АЛЬТЕРНАТИВЫ
Состоится ли "партия порядка"?
(Отрывки из аналитического обзора "Перспективы консерватизма в СССР")
1.
Консерватизм как способ политического мышления и политического действия возникает в ответ на естественную потребность в стабильной, предсказуемой и общепонятной действительности. Для формирования консерватизма как реальной силы необходима база, традиция, относительно которой у большинства населения существуют согласованные оценки.
Если взглянуть на наше ближайшее прошлое (хотя бы 40 - 70-е годы), то оно оценивается столь полярно, что любая консервативная позиция нуждается в уточнении и перепроверке. Человек, искренне считающий себя консерватором, может оказаться и сталинистом, и романтиком военного подвига, и аполитичным служакой, и просто добрым обывателем. Если же обратиться к более глубоким традициям, на которые может ориентироваться консерватор, то спектр возможных накоплений этого понятия будет чрезвычайно широк: нам встретится и монархист, и клерикал, и большевик-радикал, и большевик-романтик, - всех не перечислить. Кроме того, зеркальная заморочен-ность нашей политической жизни засталяет сторонников радикальных экономических реформ называть себя неоконсерваторами; люди же старобольшевистской ориентации, напротив, отметают ярлык консерватора, традиционно считая себя новаторами, революционерами и т. п. Согласовать все эти интерпретации консерватизма вряд ли возможно, потому перспектива советского консерватизма как единого течения весьма проблематична.
2.
Перед советским консерватором стоит проблема корней, проблема преемственности. Быть консерватором (и даже махровым реакционером масштаба Каткова или Победоносцева) требует специальной подготовки, эрудиции и твердости в принципах. Ретрометания людей, ищущих консервативную ориентацию, подчас смешно наблюдать: доблесть русского оружия приписывается Советской Армии, а Церкви отводится роль "руководящей и направляющей силы".
Консерватизм включает в себя две стороны: стремление к порядку как таковому и опору на правую сторону традиции, на ее окрепший костяк. При этом в конкретных проявлениях консерватизма может акцентироваться либо тот, либо другой аспект. Но консерватизм традиции - то есть тот. Который начался с "верности корням", - требует генерализации своих лозунгов, ищет всеобщего признания своих ценностей в качестве основы миропорядка. Соответственно консерватизм порядка, основывающийся на самоценности стабильной, предсказуемой и понятной жизни, ищет опоры в традиционном укладе.
Традиционный консерватизм, как представляется, существует в следующих разновидностях.
Старорусский консерватизм. Его приверженцы прямо или косвенно считают все происходящее ныне - незаконным. Их позиция в каком-то смысле сходна с позицией "истинно-православных христиан", отказавшихся признать декларацию митрополита Сергия о сотрудничестве с новой властью. В отличие от них старорусские консерваторы ведут отнюдь не катакомбную жизнь, они достаточно прочно интегрированы в совдействительности, а их консерватизм имеет вид своеобразного националистического ритуала с примесью этнографизма (национальные костюмы, землячества, "казачьи круги" и т. п.). В политическом плане демонстративное третирование власти соединяется с культом имперского могущества России. Ксенофобия и резко отрицательное отношение к национально-освободительному движению на окраинах страны связаны с идеей "Единой и Неделимой России", с идеей русского мессианизма и прочими составляющими вульгаризированного славянофильства. Кроме того, это течение консерватизма подпитывает сторонников самобытного (прежде всего некапиталистического) экономического развития СССР. Идеи артельного труда, сельской общины, русского капитализма, сочетающего деловую удаль с богобоязненностью и братолюбием, охотно берутся на вооружение коммунистами-"антирыночниками".
Эта разновидность консерватизма обнаруживает достаточно надежную приживаемость. Как и всякий фундаментализм, он оперирует скупым набором простых и ясных ключевых понятий: родина. Бог, кровь, почва - инородцы, иноверцы, пришлые. Если внутри старорусского консерватизма сформируется адекватная ему модель жизненного уклада - не тот несколько картиночный и искусственный "уклад" нынешних православно-этнографических объединений, ставших прибежищем неустроенных людей, а нечто легко воспроизводимое и организующее жизнь, подобно адату, - тогда старорусский консерватизм будет в принципе способен на экспансию. Тем более, что в плане имперских идеалов он согласуется с "консерватизмом порядка" (о нем далее). Но стоит ли изобретать русский адат, когда существует мусульманский? Ислам неплохо приживается среди русского населения Поволжья - тем самым чисто русский, православный консерватизм может сжаться до тонкой прослойки между традициями Запада и Востока.
Русско-советский консерватизм. Его приверженцы убеждают себя, что живут в непрерывном пространстве российской истории. Попытки примирить российскую традицию с советской, залатать дыру, образовавшуюся на переломе власти, пока приводят лишь к монстрам типа провозглашения "Сант (!) - Российской республики" на территории Ленинградской области. Однако именно эти нелепицы ближе всего среднему, тянущемуся к культуре человеку, читателю Пикуля, Валишевского и маршальских мемуаров. В этой среде рождаются социальные проекты типа земств, обществ вспомоществования, "народных" или "крестьянских" банков и т. п. В конце концов именно этот тип консерватизма, являющийся наименее агрессивным, способен по песчинке намыть остров общероссийской внеполитической традиционности. Он способствует наиболее новому самоопределению человека в историческом времени, и поэтому в благоприятных, подчеркиваю, условиях смог бы стать основой для выработки адекватного консервативного самосознания у будущего "среднего слоя".
Собственно советский консерватизм. Он ориентирован на ценности недавних десятилетий, но в силу разнобоя в оценке этих ценностей определяется прежде всего негативно - как сопротивление новациям под лозунгом "раньше было гораздо лучше". Этот лозунг импонирует подавляющему большинству населения, поскольку раньше (этот закон вывели еще древние историки) действительно "было лучше". Поэтому советский консерватизм, ориентированный на ближайшее прошлое, представляет собой огромную силу, несмотря на малую содержательность своих лозунгов и программ. Если же взглянуть на содержание, то мы видим бесконечные попытки примирить большевистский романтизм (благородные лозунги революции) с большевистским радикализмом (жестокая практика революционеров). Поэтому последовательный староболыпевизм - не как выкрик, а как доктрина - вряд ли возможен. Вместе с тем, акции митингового большевизма подскакивают всякий раз, когда правительство (безразлично, центральное или республиканское) берется за экономику. Практический же настрой советского консерватизма выражается в идеале аполитичного, то есть умеренно лояльного служаки.
Служи, и все тут! - учил Розанов. У нас зря не сажают, - добавляет народная мудрость. Консерватор-рутинер приведет тысячу примеров "честных людей", переживших все репрессии и чистки, потому что они скромно трудились, не совались не в свое дело и, главное, соблюдали порядок.
Так от консерватизма традиции мы перешли к консерватизму порядка.
3.
Возникающая у нас партия порядка вроде бы безразлична к тому, какая именно традиция будет лежать в основе ее политической практики. На деле такой базой, как ни странно, является уваровская триада "православие-самодержавие-народность", в наших исторических обстоятельствах трактуемая как морально-политическое единство, сильная государственная власть и органичность двух предыдущих моментов, их соответствие некоему изначальному, почвенному "народному духу". Этот наиболее генерализованный консерватизм представлен в виде чистого государственничества, отмежеванного, по крайней мере на словах, от политических партий и национальных движений. В основе вcего лежит идея отечества, гарантом существования которого является армия. Однако в наших условиях, как представляется, "партия порядка" может быть только оппозиционным движением, и вот почему.
Сейчас в стране происходят спонтанные передвижения собственности и власти. Собственность переходит из рук в руки, администраторы становятся собственниками, новые собственники получают административную власть, сама государственная власть переходит с союзного уровня на республиканский и т.п. Пристроившись в затылок нашим высшим руководителям, партия порядка действительно способна несколько упорядочить поведение этих "лидеров броуновского движения". Но как пришедшая к власти самостоятельная сила, она столкнется со следующими проблемами.
Неизжитая идея руководящей роли русской нации приведет к подчеркиванию русско-патерналистского характера и армии, и государственных учреждений. Более того, осуществление "сценария порядка" естественно влечет восстановление губернской системы управления, что в условиях национально-освободительной борьбы на окраинах приведет лишь к ее усилению. Если же эта идея будет осуществляться частично, - без ликвидации национально-территориальных образований, но с созданием там неких, преимущественно русских, армейских бастионов порядка - то в результате мы получим сильнейшую антирусскую реакцию, русское беженство в Россию, активизацию русского национализма вплоть до депортации инородцев из России в "свои" республики. Но поскольку в СССР множество этносов - около 14 миллионов человек - не имеют "своих" республик, то процесс национально-государственного размежевания превратится в нескончаемый конфликт.
Сможет ли "партия порядка" провести экономическую реформу? Сторонники идеи порядка становятся заложниками идеи социальной справедливости, поскольку идейную базу "партии порядка", несмотря на все отмежевания, составляют все-таки консерваторы коммунистической традиции. Консервативная реформа возможна в случае превращения администраторов в собственников. Собственники "де-факто" должны стать хозяевами "де-юре". Для того, чтобы Стародубцев не стоял поперек приватизации земли, нужно юридически признать в нем того, кем он на самом деле является, - крупного латифундиста.
Консерватизм подразумевает преемственность. Традиция сглаживает углы, в этом ее величайшая ценность. Поэтому проводить приватизацию так, как это предлагают экономисты-либералы, - раздать сертификаты на долю в национальном богатстве, а далее "все поделить" - вызовет сильнейшую конфронтацию между спровоцированным эгалитаризмом масс и реальными собственниками, защищающими свое добро. Ибо все добро уже приватизировано. Распродавать можно лишь остатки.
В этом смысле "партия порядка" стоит перед суровой дилеммой. Служить богу уравниловки или действительно наводить порядок? Но переход к общенациональному - общесоюзному, общеимперскому - консерватизму путем легитимизации фактически сложившихся собственнических и властных отношений - вызовет шок у большинства населения, исповедующего традиции равенства в нищете и несвободе, и превыше всего ценящего возможности получать пропитание от справедливого государства. Всплеск большевистской активности сведет на нет все усилия по формированию консерватизма как объединяющей страну идеи.
Обзор подготовлен Д. Д. для POSTFACTUM
