовиниста, в сущности, подлеца и насильника, каким является типичный русский, бюрократ". (ПСС, т. 45, с. 357). Он понимал, что по этой же причине все, что угодно даже право на выход из Союза - превратится в простую бумажку, прикрывающую великодержавный произвол русского держиморды. В отличие от Сталина и ему подобных, Ленин начинал понимать и то, что социальное и национальное сознание развиваются в ритмах, присущих каждому из них, что надо поэтому считаться с умонастроениями, с менталитетом наций и народов, что эти реальности нельзя изменить по воле партии, даже если эта партия большевистская.
Все это Ленин понимал или начинал понимать. Но в главном заблуждался и он. Для него национальный вопрос, в том числе и устройство Союза, никогда не представлялся как самостоятельная проблема. Он всегда подчинял этот вопрос интересам пролетарской классовой солидарности, а задачи союзного устройства - задачам борьбы с всемирной буржуазией. Национальные различия для него - это всего лишь препятствия на пути к мировой революции, а способ союзного устройства - модель, которая была бы пригодна для всех наций и государств, продвигающихся по этому пути.
Таким образом, уже у истоков СССР, в ходе заложения его фундамента, когда всем участникам этого события казалось, что они отыскивают лучший способ решения национального вопроса, фактически закладывалась огромная бомба замедленного действия. Помыслы всех героев той драмы были устремлены не к нормальному сожительству природой и историей сближенных народов, а к попытке воздвигнуть на всем огромном евразийском пространстве новое человеческое сообщество, скрепленное единой для всех социальной целью и классовой солидарностью. Сколь бы различно эта цель ни формулировалась по троцкистско-ленински - в виде начала и стимулирования мировой революции или же по-сталински - в виде социализма в одной стране - результат ее реализации предполагал единовременное выравнивание разных уровней развития многих народов и усреднение разных наций, культур, цивилизаций по одной для всех матрице. Средством достижения такой цели могло стать лишь одно - массовое насилие. Глубокая утопичность цели (общество всеобщего равенства) и метода ее достижения (исторически отживающее внеэкономическое принуждение) предопределили изначальную обреченность Союза.
Уже накануне и в ходе образования СССР собственно национальные интересы, будучи подчиненными классовым, политическим, или игнорировались, или грубо попирались. Армения и Азербайджан были разрезаны по живому телу, и их этнические территории были отданы Турции и Ирану, Нагорный Карабах с армянским населением включили в состав Азербайджана; военной силой уничтожали социал-демократическое правительство Грузии, а вместе с ним и суверенитет этой республики; под видом борьбы с контрреволюционным басмачеством уничтожали национальную интеллигенцию в Средней Азии и т. п.
Всему этому предшествовали многие столетия российской истории, давшие нам богатое наследие, в котором и взаимообогащение наций и народов, но и леденящее душу угнетение. Уже до 1917 года имперское подавление любых проявлений национализма стало одной из главных государственных задач. Из наших исторических изысканий выпало одно знаменательное на сей счет явление. Армия, мобилизованная, в принципе, для борьбы с внешним врагом и насчитывавшая тогда 15 миллионов человек, между двумя революциями. между 1905 и 1917 гг., была переключена на войну на внутреннем фронте. то есть на войну против народов царской империи, на подавление массового крестьянского и национального движения. По решению Совета государственной обороны войска были отведены из приграничных округов и распределены по 49 внутренним губерниям. Таков итог нашей многовековой имперской истории.
После образования СССР пошли социалистические десятилетия - тоже разные. Было и обретение письменности многими народами, формирование их государственности. Но при всем этом верх взяла беспощадная, доходящая до геноцида сталинская унификация. Достаточно в этой связи напомнить о всем хорошо известных депортациях целых народов с их исконных этнических территорий по принципу коллективной ответственности. Достаточно напомнить о факте, куда менее известном, - о сталинской борьбе с многоцивилизационной Россией - не только с крестьянством в ней, не только с верой и обычаем, но с тем естественно сформировавшимся кружевом российских земель, которое было упразднено в ходе так называемой административно-территориальной реформы, начавшейся в 1923 году. Была уничтожена Россия земель и земств, краев, обществ, волостей, наиболее приближенных к человеку и его опыту. И вот теперь мы принимаем сталинскую карту страны за основу перестройки, принимаем за историческую данность этот унифицированный, усредненный массив.
Главный источник напряженности сегодня - в недостаточном осознании как на уровне официальной государственной политики, так и на уровне массовой психологии того капитальнейшего факта, что СССР - это не страна, это не государство. Евразийское пространство, обозначенное на карте мира этими буквами и называвшееся ранее Российской империей, - это мир миров, это разные культуры и цивилизации, это соседство множества стран и государств, уставших от своего колониального и колонизаторского прошлого, истерзанных и униженных сталинским унификаторством.
На все это тяжким грузом непоправимости наложились многочисленные ошибки, сделанные за последние два-три года. Каждая из них проистекает из попытки нынешнего руководства во главе с Михаилом Горбачевым уйти от кардинального изменения союзного устройства.
Что же нам мешает приступить к разрешению национальной проблемы? Наши нынешние руководители. как и многие рядовые люди, все еще совершенно не могут и не хотят понять ее масштаб и катастрофический ее характер. "Не могут" при этом переходит в "не хотят". Нам все еще никак не дается мысль, что СССР как страна, как держава не имеет будущего. Главным вожделением каждого из сосуществующих здесь миров остается суверенность.
Отсюда самообман: причины полыхающего в СССР пожара межнациональной вражды и мощного возрастания противостояний центру усматриваются совсем не там, откуда они в действительности проистекают. Конечно же, есть мафии, есть кланы. Конечно же, везде оказываются экстремисты, подстрекатели и т. п. Но коренные причины глубже. Если не усмотреть, что в национализме сегодня замешаны народы, то всегда будет проводиться подгонка всех национальных движений под такие формы, в отношении которых наиболее "законным" и, более того, единственно возможным будет применение силы.
Руководство СССР загоняет само себя все дальше в угол, будучи неспособным преодолеть ложную дилемму: фундаментальный пересмотр принципов национально-государственного устройства - это анархия, сепаратизм, распад. На деле получается так, что, не решая коренным образом будущее евразийского сожительства, мы фактически сейчас подталкиваем республики к выходу из СССР. В таком направлении оказались уже вынуждены двигаться республики Прибалтики. Но это движение может захватить и других. Ведь альтернатива выходу - только перспектива национально-государственной самостоятельности и политической независимости.
Национальная проблема стала на сегодня всеохватывающей. Она вобрала в себя и не могла не вобрать все остальные проблемы, в том числе и экономические: вопрос о собственности, например, может сейчас решаться только как вопрос о соотношении собственности суверенных народов государств и того, что они делегируют как часть своей собственности в распоряжение союзного центра. То же самое - с урегулированием локальных межнациональных конфликтов: можно до бесконечности рассматривать в Верховном Совете, например, закавказскую проблему. Причины и следствия армяно-азербайджанского конфликта здесь уже столько раз поменялись местами, а каждая причина и каждое следствие уже настолько в крови, что если рассматривать их только применительно к данному региону, мы будем лишь уходить все дальше от действительных проблем, составляющих основу нашего выживания. То же самое - с идеей президентства без всеобщих, прямых и альтернативных выборов, без сильного парламента и при нерешенности союзного устройства. У многих из нас все еще теплится надежда справиться со всем множеством трудностей, с уймой навалившихся на нас проблем привычным для нас способом - с помощью силы, на этот раз переданной в распоряжение Президента. Таков драматизм и даже трагизм современной ситуации: нам бы вперед, к деимпериализации, а мы, как кролик к удаву, снова к централизации, к диктатуре, на этот раз в форме президентства. Президент разваливающегося СССР может быть только его диктатором.
Наконец, самое важное. Нам надо сообразовать свой сегодняшний день с мировым сообществом. Иначе мы невзначай, в качестве самораспадающейся последней мировой империи, можем взорвать весь мир. Если мы только начинаем осознавать подлинные масштабы последствий "мирной" чернобыльской катастрофы, то кто может оценить глобальное воздействие тактической ракеты, запущенной по АЭС в Армении? Между тем, противоборствующие стороны в Закавказье уже применяют боевые вертолеты, танки и зенитные орудия...
Хрупкость и уязвимость советской экономики, включающей атомную и химическую промышленность, производство биологического (бактериологического) оружия в условиях обострения межнациональной розни чреваты новыми и новыми Чернобылями. Однако это - лишь первый взрывоопасный слой. Варварские, почти откровенно колониалистские методы, с помощью которых Москва пытается спасти империю от развала, вызывают радикализацию националистических движений в республиках, умножают число реальных экстремистов. Следствием такой политики могут стать потоки крови как в процессе самоопределения закавказских и среднеазиатских народов, так и после него - в национальных войнах между мусульманами и христианами, а также внутри мусульманского мира. Происходящий на наших глазах неуправляемый развал советской империи, весьма вероятно, породит полную дестабилизацию обстановки и нарушение сложившегося баланса сил во всем огромном Закавказско-Среднеазиатском регионе.
