СПРАВА И СЛЕВА
Лешек Колаковский
Катехизис консервативно-либерального социалиста
Девиз: "Пожалуйста, проходите вперед!" (Я слышал такой призыв от кондуктора в варшавском трамвае; предлагаю его в качестве главного лозунга для великого и могучего Интернационала, которому никогда не суждено существовать.)
Мы мыслим по-консервативному, полагая:
1. Что никогда не было и не будет таких усовершенствований человеческой жизни, за которые не пришлось бы расплачиваться ухудшением в иных областях, и что поэтому при любых проектах реформ мы должны спрашивать себя о том, чем за них придется платить. Это можно выразить иначе: существуют несметные беды, с которыми можно смириться, и которые, следовательно, мы можем в полной мере терпеть одновременно, но существуют и многочисленные блага, которые друг друга исключают или ограничивают, и которыми поэтому мы никогда не можем пользоваться в полном объеме; общество, не имеющее никакой свободы и никакого равенства, вполне возможно, в то время как невозможно такое общество, где одновременно имелись бы и полная свобода, и полное равенство. То же самое касается соответствия между планированием и принципом автономии, между безопасностью и техническим прогрессом. Говоря иным языком, у человеческой истории отсутствует хэппи-енд.
2. Что мы не знаем, в какой степени различные, унаследованные по традиции формы жизни - семья, народ, религиозные общества, ритуалы - важны и необходимы для сохранения и для качества общества. Нет никаких оснований для суждения, что, уничтожив эти формы или заклеймив их как иррациональные, мы увеличиваем шансы на удовлетворенность жизнью, мир, безопасность и свободу; имеются, однако, многочисленные основания для того, чтобы ожидать нечто обратное. Мы не знаем, например, что бы произошло, если бы была уничтожена моногамная семья, или если бы традиционный обряд погребения умерших был заменен рациональным использованием трупов в промышленных целях. На самом деле, мы можем определенно ожидать самых наихудших последствий.
3. Что просвещенный предрассудок, согласно которому зависть, стремление выделиться, алчность, агрессивность являются всего лишь следствием порочных общественных институтов и будут уничтожены одновременно со сменой этих институтов, не только в высшей степени неправдоподобен и противоречит опыту (и каким же это образом, черт подери, возникли все эти институты, коль скоро они настолько противны подлинной человеческой природе?), но и пагубен для общественного сознания. Надеяться на то, что можно законодательными установлениями ввести братство, любовь и бескорыстность, - это все равно, что иметь надежный рецепт от деспотизма.
Мы мыслим по-либеральному, полагая:
1. Что давний принцип, согласно которому государство должно заботиться о безопасности, остается в силе. Он остается в силе и тогда, когда понятие безопасности расширяется до такой степени, что охватывает не только правовую защиту личности и собственности, но и различные общественные обязательства; что люди не должны голодать из-за отсутствия работы или умирать от легко излечимых болезней из-за отсутствия денег, что у них должны быть бесплатные школы для детей - все это входит в понятие безопасности. Никоим образом, однако, нельзя путать безопасность и свободу. Государство обеспечивает свободу не тем, что оно что-либо делает или регулирует, а тем, что оно ничего не делает и оставляет без регулирования различные сферы жизни. В действительности, безопасность можно усилить лишь за счет свободы. В обязанность государства также отнюдь не входит делать людей счастливыми.
2. Что человеческим общностям угрожает не только стагнация, но и деградация, а в конце концов - смерть, если они организованы таким образом, что инициатива и изобретательность личностей не имеют поля для развития. Можно представить себе самоубийство человечества, но нельзя себе представить человеческого общества, состоящего из муравьев, по той простой причине, что мы не являемся муравьями.
3. Что в наивысшей степени неправдоподобным является предположение, что в обществе, где уничтожены любые формы конкуренции, продолжают существовать необходимые стимулы для творчества и прогресса. Рост равенства является не самоцелью, а всего лишь средством: другими словами, нет смысла стремиться к большему равенству вообще, если оно привело бы лишь к низвержению тех, кто находится в лучшем положении, а не к улучшению доли обделенных. Абсолютное равенство является, таким образом, внутренне противоречивым идеалом.
Мы мыслим по-социалистически, полагая:
1. Что, если бы стремление к выгоде было единственным средством регулирования производства, современному обществу угрожали бы не меньшие, а, возможно, большие, хоть и другие, катастрофы, чем в том случае, когда выгода была бы полностью исключена как регулирующий фактор. Имеются веские основания для того, чтобы ограничивать свободу экономической деятельности во имя безопасности большинства и стремиться к тому, чтобы деньги не обрастали автоматически деньгами; однако ограничение свободы должно называться ограничением свободы, а не ее специфической формой.
2. Что является лицемерием и покушением на здравый смысл делать вывод из невозможности создания совершенного и бесконфликтного общества, что все существующие формы неравенства являются неизбежными, а все формы достижения выгоды - оправданными. Историософический пессимизм, из которого, в силу своеобразных рассуждений, следует, что прогрессивный налог является позорным и скандальным, внушает такое же подозрение, как и историософический оптимизм, на котором был построен архипелаг Гулаг.
3. Что следует способствовать стремлению к установлению общественного контроля за экономикой, хотя это неминуемо означает увеличение бюрократического аппарата; контроль этот, однако, никогда не будет возможен без представительской демократии, а поэтому обязательно необходимо решить, каким образом можно оказать противодействие угрозам для свободы, заключающимся в усилении этого контроля.
* * *
Представляется, что данный набор регулятивных идей не содержит противоречий. В этом случае можно быть консервативно-либеральным социалистом, а значит, что одно и то же, - эти три слова уже не представляют собой жизнеспособных и взаимоисключающих понятий. А причина, вследствие которой упомянутый в начале великий и могучий Интернационал никогда не будет существовать, заключается в том, что этот Интернационал не может обещать людям, что они будут счастливы.
