АКТУАЛЬНАЯ ТЕМА
Владимир Лапкин, Владимир Пантин
Многопартийный дракон
Соблазны российского прогрессизма
Казалось бы, наша политическая система не имеет почти ничего общего со старой. У нас есть съезд народных депутатов, у нас есть парламент, президент, разрешена многопартийность... И все же невольно закрадывается мысль: а ведь что-то подобное уже было в тот самый краткий период с 1906 по 1917-1918 гг. - и Государственные Думы, и партии, критикующие самодержавие, и черные сотни. И красные сотни. И национальные конфликты, и угроза распада Империи, и экономический кризис. Но именно попытка пересадки западных политических институтов на российскую почву привела к неожиданным последствиям. Печален оказался итог приобщения к праву, демократии, рынку: не стало ни того, ни другого, ни третьего.
И вот - новая попытка: "иного не дано". Но огромная страна никак не может сдвинуться с места - к цивилизации, демократии, рынку, - что-то значительное очень крепко держит всех нас. Тут-то и возникает соблазн (уже перерастающий в неизбежность) подхлестнуть медленное развитие, покончить с неисправимыми консерваторами, ускориться любой ценой во имя всеобщего блага.
Правда, выясняется, что подавляющее большинство людей не готово к необходимой модернизации, резкому изменению всего образа своей жизни. Но ведь так было накануне решительных преобразований Петра I, а в результате возникла Российская империя. Да и накануне 1917 года крестьяне, интеллигенты, обыватели, как и многие рабочие, не были готовы к вступлению в "социалистический рай", казавшийся тогда единственным выходом из кризиса, который переживала воюющая Россия. И в том, и в другом случае для осчастливливания миллионов, не понимающих своего счастья, было применено "чудесное" средство - радикальное государственное насилие. Что же это за явление и возможно ли его возрождение в нашей сегодняшней действительности?
НАСИЛИЕ РАДИ ПРОГРЕССА
Последовательный радикальный прогрессизм находит себе наиболее благоприятную почву в ситуации, когда большинство общества лишено реальной политической, экономической и духовной свободы, как и самого понятия о ней. Система всеобщего закрепощения снизу доверху в сочетании с "новыми веяниями" и насущными экономическими нуждами - вот тепличные условия, вызывающие к жизни и активной общественной деятельности тип "последовательного прогрессиста" (или "прогрессора" в терминологии братьев Стругацких).
Стратегическая цель прогрессистов - прогресс любой ценой, тактическая цель - борьба за "массы", воплощающаяся в руководстве ими, включающем и принуждение, с целью расстановки общественных сил и отдельных членов общества по местам, уготованным им в структуре общего прогрессивного дела. Самая страшная опасность для "прогрессора" - это отсутствие единства, "язва" политической дифференциации. Власть можно разделить только если объект власти множественен. Если же он един и внутренне монотонен, то власть может осуществляться только при условии единства субъекта власти. Поэтому для радикального прогрессизма взятие и упрочение власти означает конец всяческим компромиссам (в соответствии с указанием классика: "Пока в товарищах согласья нет, на лад их дело не пойдет").
И вот наступает перелом, социальный катаклизм, устраняющий от политического руководства обществом прежний достаточно скомпрометировавший себя аппарат власти. Это - праздник для всех лиц и организаций, ставящих своей целью немедленное исправление исторической несправедливости. Но столкновение множества воль происходит на фоне объекта политической борьбы - дифференциации и структурирования массы.
Это самая большая опасность для победившего в борьбе за власть движения прогрессистов. Раскол и дифференциация "массы" грозит повлечь за собой раскол и дифференциацию в сфере власти. Поэтому в нестабильную еще эпоху утверждения новой власти гений прогрессизма должен, не покладая рук, трудиться над предотвращением раскола в "массе", повязывая ее круговой порукой, уравнивая все, что только можно.
Все гении прогрессизма в этот период ищут решения, ведущие к нивелировке масс. Оттого столь резко звучат лозунги единства и жертвенности во имя светлого будущего. Несогласные, претендующие на свое особое, защищающие свободу личности, ее право на полемику с властью, должны быть устранены. А дальше все просто - партия прогресса быстро превращается в "партию чудес", опирающихся на насилие. Эта логика выражена в знаменитом "кредо" Г. Пятакова, переданном Н. Валентиновым:
"Когда мысль держится за насилие, принципиально и психологически свободное, не связанное никакими законами, ограничениями, препонами - тогда область возможного действия расширяется до гигантских размеров, а область невозможного сжимается до крайних пределов, падает до нуля. Это есть черта, глубочайше отличающая нашу партию от всех прочих, делающая ее партией "чудес"... Мы ни на кого не похожи. Мы партия, состоящая из людей, делающих невозможное возможным; проникаясь мыслью о насилии, мы направляем его на самих себя, и, если партия того требует, если для нее это нужно или важно, актом воли сумеем в 24 часа выкинуть из мозга идеи, с которыми носились годами... Легко ли насильственное выкидывание из головы того, что вчера еще считал правым, а сегодня, чтобы быть в полном согласии с партией, считаю ложным? Разумеется, нет. Тем не менее, насилием над самим собою нужный результат достигается... И еще раз скажу, если партия для ее побед, для осуществления ее целей - потребует белое считать черным - я это приму и сделаю это моим убеждением".
СПРОС НА ЧУДЕСА
Актуально ли это для нас, или же радикальный прогрессизм - только история, которая не может больше повториться? В прежних формах - по-видимому, нет. А вот в новых...
Страна сейчас на переломе, система в кризисе, но рынка нет и в ближайшее время не может быть, а создание основных материальных и духовных предпосылок для него потребует огромных усилий и мук, кризис прежнего монопольно-общинного сознания налицо, но индивидуализированное сознание не развито, уважение общества к правам и свободам личности отсутствует; изданы многие законы, но реальная практика их игнорирует.
Наиболее отчетливо острота ситуации проявляется в кризисе доминировавших прежде имперских отношений. Именно наличие огромного государства-империи отличает нашу страну от стран Восточной Европы, делая проблему политических, экономических и иных реформ неизмеримо более сложной, чем в Венгрии, Чехословакии, Польше. Сейчас происходит ошибка укоренившегося имперского сознания, имперской политики и имперской экономики с реалиями современного мира - столкновение очень болезненное, затрагивающее все народы Советского Союза. Для русского народа, волею истории принявшего на свои плечи всю тяжесть и все муки народа - строителя империи - столкновение это порождает противоречия поистине трагические.
Направляя вплоть до самого последнего времени все свои усилия на достижение имперских целей, на поддержание разлагающегося имперского порядка, российская нация ныне с горечью обнаруживает свою вопиющую нищету и духовную обездоленность даже в сравнении с "покровительствуемыми" ею народами. Имперская структура поглощает последние силы нации и с каждым новым усилием оборачивается для нее все более непоправимым ущербом.
Все это решается сейчас, все это висит на волоске. В ситуации, когда привычное исчезает, так что опереться как будто бы не на что, очень хочется спасительной власти, которая установит твердый прогрессивный порядок, не боясь насилия. Раскол, дифференциация опасны, для их обуздания нужен всеобщий авторитетный интегратор. Он будет насаждать новые "прогрессивные предпринимательские слои", новых "честных чиновников", новых "православных крестьян", накажет мафию, утвердит нравственность. Для всего этого, конечно, требуется и новая "партия чудес"... Раз есть настоятельный спрос, будет и предложение.
Кто же может претендовать на роль радикально-прогрессистской чудо-власти? Будут ли это министерства, отряхнувшие прах перестройки с ног своих после очередного прожекта "введения рынка" в условиях полной монополии? Или это будет какая-либо иная сила, которой удастся сделать президентскую власть заложницей собственных интересов? В пестрой картине современных политических течений и организаций действительно демократические движения от радикально-прогрессистских можно отличить по тому, основана ли их деятельность на реализме, или же на создании очередных мифов о народе и социализме; по тому, характерны ли для них уважение к личности, поиск нестандартных решений. учитывающих различные интересы. или же растворение личности в "массе", борьба с инакомыслием за единственно верную "генеральную линию". Интересы "насилия во имя прогресса" радикально расходятся с интересами человека, его свободного развития и благосостояния. Не стоит забывать мудрые слова древней восточной сказки: самое трудное не в том, чтобы убить Дракона, но - самому не стать им.
Старый Дракон смертельно болен и гаснущим взглядом выискивает преемника из радетелей прогресса, которому и суждено возродить былую драконью доблесть и славу.
Но судьба драконьей династии решается на им, а нами, тем, сумеем ли и захотим ли построить свою жизнь без дракона.
г. Москва
