ГОЛОС
Глеб Павловский
Война есть война
В последнее время в нашем политическом лексиконе болтается ужасно неприятное слово "война": гражданская война. И не та - прошлая, в обычном для нас инфантильном жанре компьютерного реванша ("Ты за белых? Я за красных"), а как нечто снова возможное.
В нашем политическом обиходе эта тема сразу попала в кривизну противоборствующих интересов, из-за чего ее не получается рассмотреть. А следовало бы, поскольку лидеры враждебных станов - Горбачев и Ельцин - оба высказались о гражданской войне, как о страшнейшем зле, которого они пытаются избежать, - подтвердив тем самым, что не считают саму возможность ее совершенно фантастической. (Только глухой не слыхал, как первые политики страны, отводя от себя всякую тень вины, саму тему ввели в оборот).
Идея гражданской войны, как не странно, наследует главное условие управляемой перестройки: большинство, которое должно было остаться зрительско-исполнительской массой "реформы сверху", превращается в отмобилизованную массу "низов", которые - хотят или нет - примут условия победителя. Меня здесь интересует, строго говоря, не политический аспект, а прикладной. Я уверен, что вообще чисто политические, в обычном смысле слова, интересы в гражданских войнах играют вторую скрипку.
ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА - ВОЙНА ЗА СУВЕРЕНИТЕТ
Имеет смысл напомнить себе об излюбленном прессой и политиками СССР понятии "суверенитет", в просторечии - верховенство (интересно, что злодей-герой романа "Бесы", в латинском переводе, носил бы фамилию Суверенитетов: Петр Суверенитетов!). Что есть гражданская война, если не война за суверенитет - между силами, которые р а в н о вправе претендовать на него? Но не забудем и отличия такой борьбы от политической: борьба за новое верховенство предполагает прекращение старого; она ведется по ту сторону (бывшего) государства.
Политическая борьба - борьба по правилам, в условиях принимаемого государственного суверенитета и защищенного государством "социального контракта". Это не война на уничтожение, а конфликт в условиях гарантированной законом безопасности сторон. Когда же кто-то продвигает другое средоточие суверенитета - в нашем жаргоне, другой Центр - более "честный", более "прогрессивный" или более "патриотичный" - и нам велено выбирать не между концепциями политики, а фактически между двумя государствами (сегодня, кажется, и само законное государство с этим почти согласно) - значит, действие правил в игре прекращено:прежнего государства у нас нет больше - а нового еще нет. В этих условиях любой индивидуум и любая группа индивидуумов обязаны поставить перед собой два вопроса:
1. Желают ли они упразднения социального контракта на какое-либо, пускай ничтожное время (Сумгаит показал, сколько можно сделать даже за три дня,с "отключенным" государством) - или они будут противодействовать такой попытке в принципе, любыми допустимыми средствами и независимо от своего политического отношения к лицам, в данный момент осуществляющих государственную власть официально?
2. Если "да" - желают - то страшная игра началась. И тогда вопрос: намерены ли они сделать собственную заявку на образ желаемого ими суверенитета - в составе того или иного сообщества, индивидуально, либо - присоединившись к одному из претендентов - иными словами, вступив в одну из армий будущей гражданской войны?
Ибо война, о которой говорят, что "ее не допустят" - начинается уже в тот момент, когда заметная часть народа (порядка трети, я думаю) положительно отвечает на первый вопрос: да, лучше смута и великие потрясения, чем какое бы то ни было государство. Да, - лучше ужасный конец всему и всем, чем бесконечная неопределенность, выгодная немногим.
...Воздержимся от оценок - мы и так до краев полны ими. Обратим внимание на другое: как только в стране прекратится действие государства, никто уже не вправе претендовать на представительство ничьих интересов. В том числе, и законная власть: допустившая перерастание антиправительственных настроений - в антигосударственные, а состояние локальных мятежей, превращенных к тому же в инструмент "внутренней политики", доведшая до состояния гражданской войны.
...Итак, - почему же стреляют на гражданской войне? Потому, что гражданская война, едва начавшись, переходит в Армагеддон: это война Света с Сатаной. - Свет низводит на адские силы огонь, и кто смеет возражать против этого, тот сам, видать, из "бывших"! - А что Сатана злобно палит - так чего от Сатаны и ждать?
Государство непригодно для урегулирования отношений между Богом и Дьяволом. Поэтому государство в гражданской войне бездействует, - и человека некому защитить. Он брошен среди сил, каждая из которых пытается навязать ему свой "исторический выбор"; немудрено, что бедняга отстреливается.
...Воины Света, некоренные нацменьшинства, мирные обыватели, попутчики и случайно растоптанные наблюдатели, вмиг попадают в рай - неудивительно, что рай гражданских войн напоминает Краснодарский край этих дней, битком набитый перемещенными лицами. Знающие люди предпочитают такому "раю" консервативный ад.
СУВЕРЕННАЯ РЕСПУБЛИКА: ЛИЧНОСТЬ
Когда умирает старый должник или вот-вот лопнет банк, двери штурмуют толпы кредиторов, не желающих оказаться в дураках. А у дверей два-три ловких парня, охотно сообщая всякому "по секрету" что старый уж готов, скупают за бесценок векселя, ставшие бумажками. Они рискуют, конечно, но чем именно и насколько - знают только они сами.
Примерно так происходит и теперь.
Мир готовится к большой распродаже, великому русскому sail'у. Еще вчера осторожные, соседние государства превращаются в претендентов на советское наследство - и некоторые из частей государства также обьявив себя "соседями", спешат поучаствовать в дележке на "международноправовых" основаниях. Так, например, на днях два выборных руководителя советских административных образований - ССР - встретились, чтобы решить судьбу третьего, названного ими "территорией бывшей АО"; этакий карикатурный Мюнхен. Здесь мы уже видим, как именно новые суверены представляют себе суверенитет.Легко понять, что этакое "верховенство" примут не все.
И здесь в игру может вступить фактор, не учтенный ни одним из политиков. Несчастная российская история создала особую, антисоциальную реальность, именуемую российской (в просторечии русской - это слово в России прежде никогда не имело этнического оттенка) интеллигенцией. Это не класс, не прослойка, не социальная вещь; не обоз "прогресса".Это - некоторое число индивидуальностей, в силу их отношения к опыту русской истории и русской речи, имеющих власть над душами людей, власть, сравнимую с властью духовника.
Русская интеллигенция вся - инакомыслящие, инженеры, поэты, жиды: ее не обольстишь идеей национального (великорусского) государства. Ее можно было потому поймать на мечте о безнациональной правде - без Россий без Латвий - но на идее этнографической Руси ее не поймаешь. Она не вошла в новую историческую общность советских людей. И в сверхновую общность "республиканских великоруссов" едва ли поместится.
Продиктовать нам, в каком государстве мы будем заключенными - можно. Но продиктовать, на какое государство мы захотим хорошо работать - нельзя, ничего не выйдет. Поколение-два, и мы развалим любое государство на этой земле, которое попытается вновь наступить сапогом на лицо человека.(Как? Очень просто: мы его высмеем)
Русский интеллигент ( не имею в виду никого конкретно - и меньше всего тех, кто сам себя так именует) сила, по мощности равная русской власти. (Как показал ХХ век - равная и по угрозе.)
Как бы там не было, русский интеллигент является носителем суверенитета, который не ужился ни с одной из моделей российской государственности, разрушив их одна за другой. Но сам он при этом сохранился в качестве суверенитета. И никому не удастся ничего утвердить на этой земле мимо этого "суверенитета бессильных".
Великий немецкий психолог и философ Карл Ясперс, человек консервативных убеждений, прямо писал о праве меньшинства на гражданскую войну, когда власть вступает в нечестивый союз с другой частью народа - даже большинством его - пытаясь навязать самой конструкции государства неприемлемый либеральному меньшинству и направленный против него религиозный или политический образ. Собственно, этим он лишь транслировал на ФРГ то, что конституция США признает нетьемлемым правом народов: право народа восстать.
НЕКОТОРЫЕ ВЫВОДЫ
Возможно, война еще не началась. Если так, следует предпринять все - действительно все, - чтобы разрешить существующие конфликты в рамках существующей (скверной, но единственной законной) государственности. Пускай половинчато, плохо, криво-косо и даже "грязно" - лишь бы государственность не прекращалась, и новая возникла преобразованием старой. Решением может быть и выход из СССР тех сообществ -национальных и территориальных - которые не согласятся с такой манерой вести дела. Решением может быть и отьезд людей, которые больше так жить не могут.
Если же беда случится, и власть, доведя дело до мятежа, окажется неспособной нейтрализовать их легально - силами государства и в рамках действующей конституции - она потеряет право на легитимность.Тогда по всей стране откроется "регистрация участников" гражданской войны, а также заинтересованных лиц - советских и зарубежных - среди которых вчерашняя верховная власть окажется лишь "одной из". В тяжбу вступят не только современные, но и старинные, подавленные в незапамятные времена альтернативы московской государственности - областные, земскме, иноэтнические и ино-конфессиональные.
Что касается моего народа - русской интеллигенции, а она такой же точно народ, как шахтеры - ей следует избежать главной ошибки прошлой гражданской войны - блока с побеждающей силой. Не являясь самостоятельной политической силой, русская либеральная интеллигенция есть сила суверенная, - ей некому передоверить свою судьбу суверенного народа.
...Быть может, творческий период русской культуры кончен - не беда. Но и в этом случае нам предстоит собирательный труд Боэция - чтобы русскому было с чем скитаться в будущем мире чуждых ему государств. Избежать политики невозможно - и римлянина Боэция казнили за попытку противостоять тогдашней передовой - то есть, варварской, - родовой демократии.
Демократия будущего сложится в длительной мировой борьбе альтернатив. Борьбы не избежать, а победить в ней немыслимо. Каждое новое злодеяние станет отбрасывать нас от одного монстра к другому, - всю эпоху смертельной игры уничтожаемые с особенным удовольствиями всеми блоками, которые будут возникать по ходу гражданской войны. Главное - не верить ничьим обещаниям об устройстве послевоенного мира.
Опыт ХХ века - велик, страшен, силен. Сам по себе он - та сила, что солому ломит. Для одних - миллионов! - он неподьемен, и не следует его им навязывать (они придут к нему, повторив над собой все, что мы уже знаем и так). Для других - миллионов же - он ясен, как хлеб и свет, пускай они не имеют слов, чтобы выразить свою горечь...
Впрочем, я убежден, что единственный законный обладатель суверенитета в СССР - суверенный человек этой страны достойно встретит любых господ, реакционных или передовых. "Кто предупрежден, тот вооружен" - ворчал многоопытный капитан Блад, идя на встречу с новым законным губернатором в бандитских широтах, где имел несчастье скитаться.
