"Уважаемая редакция..."
НАЧНЕМ С СЕБЯ? Владимир Иванов, г. Рига
В БОРЬБЕ ОБРЕЛИ МЫ СЧАСТЬЕ СВОЕ
Сергей Цунаев, г. Волгоград
БОРЬБА ЗА ВЕРЕВКУ Равиль Голоудин, г. Ленинград
КОНТРУДАР Дмитрий Габышев
НИ ЦАРЬ И НИ ГЕРОЙ Сергей Неволин, г. Москва
ШАГ ВПЕРЕД! Александр Сахаров, г. Москва
НАЧНЕМ С СЕБЯ
У нас, в Риге сейчас спокойно: баррикад уже нет, милиция и ОМОН друг в друга пока не стреляют - монотонная жизнь. Что же касается "фашистских бесчинств" и надругательств над армией, о которых часто пишет центральная пресса, то если бы у местного населения и были к тому потребности - наверное, никак не хватило бы темперамента.
А вот пресс-центр остается пока окуппированным войсками, и пресса практически не выходит.
Сейчас, как никогда, резко возрастает антагонизм между социальными группами, слоями общества, партиями, организациями, усиливается их поляризация. Как никогда прежде, сейчас высокий дух патриотизма, звавший личность на подвиг, на жертву во имя нации, - извращен до своей прямой противоположности - шовинизма, призывающего жертвовать прочими нациями во имя собственной. Поэтому как никогда важно вспоминать сейчас, что мы прежде всего - люди.
Те, кто под разными лозунгами призывают к революционным преобразованиям общества (в том числе и к национальной независимости), обычно упускают из виду первичную необходимость преобразования себя лично, как это считали необходимым все великие мыслители человечества. Величайшие мыслители и общественные деятели Индии: Рамакришна, Вивекананда, Тагор, Тилак, Ганди, Ауробиндо, Неру осуществили единственную известную нам бескровную освободительную революцию - сначала в сознании огромного народа, отравленного рабством и суеверием, а уже потом - как следствие, - революци. антиколониальную. (Они говорили, что плохи не англичане, на них наживающиеся, а "плохи мы сами - индусы. Англичане - следствие нашей отсталости и рабского сознания").
Нам же по сердцу революционеры другого типа, понимающие под преобразованием общества преобразование не себя, а других и - как правило, без их на это согласия. Знаем ли мы сейчас, что в программе первого пятилетнего плана в СССР последним пунктом стояло обязательство полного перевоспитания всего населения страны в духе социализма? Это в пять-то лет! Мне довелось близко знать человека, по наивности позволившего тогда себе публично усомниться (не в сути - нет!) лишь в краткости срока этого поголовного перевоспитания, за что он и был наказан.
В этом тупиковом направлении развития общество дошло уже до конца - дальше некуда. Альтернативой ему является общество, основанное на первичных нравственных ценностях, к которому призывал нас в начале перестройки М.С.Горбачев.
По окружающей нас жизни, видно, что нет у нас иного средства изменить мир, как начать перестройку с самих себя. Все равно, ухудшение жизни заставляет нас это делать. Но если судить по скорости этого ухудшения, возникает опасение, что мы просто не успеем, оказавшись раздавленными всем этим валом несчастий.
Так, может быть, начнем с самого простого - как сказал Святослав Николаевич Рерих: "каждый день делать что-нибудь лучше, чем вчера?"
Владимир Иванов,
г. Рига
В БОРЬБЕ ОБРЕЛИ МЫ СЧАСТИЕ СВОЕ
Карл Маркс видел счастие в борьбе.
С этой точки зрения вся история Коммунистической партии Советского Союза - это история счастливых людей. Они боролись за что-нибудь все свои двадцать восемь съездов. Им все время кто-то мешал. Причем не какие-то "темные силы" извне, а в основном свои такие же коммунисты.
Итак, разделим историю партии на "отрицательную" (борьба "с") и "положительную" (борьба "за"). Борьба за создание марксистской партии в России завершилась I съездом РСДРП. На нем еще не боролись, на нем создавали партию нового типа. И, создав ее, бросились в борьбу "с".
II съезд - борьба с "мягкими" искровцами;
III съезд - борьба с меньшевиками;
IV съезд (хотя и объединительный) - борьба с меньшевиками и большевиками, выступившими за передачу земли в частную собственность крестьян;
V съезд - борьба с меньшевиками и бундовцами;
Пражская партийная конференция, "фактически сыгравшая роль съезда" - борьба с ликвидаторами, отзовистами и богоискателями;
VI съезд - борьба с Временным правительством и большевиками, требовавшими явки Ленина на суд;
VII съезд - борьба с левыми коммунистами;
VIII съезд - борьба с военной оппозицией;
IХ съезд - с децистами;
Х съезд - с рабочей оппозицией;
ХI съезд - с теми же, плюс троцкистские взгляды на НЭП;
ХII съезд - с национал-уклонистами и посягательствами на монополию внешней торговли и концессии;
ХIII съезд - с мелкобуржуазным уклоном;
ХIV съезд - с новой оппозицией;
ХV съезд - с левым уклоном;
ХVI съезд - с правым уклоном;
ХVII съезд - подвел итоги борьбы с группировками Сырцова - Ломинадзе, Эйсмонта-Толмачева, Рютина-Галкина;
ХVIII съезд - подвел итоги борьбы с троцкистско-бухаринским подпольем;
ХIХ съезд - с космополитами и сионистами;
ХХ съезд - с культом личности;
ХХI съезд - счастливое исключение: ни с кем не боролся, принимал семилетний план;
ХХII съезд - с антипартийной группой;
ХХIII съезд - с волюнтаризмом;
ХХIV съезд - с неблагоприятными погодными условиями;
ХХV съезд - с мировым империализмом (с ним и погодой боролись всегда, но по уничтожении конкретных врагов - в особенности);
ХХVI съезд - с неэкономной экономикой;
ХХVII съезд - с застойными явлениями;
ХVIII съезд - с неосталинизмом, антисоциалистическими силами и Горбачевым;
По другой, более короткой, "положительной" классификации:
I - VI съезды - борьба за свержение самодержавия, царизма и Временного правительства;
VII - ХХ съезды - борьба за построение социализма;
ХХI-ХХII съезды - за построение коммунизма;
ХХIII-ХХVI съезды - за построение развитого социализма и за урожай;
ХХVII-ХХVIII съезды - за построение социализма.
Из данных "классификации" видно, что КПСС больше преуспела в разрушении, чем в созидании, и что мы неуклонно приближаемся к торжеству сторонников циклического хода истории. Что же, все повторяется под луной...
Сергей Цунаев,
сотрудник музея,
г. Волгоград
БОРЬБА ЗА ВЕРЕВКУ
Печальные итоги советского эксперимента заставили коммунистов признать правомерность существования альтернативных концепций общественного развития. Реабилитированы религия, рыночная экономика, парламентаризм, многопартийность, предпринимательство...
Для демократически настроенной мыслящей части общества кажется очевидным, что одним из важнейших условий возрождения страны и преобразования в современное цивилизованное государство является многопартийность. Неудивительно поэтому, что после отмены 6-й статьи Конституции одна за другой стали возникать политические партии, и на сегодняшний день их насчитывается уже несколько сот. Однако списочный состав большинства из них даже в таком рассаднике инакомыслия, как Ленинград, редко превышает 100-150 человек. Количество же активных членов обычно составляет два-три десятка, а то и того меньше. В чем же дело, почему народ не идет в новые партии?
Уже само слово "партия" вызывает у советского человека подсознательную, интуитивную неприязнь. Партия - это пустые речи вождей, черные "членовозы", скучные обязательные собрания, карьеризм, ложь, некомпетентность - все то, в чем так ярко проявил себя наш народный "авангард". Принадлежность к партии ассоциируется у всякого нормального человека с чем-то неприличным, постыдным, чего порядочный человек старается избежать. Раз идешь в партию, значит, хочешь что-то урвать. Мало кто может представить себе, чтобы в партию вступали из благих побуждений.
В развитых демократических государствах люди объединяются в политические партии для защиты своих интересов (чаще всего вполне материальных), или для достижения каких-либо целей, так или иначе связанных с улучшением качества жизни. Нашим же согражданам защищать и отстаивать по существу нечего - в реальные улучшения уже давно никто не верит. Голые же политические абстракции вроде "демократии", "прав человека", "конституционных гарантий" и т.п. мало кого привлекают - людям нужна колбаса, мебель, современная медицина и еще многое, чего у них нет. И совсем непросто доказать, что без первого у них не будет второго.
Нельзя также сбрасывать со счетов скрытого, а то и явного противодействия реальному становлению многопартийности со стороны КПСС, которая теряет свою монопольную власть. Сохранив в неприкосновенности все основные структуры и материальную базу, коммунистическое руководство располагает всеми возможностями для того, чтобы разваливать, дестабилизировать оппозицию. В одном из своих выступлений опальный генерал Калугин говорил о том, что по имеющимся у него сведениям лидеры некоторых политических партий и общественных движений - это люди госбезопасности. Наверное, бывший крупный чин КГБ знает, что говорит?
Но главная причина малочисленности вновь создающихся политических партий заключается, я полагаю, в другом. Еще во времена античных деспотий была подмечена такая закономерность: после правления тирана в государстве не остается ярких, сильных личностей, и общество представляет собой серую безликую массу посредственностей, конгломерат конформистов. Объясняется это тем, что никакой тиран не терпит соперников реальных или потенциальных и любыми путями старается от них избавиться. Таких людей стараются нейтрализовать, обезвредить - упрятать в тюрьму или психушку, отправить в изгнание, а то и убить.
В результате семидесятилетней "выбраковки" наше общество оказалось кастрированным, лишенным гражданской потенции, неспособным на борьбу за свои интересы. Из него систематически изымалась наиболее честная, достойная, смелая и сильная часть, люди, выполняющие роль общественной закваски, роль своего рода гормонов социальной активности. Неудивительно, что в результате такой "антиселекции", такого заданного отбора с обратным знаком сформировался "гомо советикус", видовыми признаками которого стали трусость, лень, зависть, стукачество, привычка к послушанию, "нравственный плюрализм". Помните старый анекдот? "Завтра всем собраться в цехе и повеситься. Вопросы есть?" - "Есть! Веревки с собой приносить, или казенные дадут?" Вот вам и политическая дискуссия...
По-видимому, в каждом социуме есть какая-то критическая масса интеллектуальной, гражданской, духовной энергии, ниже которой общество перестает быть обществом и превращается в толпу, охлос. И очень может быть, что именно это и произошло с "новой формой общности людей" - советским народом.
Неужели действительно все кончено, и надежды никакой? Да нет, все-таки есть. Но только не на нас с вами, а на тех, кто еще не испытал тлетворного влияния того "антимира", в котором вырастали мы - надежда на тех, кто идет нам на смену. И если мы создадим им условия для нормального развития, если будем поощрять, а не подавлять все честное, умное, благородное, нравственное, что есть в наших детях, если вырастим из них Граждан - вот тогда, может быть, и Россия встанет с колен. А пока...
Пока мы ругаем евреев, оккупируем то ту, то другую республику и активно обсуждаем вопрос о том, чего и сколько нам выдадут на талоны в следующем месяце.
Равиль Голоудин,
геолог,
г. Ленинград
КОНТРУДАР
19 ноября после окончания учебки я прибыл в в/ч г. Мары Туркестанского военного округа.
Кто служил в ТуркВО - гордись,
Кто не служил - радуйся,
Кто собирается служить - вешайся!
В текст этой солдатской поговорки стоит вдуматься, так как все, что я увидел и ощутил на собственной шкуре, превзошло все мои представления "о дедовщине". У меня на глазах, например, в трехдневный срок обычный парень превратился в существо, которое не только понимало и исполняло все приказания, но еще и издавало нечленораздельные звуки, состоящие из отборной матерщины и оформленные в виде сказок, стишков и песен на утеху "дедушкам". Напрочь отказываясь принимать участие в этом спектакле, я получил кличку "Борзый чиж", а потом...
...Били меня группами по 10-15 человек, причем группы эти сменялись: одни начинают бить, а другие идут отдыхать. В перерывах требовали, чтобы я помыл полы за дневального, прочитал сказку, или, на худой конец, сказал сколько дней осталось "дедушке" до дембеля. Я им объяснял, что наша вера запрещает мужчинам мыть полы, а из-за незнания русского языка читать стишки я не умею. Объяснял я это, оснащая слова таким сильным акцентом, что их не мог понять никто. В последующем, убедившись в бесполезности этих ухищрений и маломощности кулаков, которыми я пытался отражать град ударов, я стал пользоваться подручными средствами: табуретом, утюгом и пр. После того, как я стал, чуть что, хватать все, что попадалось под руки, меня на некоторое время оставили в покое.
Спустя буквально два дня новое событие провело черту, резко разделившую всю мою жизнь. Находясь в наряде по столовой, я отказался убирать посуду за "дедушками". Они встали в круг, и удары посыпались на меня со всех сторон. Кто-то надел мне на голову бидон, а кто-то ударил по нему несколько раз чугунным черпаком для котлов. В голове что-то ухнуло, зазвенело, забулькало. Я упал, а они, попинав меня вдоволь, ушли. Кровь шла из носа, рта и ушей. Еще не зная, что сделаю, я понял: такое со мной в последний раз. Немного отлежавшись, пошел в казарму и когда у входа встретил одного из тех, кто меня бил, завел его за казарму, ударил разок и обратил в бегство.
...Вопреки всем моим ожиданиям, ночью меня не били, хотя я, борясь со сном, пробуждался от малейшего шороха. Утром после подъема я понял, что против меня что-то замышляют: шептались, кивали в мою сторону, при моем приближении замолкали. Когда я спустился в подвал менять белье, то увидел, что за мной следом идут. Проходя мимо оружейной стойки, машинально снял штык-нож с автомата и засунул в рукав гимнастерки. Ни о чем не думал просто потому, что и думать было больно: в голове шумело и ухало. Кладовая, как я уже сказал, находилась в подвале; поэтому, сменив белье, я не мог выйти: "они" загородили собой выход. Когда посыпались удары, я понял, что главное - не упасть, пробиться в угол и встать так, чтобы больше трех человек сразу ко мне подойти не смогли. Тогда я опустил руку, и штык из рукава скользнул мне в ладонь.
Помню смутно, что кто-то закричал, и, согнувшись пополам, стал оседать; остальные же бросились в рассыпную. Очнулся я на каком-то пустыре, куда забрел неведомо как, стоящим по пояс в ледяной воде арыка. Придя в себя, я понял, что случилось - и пошел в комендатуру сдаваться ...
За время, которое я провел в камере, дважды приезжал военный дознаватель из части. В первый приезд предъявил мне весьма нелепую объяснительную записку, написанную им от моего якобы имени, что мы с моим сослуживцем друг друга ругали и я его ударил ножом, и что все это произошло по причине моей к нему субъективной неприязни. Я ответил, что эту подлую бумагу подписывать не буду. Спустя несколько дней он снова с угрозами требовал моей подписи. Я ответил решительно, что сам себе приговор не подпишу. М только тогда он показал мне заявление раненого мной парня о том, что он сознает свою вину передо мной и претензий ко мне не имеет. Я написал такое же. (Позже мы с ним встретились, извинились друг перед другом, и, пожав руки, расстались едва ли не приятелями.)
Прокурор вынес решение, что мой поступок был совершен в целях самозащиты, без превышения мер самообороны, и никакого состава преступления в моих действиях нет. Дело закрыли, а меня убрали с глаз долой, посадив на борт грузового самолета...
За год с лишним, проведенные в нашей "доблестной" армии, я прошел все круги ада. И посему я снимаю с себя обязанности рядового Советской Армии и вливаюсь в армию рядовых советских дезертиров, которых становится все больше. Армия, построенная на насилии и попрарании человеческого достоинства, обречена.
Дмитрий Габышев
НИ ЦАРЬ И НИ ГЕРОЙ
В последнее время резко возрос интерес к судьбе монархии в России. Часто и по разным поводам вспоминают судьбу последнего российского императора Николая Александровича Романова, его семьи, последние дни их жизни и трагическую гибель. Еще А.М.Горький в частной беседе с Вырубовой заметил, что удивлен казнью царской семьи, которая представлялась писателю образцово-буржуазной.
Нельзя не признать, что как высшее административное лицо империи, Николай был нерешителен и крайне слаб. В годы его правления Россия вышла на лидирующие места в мире по приросту промышленного производства, была житницей мира. Очевидно, самая крупная ошибка помазанника Божия состояла в том, что он ввязался в первую мировую войну. Ведь еще Лев Троцкий говаривал, что не будь войны, не видать бы российскому полетариату и революции. Слабость администрации и привела к взрыву социального недовольства.
Ностальгические настроения довольно большой части населения нашей страны питаются мифологическим мышлением. Ведь вот как все просто: пригласи в Россию сейчас наследника престола - Владимира Кирилловича, и все проблемы будут решены. Во-первых, Владимир Кириллович - старший в доме Романовых, но и только. Прав на престол он не имеет... А, во-вторых, по существу дела: где гарантия, что монарх, как высший арбитр, действительно консолидирует и левых, и правых? Не вызовет ли это еще большую конфронтацию? Но главное даже не это. Не понятно как сможет монарх возродить разоренное дотла хозяйство СССР и вернуть ей былое России. Желаемое и действительное - вещи очень разные. Желание возродить монархию проистекает от незрелости, инфантилизма нашего. Мы-то считаем, что вот-де придет новый, крепкий хозяин и стальной рукой погонит нас - стадом! - на штурм новых зияющих высот.
Еще почвенник Константин Леонтьев считал экономический социализм явлением, родственным самодержавию - поскольку и то, и другое ведут к охране устоев. "Самодержавие наоборот" настолько энервировало при социализме личность, что подлинные индивидуальности практически исчезли. Место предприимчивости и инициативы заменило иждивенчество, социальная слабость и, как следствие , потребность в руководстве. Подобно солдатам фюрера, мы не желаем рассуждать - ни тем более, брать на свои плечи ответственность, а не рассуждая, выполнять.
Главное - исполнять, ни за что не отвечая...
Сергей Неволин
г.Москва
ШАГ ВПЕРЕД!
После январских событий в Прибалтике перед всеми сторонниками политических и экономических преобразований в стране, среди деятелей науки, культуры и спорта, даже самыми осторожными и законопослушными, неумолимо должен встать вопрос: как быть им теперь? Продолжать ли по-прежнему поддерживать все шаги "архитектора перестройки", несмотря на то, что путь, прокладываемый им, петляя все неотвратимее ведет страну к крови и произволу, или стряхнуть с себя оцепенение перед влатью. Вернуть себе человеческое достоинство и встать поперек этой гибельной дороги?
Сегодня ясно, что для этого недостаточно только отдельных митингов и демонстраций, жарких дебатов в разного уровня парламентах и обращений общественности к власти. Все это годится для тех стран, где тоталитаризм не пустил таких крепких корней, как у нас.
Товарищи ученые, артисты и художники, спортсмены и киношники, хватит отсиживаться за спинами бастующих шахтеров и национально-освободительных движений в республиках. Нужно развернуть широкое движение гражданского неповиновения в области науки, культуры и спорта! Нужно противопоставлять каждому выпаду тоталитаризма конкретные контртребования и подкреплять их решительными ненасильственными мероприятиями, которые минимально бы дестабилизировали нашу вконец расстроенную экономику, но затрагивали бы интересы широкого населения.
Когда безоружных людей, отстаивающих свою свободу жить по-человечески, давят танками и расстреливают из автоматов, в знак протеста должны замолчать и прекратить работу театры и кинотеатры, концертные залы и художественные выставки, должны прерваться хоккейные и футбольные матчи, другие спортивные чемпионаты; в том числе и участие наших спортсменов в международных соревнованиях.
И стоять до конца
Стоять, пока тот, кто посмел наступить коленом на горло гласности на ТВ, не будет изгнан оттуда с позором, пока не будет назван, уволен с поста и предан суду тот, кто отдал преступный приказ армейским и омоновским заговорщикам...
Да, на этом пути будут опасности. Будут и провокации, и предательство, и экстремизм, а может быть, и жертвы. Но другого нет! И роль умных, реалистичных, но решительных и стойких лидеров демократического движения тут сверхвелика. Так неужели после покойного академика никого у вас не осталось? Этого не может быть. Они есть. И я обращаюсь к ним с просьбой, с требованием сделать решительный шаг - выйти вперед.
Александр Сахаров,
г. Москва
