Мы входим в смертельное пике кризиса в глубоком идеологическом вакууме. Язык, символы, сама идеологическая почва коммунистической эры российской истории распались. Но и радикальный реформизм прогрессистской интеллигенции не стал доминантой народного сознания. Мы живем без такой доминанты, "без царя в голове". Осколки старых доктрин и идеологий прочерчивают диковинные траектории, страшно сталкиваясь и образуя подчас самые невероятные амальгамы, типа авторитарно-административного реформизма или радикально-либерального коммунизма. За всей этой идеологической круговертью начинают, однако, вырисовываться контуры главных (и вечных) ценностных ориентаций радикализма и консерватизма.
По мере обострения противостояния союзной власти и оппозиции, в процессе политической поляризации в стране либеральная интеллигенция, составляющая ядро политического класса в России, все более и более переходит на позиции радикализма. Причем радикализм становится уже не столько теорией и рациональной программой реформ, сколько социально-психологическим настроением, суммой лозунгов и символов веры. На другом полюсе консервативная идея также "овладевает массами". Здесь нарастает еще менее рациональное ожесточение сторонников "партии порядка", готовых видеть заговор таинственных, но могущественных сил в любых экономических нестроениях. Приняв в себя всю дичь массовых стереотипов пост-тоталитарной политической культуры, консервативная идея превращается в нечто себе прямо противоположное - из а нтиреволюционной она становится контрреволюционной, то есть революционной с обратным знаком (вспомним формулу времен гражданской войны - "белый большевизм").
Вот почему мы решили предоставить страницы журнала тем думающим советским неоконсерваторам, которые готовы возвратить полемику от аргументов силы - к силе аргументов.
