"Уважаемая редакция..."
ОТСТОИМ РАБСТВО? Профессор И.Гарин, г.Харьков, Украина
ПОДАЛЬШЕ ОТ МОСКВЫ Феликс Идзинский, Украина
БЕС ПОПУТАЛ Юрий Голик, народный депутат СССР, г.Москва
ЕЩЕ НЕ ВЕЧЕР Грегори Герман, Мадрид, Испания
ОТСТОИМ РАБСТВО?
Человек амбивалентен: его готовность проливать кровь за свободу не мешает ему любить свою клетку и славить своих палачей. Было бы большой ошибкой полагать, что последнее относится лишь к жертвам сталинских репрессий, оравшим перед расстрелом: "Да здравствует товарищ Сталин!", и к "верным Русланам", радующимся, что жесткие, уродливые постромки не жмут, не царапают, не натирают: "Может быть, настало время жить вовсе без проволоки - одной всеобщей счастливой зоной? Нет уж, - решил он не без грусти, - так не получится. Это каждый пойдет, куда ему вздумается, и ни за кем не уследишь".
Когда в России было отменено крепостничество, тысячи крестьян отказывались от свободы: инициатива страшила их... Старики, большую часть жизни проведшие в тюрьмах, не хотят покидать застенка: свобода гибельна для них. Хотя это крайние случаи, холопство укоренено в человеческом сознании значительно глубже, чем полагают либертины. Оно является элементом приспособляемости человека, частью его борьбы за существование. Свободный выбор очень труден, и стремление к свободе нередко перерастает в страх перед ней.
Свобода внутренне противоречива: подлинно свободный человек наиболее стеснен, ибо свобода - это ответственность, страдание, лишение, отказ, самоотдача, самопожертвование, подвижничество, совестливость, ограничение своеволия, координация общих целей и частных инициатив. Хотя свобода - величайшая ценность, она опасна, конфликтна и трудна; она требует неизмеримо больших усилий, нежели подчинение и рабство. Блаженный Августин считал, что святой не имеет выбора: человек свободен во зле и не свободен в добре. Кант отлил эту мысль в формулу: "Ты можешь, ибо ты должен". Свобода не столько выбор, сколько состояние души: "его свобода не видна, она внутри него".
Все это аксиомы философии свободы, я же поведу речь об освобождении от ее бремени. "Основной чертой нашего времени, - писал Карл Ясперс, - является то, что, хотя все жаждут свободы, многие не переносят ее. Они стремятся туда, где во имя свободы освобождаются от свободы". В таком обществе свобода ассоциируется с сильным стрессом, страхом, отчаянием, внутренним конфликтом. Самое страшное, что это не осознается, боязнь свободы становится подсознательной, неосознаваемой, иррациональной.
Быстрый переход от рабства к свободе невозможен, ибо для холопа свобода - это хаос. А раз свобода - беспорядок, то да здравствует кнут! В 20-е годы Муссолини, в 30-е - Гитлер, в 90-е - Алкснис и Жириновский пугали одним и тем же: раз свобода - это бардак, то да здравствует диктат!
Многовековая борьба народов за свободу потому и завершилась в ХХ-ом веке самым изощренным порабощением, такой всеобщей зависимостью, таким ужасающим нервным и физическим истощением, такой невиданной злобой, что, добиваясь свободы, рабы страшились ее и ставили рабов над собой, что свобода требовала больших внутренних усилий, чуждых рабству, что ей нужны были высоты духа, а в наличии имелась лишь тупая сила.
Вы не задумывались, почему в ХХ веке коммунисты и фашисты получили массовую поддержку? Почему эта поддержка шла из самого нутра? Потому что в этом нутре жил страх выбора, боязнь альтернатив... Если хотите, октябрь 1917 года - это отмена февраля 1861, то есть "крестьянской реформы", воли. В 1861 году крестьяне испугались свободы, в 1917 коммунисты уняли прошедший было страх. За доказательствами не надо ходить далеко: даже сегодня мало кто убегает из колхозов, большинство судорожно цепляется за помещиков-большевиков.
Хотим быть рабами! - это не произносится, но это непосредственно вытекает из всего, что происходит сегодня. Даже ГКЧП потерпел фиаско случайно: открыто выступила против него максимум тысячная (!) доля населения страны. И жириновские - не шуты, а умело эксплуатирующие пьяное холопство фашисты. И плодящиеся как грибы после дождя новые компартии, вербующие старых агентов, растут на мощной молодой грибнице. И имперские настроения широких народных масс - настроения не захватчиков, а рабов, угодливо отстаивающих имперское право номенклатуры качать последние соки. "Нет сомнения, люди нередко любят прекраснейшие вещи постыдным образом", как говаривал бл. Августин.
Имеет ли этот порочный круг развязку? История выяснит, хотим ли мы стать богатыми и свободными или предпочтем остаться голодными и рабами.
Профессор И.Гарин,
г.Харьков.
ПОДАЛЬШЕ ОТ МОСКВЫ
Можно поздравить украинцев и всех жителей других национальностей Украины с великим событием - подтверждением подавляющим большинством во всех регионах Акта независимости Украинского государства. Cвершилось чудо, о чем несколько лет назад трудно было даже мечтать. Происходит мирный процесс отделения Украины от России. Когда любой народ получает возможность свободно жить и реализовать себя - это, после свободы личности, самая большая ценность и счастье. Судьба предоставляет Украине еще один шанс построения своего государства.
Результаты референдума 1 декабря превзошли самые оптимистические ожидания. Тем не менее вспомним, что не прошло еще и года, как 70 процентов населения Украины проголосовали за Союз. О чем же говорит почти единодушное голосование за независимость сейчас? Что означает выбор президентом Леонида Кравчука? Результаты ответа избирателей на эти два вопроса необходимо оценивать совместно - между ними есть определенная зависимость.
Одним из главных факторов является национальное возрождение украинцев. Как ни задавлена была украинская культура в условиях империи, при малейшей свободе народ стал быстро выпрямляться. Кроме того, результаты голосования (90 процентов -за) дают основание полагать, что как минимум каждый второй русский (20 процентов от населения Украины) проголосовал тоже за отделение. Следовательно, есть еще важные факторы, повлиявшие на выборы. Именно на них хотелось бы акцентировать особенное внимание. Они связаны с историей Украины, с историческим опытом ее населения.
Неслучайно на Украине было оказано столь большое сопротивление большевизму, и советский порядок здесь был, в основном, установлен внешней военной силой. Украинский крестьянин своей интуицией и приверженностью здравому смыслу сумел разгадать демагогию и живость большевиков.
И в теперешних выборах население Украины проявило большую степень зрелости, чем население России. На президентских выборах в России крайние политические линии набрали 70 процентов голосов (Б. Ельцин, В. Жириновский, А. Тулеев). На Украине, наоборот, за умеренных кандидатов (Л. Кравчук, В. Гринев, И. Юхновский) проголосовали 70 процентов, а победил центрист Л. Кравчук (60 процентов). Фактически часть жителей Украины голосовала не столько за независимость, сколько за быстрейшее отделение от России. В этом косвенно проявилось неодобрение методов и политического курса теперешнего руководства России, а также поведения большинства ее населения. Контекст такого выбора образно можно высказать так: "Россия к добру не приведет - сама погибнет и нас утянет в омут".
Непродуманность, конъюнктурность, популизм, декларативность и даже авантюризм при решении важнейших вопросов (приватизация, финансирование, ценообразование, законодательство, социальная политика, национальное устройство) - вот тот неполный перечень отрицательных черт Российского руководства и, к сожалению, основных демократических движений, от которго отшатнулся украинский житель. Можно ли представить, например, чтобы англичанин при определении пути развития страны выбирал: пан, или пропал? А ведь приверженцы руководства России полагают именно так: "Или быстрая победа, - или катастрофа". И это преподносится, а многими россиянами воспринимается едва ли не как политическая мудрость! Кем надо быть политику, чтобы стопятидесятимиллионный народ вести на столь страшный риск?!
На Западе тоже появляются крайние политические идеи. Но там большинство людей не будет голосовать за готовность прыгнуть в бездну, играя с народом в темную, по принципу - была - не была!... Европеец не позволит так рисковать свой судьбой, судьбой детей и внуков. Он обязательно будет мучиться, думать, но найдет такой путь, - пусть трудный и долгий, чтобы избежать риска народных жертв и катастроф.
Вот против чего проголосовала определенная часть жителей Украины. Проявилось стремление к относительной стабильности, недопущению хаоса, предсказуемости, определенному (минимальному) благополучию сейчас, а не когда-то в "светлом будущем". Украинское население показало, что оно способно осознавать свои интересы, - в отличие от русского населения, которое может увлечься красивым лозунгом в ущерб своим реальным жизненным интересам.
Украину часто упрекали в том, что она инертна, является оплотом застоя, отстает от России, население ее эгоистичное, аполитичное и безразличное. Однако, если рассмотреть поведение Украины более глубоко, за этим можно увидеть хорошую черту украинца - делать все рассудительно и основательно. То, чего не хватает русскому человеку, что остается главной бедой России.
История знает примеры, когда нищие в прошлом и слаборазвитые народы прошли через великие беды и зажили хорошо. Но огромный русский народ, как дитя малое - то в обмороке, то неимоверно спешит, шарахается из одной крайности в другую, легко увлекается разными сказками, впадает в иллюзии... Беда, если народ не может правильно соотнести свои большие потенции и потребности с реальными возможностями. По-прежнему на Руси больше всего ценится смелость ("удаль") и готовность взяться за дело. А как будет делаться дело, как будут реализовываться цели? Об этом не спрашивают, это мало кого интересует. Частым аргументом при выборе путей является: "разве мы хуже других?" Прежде социализм - теперь капитализм: нам все по плечу.
Как и большинство жителей бывшего СССР, сейчас на Украине отдают предпочтение частной собственности, рыночному хозяйству, демократическому устройству государства. Но выборы показали также и то, что людям совсем не безразлично и то, каким будет переходный период к новому устройству. Есть основание полагать, что на Украине не пойдут безразборчиво за любой силой, которая призовет их под такие прекрасные знамена, как Независимость и Демократия.
Феликс Идзинский,
Украина
БЕС ПОПУТАЛ
Каждое время, каждое общество рождают свои мифы. Одни живут долго, другие умирают едва появившись на свет. Больше всего мифов появляется на свет в переломные периоды жизни.
Есть мифы, известные едва ли не каждому мало-мальски образованному человеку на земле. Так все знают, что было "Взятие Бастилии" и "Штурм Зимнего". Однако только историки знают, что их не было. Эти акты проходили совсем по-другому, нежели привыкли думать миллионы, - спокойно, даже буднично, почти без жертв.
Сейчас рождается целая серия новых мифов, связанных с августовскими событиями 1991 года. Уже сегодня их несколько. Если мы не остановим этот процесс, то завтра их будет больше, а послезавтра мы превратим их в самодовлеющую ценность и заставим изучать в школе, как изучали "бессмертные идеи великого Кормчего" в Китае, биографию "великого вождя и товарища Ким Ир Сена" в Корее или выдающиеся произведения современной литературы "Возрождение" и "Целину" у нас дома.
Миф первый - об особом злодействе "гекачепистов". С легкой руки Юрия Карякина, пошло гулять утверждение, что это особое коварство и злодейство у них буквально "на рожах написано". Не знаю, что там у кого написано на "рожах" или на других частях тела, но знаю, если взять фотографию любого министра или народного депутата и показать с аналогичными пояснениями в аудитории, где этого человека не знают (впрочем, после наших фотоателье можно показывать и там, где знают) - результат будет тот же, в зависимости от предложенной установки.
А факты таковы, что ни одного ареста, ни одного акта подавления "воли трудового народа", ни малейшей попытки блокировать московский "белый дом" со стороны ГКЧП не было. Вроде бы готовился "штурм", но приказа не то не последовало, - не то он был отменен. Никаких актов злодейства, кроме изоляции Президента СССР и отключения у него всех видов связи, предпринято не было. Это факты, которые страшно упрямы.
Миф второй - героическое сопротивление защитников московского "белого дома". Сопротивление возможно при нападении, а нападения, к великому огорчению защитников, не было, и не ясно планировалось ли оно (следствие покажет). В уголовном праве есть такое понятие - "мнимая оборона". Вот что-то подобное, только в очень увеличенном масштабе, мы наблюдали и в данном случае. 19 и 20 августа я объезжал и обходил эти баррикады сам, поэтому не с чужих слов, а из личных наблюдений могу свидетельствовать - никакого оборонительного значения эти сооружения не имели. 300-400 профессионалов прошли бы через них без задержки, как по бульвару.
Даже трагическая гибель трех молодых мужчин произошла тогда, когда военная техника двигалась в стороне от "белого дома" и в сторону удаления от него. Очень жаль, но это тоже из области упрямых фактов.
Сказанное не означает, что героизма не было вовсе. Отнюдь. В условиях постоянно нагнетаемой и искусственно поддерживаемой истерии (на нас вот-вот нападут!) рядовым участникам необходимо было самое настоящее мужество для того, чтобы оставаться там. И они это мужество проявили и они, рядовые участники, как правило, ничего не говорят о своем геройстве, что свидетельствует, в частности, об искренности их чувств и порывов в тот момент времени.
Миф третий - весь советский народ встал как один против ГКЧП.
Начнем с того, что войск, кроме Москвы, нигде не было видно. Активные акции протеста, в которых было задействовано менее одного процента населения (это, кстати, нормальное явление для любых революций) были только в Москве и Ленинграде. Остальные жители гуляли по городу, стояли в очередях, хохотали в зоопарке - это все описали разные журналисты, но почему-то западные. Где были наши? Неужели все до одного на баррикадах? Я сам видел традиционных рыбаков с удочками на набережной Москва-реки, которые даже не удостоили своим вниманием громыхающую в пяти метрах от них военную армаду. Видел я и художника-пейзажиста, который выписывал один из традиционных московских "видов". Перед ним стоял грозный танк, но он его не замечал. Во всяком случае, на картине его не было. Меня в тот момент это поразило больше всего.
Миф четвертый - заговор есть плод КПСС. По-моему, уже все, кто хотел, убедились, что не только рядовые члены партии, но и часть секретарей ЦК узнали о постигшем нас событии из сообщений радио и телевидения. Я допускаю мысль, что определенная часть руководства партии хотела бы принять участие в этом мероприятии, но произошло невероятное - их не взяли! КПСС безнадежно опаздывала и постоянно тащилась в хвосте всех процессов, происходящих в последнее пятилетие в обществе, - опоздала она и на путч. Специально ее не пригласили, а прыгать на подножку тронувшегося состава никто не рискнул.
Чем опасны подобные мифы для общества? - Тем, что они дают искаженную картину происходящих социальных процессов. Общество начинает видеть свое отражение в "кривом зеркале". Происходит деформация понятийного пространства и общественного сознания, затрагивающая такие глубинные и фундаментальные категории, определяющие существование любого общества, как Вера, Совесть, Добро и Зло. В конечном счете коверкаются тысячи и миллионы (здесь нет ни грамма преувеличения) конкретных судеб, ломается структура и жизнь всего социума.
Не стоит думать, что все обойдется только ценой жертв одного поколения. Самое страшное - удар искаженной "правдой" из дня сегодняшнего по будущему. Я не хочу, чтобы через несколько десятков лет еще не родившийся сегодня гражданин России, подойдя к деду, спросил: "Что ж ты, дед, столько лет всем врал? Ты же там был!" А дед, шамкая беззубым ртом, будет бормотать: "Бес попутал...". Для того, чтобы бес действительно не попутал, давайте его изгоним. Сделать это очень просто - говорить друг другу правду. Возможно ли это? - Трудно, но возможно.
Юрий Голик,
народный депутат СССР,
г.Москва
ЕЩЕ НЕ ВЕЧЕР
Вот уже два года как я читаю ваш журнал, который моя мать регулярно присылает мне по почте из Москвы, и постоянно испытываю потребность включиться в дискуссию о судьбе Советского Союза и коммунистической идеологии вообще.
Чтобы мои сравнения с Западом прозвучали достовернее, в двух словах расскажу о себе. Я прожил в СССР тридцать лет, закончил институт, работал переводчиком на Кубе, редактором в ВААПе, служил на КЧФ в Грузии, снова работал в Москве - переводил некий одиозный женский журнал на испанский язык. В 1989 году, раскаявшись, покинул СССР, уехав по подложному приглашению в Испанию. Испанское правительство предоставило мне политическое убежище. Сейчас работаю на Испанском Национальном Радио, иногда публикуюсь в прессе. За год нелегальщины я неплохо узнал жизнь низов, а сейчас вращаюсь в кругах журналистской и издательской элиты - и там и там любят русских за их экзотичность. Итак, "СССР глазами зарубежных гостей", как говаривали в годы моего детства.
Главное неудобство рядового антисоветчика, попавшего в Западную Европу, заключается в том, что, возмущаясь просоветскими взглядами европейской интеллигенции, он пользуется этим обстоятельством в целях собственной материальной выгоды. И хотя нам к двуличию не привыкать, пользоваться своим советским происхождением - все равно что красть у слепого.
Вскоре после моего приезда, один совсем не радикальный интеллигент выразил мне свое восхищение тем, как упорно противостоит великий советский народ натиску транснациональных корпораций, охраняя свои идеалы от происков потребительской культуры. Другой прогрессивный капиталист, эксплуатирующий не одну сотню людей, совсем меня не зная, предложил мне работу на своем предприятии только на основании того, что русские, как он считает, высококультурная нация, - ведь в СССР все получают бесплатное образование. Я глубоко задумался: продолжать ли мне свою обличительную антисоветскую деятельность в испанской прессе или, начав корчить "хомосоветикуса", войти в высшее общество и жениться на герцогине?
В Испании правду об СССР, что давно уже печатают даже в советских изданиях, отказываются публиковать большинство органов прессы, причисляющих себя к левому, "прогрессивному" крылу (таких в Испании более 75 процентов, да и в остальной Европе больше половины). В этом году, например, редактор журнала "Ревиста дэ Оксиденте" (Revista de Occidente), серьезного ежемесячного либерально-демократического журнала, издаваемого фондом "Ортега-и-Гассет" (в честь знаменитого автора "Восстания масс"), заказал мне подборку статей из советских журналов. Познакомившись с отобранными мной материалами, он исправно заплатил по контракту, но печатать отказался. Одна из статей "Огонька" - социологические заметки Фазиля Искандера - показалась ему чересчур фанатичной (это Искандер-то!), другая - рассуждения о частной собственности и свободе - откровенно прокапиталистической, третья - о проблемах нравственного и психического здоровья советского общества - очернительской. "Мы не имеем права так глубоко ранить нашего читателя" - заявил мне редактор, пожилой серьезный гуманитарий.
Несколько поколений западной интеллигенции, а не только поколение 1968 года (как принято считать), пропитаны духом преклонения перед социализмом и "подвигом советского народа". Левым партиям, коммунистам, социалистам, социал-демократам, было выгодно в той или иной степени поддерживать миф о советском чуде просто-напросто для того, чтобы обеспечить себе голоса на выборах, ибо правда о Советском Союзе в любой момент его истории, могла загнать их в фольклорное подполье, как это произошло с некогда могущественной нацистской братией.
Стремление во что бы то ни стало сохранить миф о завоеваниях социализма оказалось психологически близким и понятным гуманитарной интеллигенции, с ее известным комплексом ненужности и вины перед теми, кто занят в конкретно-производственном процессе. Давно замечено, что интеллигенту свойственно остро переживать свою оторванность от массы, выражающуюся в полном несходстве ценностей, интересов, вкусов, образа жизни. Аристократы духа, чувствующие себя маргиналами в гораздо большей степени, чем физический маргинал, - вор, бомж, сумасшедший (известная практика деления на социально близких и социально далеких безусловно отражала некие реальные социально-пространственные отношения в обществе) - стремятся завоевать понимание и уважение непонятной и страшной для него толпы путем надевания лаптей.
Разговор о переустройстве мира, о равенстве и братстве всех людей, есть нечто иное, как обувание лаптя на мозги. Как психологическое явления оно неискоренимо, каким бы страшным опытом не сопровождалась очередная попытка уравнять несознательных человеков.
Идею равенства интеллигент и люмпен понимают по-разному. Интеллигент маскирует в нее свое извечное презрение к нуворишам - молниеносно разбогатевшим плебеям, получающим через деньги, а не через заслуги и дарования, доступ к образованию, культуре и политике. Мещанин во дворянстве, один из самых непривлекательных внешне персонажей западной жизни, в Советском Союзе, как мне видится, в связи с быстрой капитализацией, начинает размножаться в массовых масштабах, и очень скоро навлечет на себя анафему многих из тех интеллигентов, что сегодня прославляют рыночную экономику.
Нет никаких сомнений в том, что отоваривание культуры в среднем приводит к повышению ее потребительских и понижению духовных свойств, и в этом смысле сожаления по поводу омещанивания "неподкупной" советской культуры отчасти оправданы. Но только в среднем! На самом деле, капитал создает в культуре и искусстве, так же как и в экономике, неких средний интеллектуальный класс, ничуть не угрожая элитарности высоких дарований. На первых порах выхолащивающий культуру капитал, иначе говоря, богатство, в конечном итоге предоставляет человеку более широкий доступ к ее ценностям и, главное, свободное время для творчества.
Дети быстро обогатившихся торговцев недвижимостью, после частного колледжа, Сорбонны, Гарварда превращаются во вполне приемлемых интеллектуалов со знанием трех языков, в то время как в странах меньшей капитализации этот процесс длится гораздо дольше: порой даже несколько поколений. В этом-то и заключается противоречие левых гуманитариев: на словах проповедуя равенство, они одновременно с отвращением отворачиваются от тех вчерашних пролетариев, которые достигают материального благополучия и делают попытки выровняться в культурном отношении.
Идея равенства находит отклик и в людях просто недовольных своим положением в обществе. Многие из них изолируют себя от общества, объясняя собственную несостоятельность недостатками системы. В сочетании с чрезмерным самолюбием, это состояние вызывает такие чувства как зависть, жажду мщения, желание добиться реванша способами далекими от личного самосовершенствования.
Идею равенства эти сознательные маргиналы понимают, конечно, не так как гуманитарии. Их главное стремление - переломить судьбу, преуспеть любой ценой, к уже преуспевшим они испытывают лишь зависть, смешанную с преклонением. И, однако, сколь недалеки друг от друга Лев Толстой и матрос Железняк! В их союзе нет ничего противоестественного, - не хватает только среднего звена, полуинтеллектуала-полулюмпена, достаточно тонкого, чтобы вести душеспасительные беседы с первым и достаточно дикого, чтобы сдерживать животные инстинкты второго. Такими мне видятся многие русские марксисты-разночинцы, в том числе Ленин и Сталин.
Союз интеллектуала с люмпеном пошатнулся лишь после ухода с политической арены этих универсальных разночинцев и последующим формированием бессмысленной и бездарной номенклатуры, продержавшейся у власти исключительно за счет социальной инерции. Сладострастный аскетизм интеллектуалов вошел в противоречие с алчностью добившихся полного равенства пролетариев.
"Передовая перестроечная интеллигенция", как бы нам того не хотелось, страной править не сможет. Объективные законы снова увлекают Россию по тяжелому пути естественного отбора, прочь от утопического совершенства. И все же... Исчезнет Партия, КГБ, ВЦСПС, ВЛКСМ, забудутся ставшие бессмысленными лозунги и призывы, но люди, увы, не переменятся. Неудовлетворенность, неуверенность в своих силах, амбиции, зависть и прочие свойства высокоорганизованной материи останутся с человеком навсегда. И скоро, очень скоро кто-нибудь в России, как на Западе, скажет: "Коммунизм умер. Да здравствует коммунизм!"
Грегори Герман,
Мадрид, Испания
