Век ХХ и мир, 1991, #6.WinUnixMacDosсодержание


С ТОГО БЕРЕГА

Мария Фенелли
Побег из перестройки накануне 1937 года

Статья американской журналистки Марии Фенелли (мы публикуем небольшие отрывки из нее) позволит читателю "эпохи Ельцина" лично испытать шок, пережитый сто пятьдесят лет назад русским императором Николаем при чтении книги ее предшественника, французского писателя маркиза де Кюстина, обаятельного, однако, наблюдательного западного путешественника.

Прикрытая нищета - таково богатство русских; для них наружность - все, и наружность у них больше лжет, чем где бы то ни было... Общественная жизнь в этой стране - постоянный заговор против истины... Будущность, блестящая будущность, о которой мечтают русские, зависит не от них; у них нет своих идей и участь этого народа, состоящего из подражателей, будет решена народами, имеющими собственные идеи". Так писал либеральный аристократ де Кюстин о самодержавной России 1839 года - примерно то же пишет либеральная американка о радикализующейся России 1991...

Хочется спросить - за что они нас так не любят? Чем же, в конце концов, им угодить? Петр Первый, большевики, Горбачев, теперь Ельцин - непрерывный ряд попыток выделать Россию под Запад - а Западу все "не то"... Небось "русофобия"!

На Западе есть традиция разоблачения России и есть традиция ее апологии; собственно, одна и та же традиция, отразившая трудность отношения западного культурного мира к нашему, - сделавшему центральной проблемой своей культуры болезненную конкуренцию с первым. (Ради этого мы согласились даже называться "Востоком", - что не имеет никакого смысла на круглом глобусе.) Едва ли можно положить конец русофилии/русофобии, не отказавшись иметь мифический Запад как излюбленную точку отсчета - и не отучив российских политиков имитировать богатую чужую цивилизацию нищенскими туземными средствами.

Одна из примет цивилизации - привычка смотреться в зеркало, не показывая язык собственному изображению и не пытаясь уничтожить сие "клеветническое измышление". Итак, вот зеркало - кто мы в нем?

Ровно двадцать лет тому назад известного московского остряка исключили из партии и лишили возможности публиковаться за одну остроту: дедушка, спрашивает внучка старого большевика, я никак не пойму, какова теперь линия партии: был 1937 год или его не было?

- Будет, - отвечает ей дедушка, - непременно будет! Эта острота разлетелась по Москве, принеся своему автору неприятности, будучи злой пародией на подспудный сталинизм первых политических шагов брежневского руководства СССР.

Сегодня в Москве мало кто понимает старые анекдоты. Диссиденты амнистированы и заседают в парламенте, если не скитаются по европейским курортам. Генералиссимус Сталин, вследствие критики периода гласности, приобрел в глазах широких масс репутацию величайшего злодея, от которой едва ли уже когда-нибудь избавится в России. Мало кто станет отрицать сегодня что 1937 год был. Но, вот, может ли он быть еще раз?

С этим вопросом я отправилась в СССР, где любят лишь те вопросы, на которые заранее приготовились отвечать.

* * *

Одним из результатов гласности стала публикация в толстых журналах записок западных гостей империи Сталина - знаменитых в 30-е годы: Лиона Фейхтвангера и Андре Жида. Фейхтвангер, очарованный Сталиным, оправдывал его борьбу с Троцким угрозой фашизма (в книге "Москва 1937 года"). Андре Жид проявил естственный скепсис западного интеллектуала, и в книге "Возвращение из СССР" выразил отвращение к тоталитарному коллективизму и подавлению личности в СССР. Критика Жида вызвала в предвоенной Европе большой скандал. Сегодняшний западный читатель, впрочем, отметит в обоих книгах большое совпадение. Оба интеллектуала больше думают о Западе, чем о России, и если они приходят к разным выводам, то не в силу разной любви к СССР, а скорее из-за разных приоритетов в общей для них европейской предвоенной дискуссии о путях защиты от Гитлера.

Сегодня очевидно, что ни яростный критик сталинизма Жид, ни рассудочный апологет Сталина Фейхтвангер не оказались пророками. Судьба СССР оказалась совершенно другой, чем казалась каждому из них. И если эта судьба заканчивается в наши дни, в ее основе сохраняется привкус тайны, несмотря на целые библиотеки про- и антисоветской литературы, написанной на Западе. (Интересно, как выйдут из положения наши авторы, отрицавшие саму возможность фундаментальных изменений в Восточном блоке до крушения Берлинской стены и расстрела Чаушеску, зато выступившие с апологией перестройки к моменту, когда в СССР никто не желает слышать этого слова? Довольно забавная смесь Фейхтвангера с Жидом в западной советологии и подсказала мне идею присвоить моей статье названия обоих книг).

Существует какая-то тайна России, иначе разоблачения ее ничего бы не стоили. Тайна эта не относится к тому, что здесь скрывают, хотя скрывали здесь еще недавно все с той же тщательностью, с какой теперь выставляют все напоказ. Разумеется, нельзя знать правды об СССР, не побывав там. Но побывав, говорить правду еще труднее.

* * *

Едва высадившись в Шереметьево и кинув взгляд на газетный прилавок, вы узнаете, что Ленин - кровожадный монстр, Горбачев ничем его не лучше (на фоне этаких злодеев сам Сталин теряется и начинает казаться малозначимой переходной фигурой), а мистер Буш, генерал Шварцкопф и артист Шварценеггер (последних двух, как я обнаружила, здесь иногда путают даже московские политики) являются величайшими политическими гениями всех времен и народов.

Иностранцу в Москве очень приятно обнаружить, что он прибыл из страны самого Господа Бога, и - независимо от поста и состояния - рассматривается как Его личный посланник. Это удовольствие однако снижается, как только вы обнаруживаете, что от вас, как от ангела, ждут чудес! А под чудесами в Москве понимают, в первую очередь, доллары - этим она неприятно напомнила мне Монровию.

* * *

Я рекомендую вам быть готовым к тому, что очередная "великая и суверенная" советская республика попытается через вас вступить в ООН или, по крайней мере, завязать неофициальные отношения с Ватиканом. Лично я с трудом отбилась от устрашающего вида официальных грамот с печатями, подписями и чем-то вроде золотого тиснения; признаюсь, соблазн был велик, так как челночная дипломатия Генри Киссинджера владела моим детским воображением. Охладили мое честолюбие лишь намеки на то, что "американской стороне" (то есть, мне) недурно бы пригласить - и разумеется, за свой счет - "советскую сторону" для "обмена опытом строительства демократии". Я, конечно, поспешила отбиться от столь лестных предложений. Ремесло Генри Киссинджера уже не кажется мне таким привлекательным, и я, кажется, понимаю происхождение его знаменитой мизантропии.

Впрочем, коррупционные страсти здесь не пытаются скрывать ни чиновники, включая высокопоставленных, ни политики - независимо от их ориентации. Я боюсь, психология всемирного попрошайки отчасти сложилась по нашей вине. Русские - чрезвычайно сметливый народ во всем, что касается их личной выгоды - догадались, что Запад готов щедро заплатить России за отказ от коммунизма. Наибольшего успеха здесь добились немцы, закамуфлировавшие в облака русолюбивой сентиментальности то, что было очевидной и очень выгодной - правда, для Германии, а не для русских - сделкой. В разных московских и ленинградских квартирах мне бросались в глаза картонные коробки с душераздирающим логотипом: надписью "Помогите России!" под изображением "русского мальчика", явно срисованного с умирающего эфиопа. Столь недорогой ценой Коль оплатил единую Германию.

Интересно, впрочем, что места, где я встречалась со следами германской помоши "голодной перестройке" были квартирами вполне благополучных деятелей либерального истеблишмента, нуждавшихся, на мой взгляд, скорее в рекомендациях Поля Брэгга (Известный американский диетолог, борец с ожирением. - Ред.).

* * *

Спадает флер, и все видне нищета этой страны, а еще больше - активных людей, ее элиты. Русские преувеличенно жалобны и преувеличенно оптимистичны; во всех случаях - неимоверно и докучно болтливы. Побывавший в этой стране десять лет назад не узнает, в первую очередь, интеллектуалов - то, что казалось духовной глубиной, таящейся под тоталитарным прессом, вышло на поверхность и превратилось в сумму общих мест, позаимствованных, надо полагать, их кумирами из прилежного слушания нашей радиопропаганды (я и не подозревала, что деятельность мистера Уика во главе ЮСИА была столь эффективна).

...Все они очень любят жаловаться на разорившее их прошлое, однако трудно понять, каким образом Троцкий или Ленин помешали Гавриилу Попову, черноморскому греку из небогатой семьи, при последних коммунистических правителях подняться к видным постам в научной элите?

* * *

Даже Лион Фейхтвангер, посетивший Россию Сталина специально с целью оспорить антисталинистскую книгу Андре Жида, не сумел скрыть недоумения повсеместностью изображений Сталина во всех видах. "Сто тысяч портретов человека с усами", - спрашивал Фейхтвангер, - к чему они?" Любовь к образу вождя - общеизвестный тест на тоталитаризм. Похоже, Россия опять готова развернуть свою традиционную индустрию тоталитарного лубка.

Где бы я ни была, меня неумолимо приветствовал - обычно ротфронтовским сжатым кулаком - Борис Ельцин, новый кумир антикоммунистических русских, почему-то именующих себя "левыми". Уже с десятого портрета его разудалое лицо, чем-то напоминающее фотографии популярного русского поэта-пропойцы Сергея Есенина (если бы только Есенин дожил до пятидесяти лет, а не вскрыл вены в молодом возрасте), стало вызывать естественную идиосинкразию; тем более, что в русский обычай вновь вошло величание политического лидера по имени отчеству - "наш Борис Николаевич". Я-то думала, что после смерти Брежнева и Черненко эта манера низкопробного конформизма вышла из моды в СССР; однако это не так.

Новый русский кумир, пожалуй, наиболее соответствует мечте русских "народников" прошлого века (интеллигентов популистской ориентации) о крестьянском царе, соединяющем в одном лице легендарного бандита Стеньку Разина с тираном Петром Великим. В Ельцине заметна удаль, склонность к выпивке и своеобразная византийская хитрость, обычно недооцениваемая его врагами.

* * *

Я с тревогой отметила явные следы страха в поведении советских евреев. Большинство из них уезжают или собираются уезжать, в уверенности, что ни от нынешнего правительства, ни от демократов, уже сегодня бравирующих своим национализмом, им не приходится ждать ничего хорошего. Кроме того, совершенно ясно, что переход власти из рук в руки будет сопровождаться насилиями, обычно принимающими в России форму еврейского погрома.

Остающиеся пока в России носители опасной национальности торопятся мимикрировать. Мало кто на Западе знает, что почти во всех республиках оппозиция пришла к победе под лозунгом особых прав для так называемой "коренной национальности" - кроме тех мест, где, как в Средней Азии, коммунисты догадались перещеголять радикалов в расизме. В "советских республиках", на глазах превращающихся в маленькие тоталитарные анклавы со своими бантустанами, евреи, вместо иврита, срочно учат экзотические румынский и латышский языки, давая своим детям имена, которые сами не в состоянии выговорить. Я не заметила, чтобы эти уловки производили большое впечатление на новых национальных вождей. Когда я была в СССР, в Москву пришло сообщение о национализации молдавскими властями местного еврейского агентства по выезду в Израиль. Мало кто при этом осмелился протестовать. Один из руководителей агентства признался мне, что ласковые речи молдавского премьера пугают больше, чем его абсолютно холодный взгляд. "Так будет лучше для государства, мой друг",- только и сказал премьер Мирча Друк, известный как твердый националист и сторонник слияния Молдовы с Румынией - страной, где даже оппозиционная интеллигенция не скрывает своего антисемитизма. Неудивительно, что после такой сцены "друг премьера" стал спешно готовится к эмиграции.

В РСФСР евреи пытаются вновь сделать ставку на лояльность "лагерю революции", заняв место в первых рядах оппозиции Горбачеву и бравируя неумеренным русским патриотизмом. Иногда это принимает довольно забавные формы; так, известный радикальный публицист Радзиховский в газете под названием "Россия" (которая, если не принмать во внимание доктринальной оппозиционности, по идеологизированности и заунывному конформизму перед новыми вождями народа является чем-то вроде ельцинской "Правды") объявил, что предстоящие выборы русского президента явятся "первыми выборами законного властителя России за тысячу лет" - поставив тем самым Бориса Ельцина в ряд с Владимиром Красное Солнышко, Иоанном Грозным, Петром Великим и другими обожаемыми в России самодержавными хозяевами жизни и смерти.

Когда я попросила обьяснить мне этот парадокс демократического сервилизма, мой хозяин - кстати, сам московский еврей, - воспроизвел мне фразу Владимира Ленина о том, что в России самыми большими русскими патриотами всегда являлись подвергшиеся русификации грузины, евреи и немцы.

* * *

Итак, чего ждать от России? Как знать. Всегда проще понять, чего ждать не стоит - например, демократизации, о которой здесь распространяются словоохотливые журналисты, впрочем, всегда готовые перевести разговор на обменный курс рубля в Вене. За десять дней в этой стране я не нашла никого, кого увлекала бы мысль о свойственных идее демократии ограничениях: ограничениях власти, ограничениях индивидуальной активности, ограничениях для высших должностных лиц. Любимые темы русских - "вся власть Советам" и чрезвычайные полномочия их нового бога Ельцина - от него ждут чудес, каких не ждали от самого Сталина. А каким образом они совмещают "всю власть" Советов со "всей властью" для Ельцина? Видимо, традиционным русским - при котором один человек и есть воплощение "всей власти": сперва помазанник Божий и народный кумир, затем "узурпатор" и "кровавый деспот" - и, в конце концов, "разоблаченный враг народа" и труп, вышвырнутый из могилы.

Политические эксгумации, кстати, веками остаются здесь своего рода национальным спортом. Сталин поступал таким образом с мощами русских святых. Затем его самого выкинули из Мавзолея после хрущевских "разоблачений" (само это слово в России не имеет западного смысла диффамации и понимается с ритуальной буквальностью каннибализма: мертвый ты или живой, у тебя отнимают все, от орденов до костей, и объявляют не существующим). Сегодня той же участи ждет мумия мертвого Ленина; что это не пустые угрозы, говорят прокатившиеся по Прибалтике и Закавказью эксгумации бывших коммунистов. В некоторых местах они сопровождались и осквернением еврейских кладбищ.

Я думала, что эти события застали врасплох столичных интеллектуалов, но опять ошиблась. Политическое варварство вызывает в Ленинграде и Москве подлинный энтузиазм, и сообщениями такого рода обмениваются с удовольствием. Более того, здесь мне показывали фильм , с которого, как многие утверждают, "началась гласность". Это утомительное политическое роккоко в стиле "Антония и Клеопатры" символизирует инвариантность всех диктатур и - в весьма завуалированном виде - критику диктатуры Сталина. Фильм действительно заканчивается омерзительной сценой, где труп мертвого диктатора извлекается из могилы и его вышвыривают на свалку. Все это здесь истолковывается, мне обьясняли, как "призыв к нравственному очищению". Я не стала спорить с моими московскими друзьями, но, не скрою, с некоторым облегчением узнала, что грузин-режиссер этого фильма сегодня входит в свиту "демократического дуче" Грузии Звиада Гамсахурдиа - кстати, даже внешне поразительно похожего на киномодель тирана...

В этой стране с уникальным упорством навязывают себе и другим одни и те же сюжетные повороты. Четыреста лет назад царевич Дмитрий, о котором так и не узнали, был он на самом деле сын Ивана Грозного или беглый монах, отнял власть у царя-реформатора Бориса тем же способом, как теперь Борис Ельцин отнимает ее у президента-реформатора Горбачева. Утвердив свою штаб-квартиру в нескольких километрах от Кремля, он предложил всем чиновникам переходить под его "юрисдикцию". Как ни поразительно, этот прием и принес ему победу - я думаю, в силу традиционной двуличности московской бюрократии. Днем бояре присягали на верность царю Борису (сейчас бы сказали - "союзному центру"), а ночью, один за другим, перебегали к лже-Дмитрию.

Надо ли говорить, что с несчастным победителем случилось то же самое, что с низверженным им реформатором? Год спустя и его растерзал московский плебс, недовольный ростом цен и прозападной ориентацией своего любимца, а тело его осквернили и выбросили на свалку, - находившуюся там, где теперь высится помпезный дворец парламента России, отменяющего, одно за другим, любые постановления Кремля. Это называют "войной законов", и я была совершенно потрясена, узнав, что эта феодальная практика, неизвестная Западу после реформ кардинала Ришелье, в глазах радикалов является главным достижением "демократии"!

* * *

Не понимаю, почему западные путешественники считают себя обязанными верить всему, что им здесь сообщают? Насколько я помню, никого на Западе (увы, кроме бедолаги Жискара д'Эстена) не очаровал золотой трон императора-людоеда Бокассы; но уж, по крайней мере, золото из которого был сделан трон, было аутентичным. В СССР вы не увидите ничего настоящего, кроме ветхости зданий и самого человека, кроме крови и страданий в бесчисленных малых гражданских войнах, которые вот-вот сольются в ужасающую одну. Тем временем, все новые и новые посетители "империи перестройки" повторяют басни о приверженности ее новых оппозиционных вождей к "демократии". Почему бы вам не спросить их, что именно они понимают под этим словом?

* * *

По дороге в аэропорт, Москва подарила мне прощальный, но впечатляющий образ лжи, которым проникнуто все их так называемое "обновление": кумачовые плакаты с лозунгом "Христос воистину воскрес!" Сперва думаешь, что перед тобой какая-то новая форма атеистического богохульства, и вдруг понимаешь, что Россия меняется значительно меньше, чем кажется ей самой. Кронштейны, к которым прикреплены эти символы нового "великого учения", вбиты давным-давно, и явно предназначены для нравоучений вроде: "КПСС - ум и совесть всего народа".

Сегодня в Москве гадают, как будет называться следующая "руководящая партия"? Предлагают такие названия, как "русская народная партия" или "русская национал-демократическая партия". Впрочем, названию придают так же мало значения, как и политической программе - чаще говорят о "партии Травкина", "партии Гдляна" или "партии Ельцина". Привычки, некогда породившие название официальной доктрины "марксизм-ленинизм" сохраняются в силе, и миру следует ждать, что его , вот-вот, еще раз озарят с Востока светом идей очередного московского гения.

Перевод с английского М. Ф.


В начало страницы
© Печатное издание - "Век ХХ и мир", 1991, #6. © Электронная публикация - Русский Журнал, 1998


Век ХХ и мир, 1991, #6
С того берега.
http://old.russ.ru/antolog/vek/1991/6/fenelli.htm