МИР МИРОВ
Григорий Шурмак
Лицо некоренной национальности
Мужчины из моего рода участвовали во всех войнах России, которые она вела за последние полтораста лет. С детства думающий на русском языке, я считал себя русским. Мои еврейские отец и мать, как и миллионы бедняков, русских, украинцев, поставленные в условия ежедневной битвы за кусок хлеба, опустились до безнациональной жизни. И лишь на Пасху - отголоском чего-то большего, чем традиция, - вдруг появлялась в доме маца. А у соседа по коммуналке две недели спустя - кулич и крашеные яйца...
Анкеты, однако, заполняемые уже в первом классе, напомнили: ты - еврей. Вскоре мне об этом напомнили и фашисты.
Потом в течение всей жизни напоминали везде и всюду, влоть до райбиблиотеки, где и по сей день в формуляре требуют указать национальность... Но в глубине души я все равно считал себя сыном России и гордился этим. Поскольку же любовь к Отечеству по моему разумению была равнозначна любви к истине, пришлось хлебнуть лиха. В 1940-м на городском слете юнкоров я прилюдно усомнился в разумности обычая шить знатным колхозникам в столичном ателье модные костюмы, чтобы те предстали в них перед вождем народов. На бюро райкома комсомола, где у меня отобирали членский билет, секретарь поинтересовался, кто мои друзья. И неожиданно я сделал открытие: все - евреи.
Да - евреи! Но мы пили из пушкинского родника, глядели в божье небо над русской равниной. Беды русских горожан и крестьян были нашими бедами. Мы варились в самом котле жизни восточноевропейского славянства и просто не могли не быть русскими евреями. В войну мы стали русскими солдатами.
Вернувшись в 1945-м из госпиталя домой, я впервые столкнулся с государственным антисемитизмом. Мой сосед по двору Юрка Лерман, капитан-артиллерист, кавалер пяти орденов, раненый в голову, упорно добивался в приемной комиссии разъяснения, почему он не может быть принят в Институт международных отношений. Из уважения к заслугам фронтовика ректор университета показал секретный приказ наркоминдела Молотова: набирать в студенты данного вуза "лиц коренной национальности".
Лично мне это не показалось несправедливым. Забота о национальных кадрах вполне оправдана. Тем более, что в двадцатые годы евреи занимали ключевые посты во многих государственных структурах, и надо было платить по старым долгам.
Я решил впредь жить так, чтобы не давать повода для недовольства евреями. Я хотел личным примером опровергнуть домыслы, распространяемые про нашего брата. Карьеристы рвались в партию? Значит, мне туда путь заказан. Люди стремятся осесть в городах, и чем город крупнее, тем предпочтительнее? Значит, надо пренебречь столичной пропиской. И целых семнадцать лет я преподавал на шахтах Донбасса.
Попытка Сталина окончательно решить еврейский вопрос оборвалась со смертью диктатора. Но государственный антисемитизм по-прежнему давал о себе знать. Например, выступая в Казахстане, Хрущев в числе национальностей, чьи представители покоряли целину, упомянул и евреев. На следующее утро мы жадно раскрыли свежие газеты в надежде воочию убедиться, что наконец приняты в лоно великого советского народа. Увы! Одиозное слово, услышанное накануне вечером по радио из уст Первого секретаря, не попало в печатный текст доклада. Сработала цензура ЦК КПСС...
Власти развязали беспрецедентную кампанию по демонизации образа Израиля. Изо дня в день печать, радио и телевидение предлагали нам карикатуры, изображавшие крючконосого сиониста, маленького злобного подпевалу дяди Сэма, с кривым ножом, над трупом арабского ребенка. Упорно замалчивались убийства палестинскими террористами израильских женщин и детей, а ответные меры еврейского государства изображались как якобы ничем не спровоцированные.
В 1967 году быстрый разгром арабских армий в ходе "шестидневной войны" поверг мир в изумление: крохотная страна отстояла свою свободу и независимость. Для русского народа наступила пора открытий. Вдруг выяснилось, что еврейское государство - динамичное, демократическое, с устойчивой экономикой; что его армия - это все, кто способен владеть оружием, включая женщин; что в любом киббуце (коммуне) больше социализма, чем во всем нашем колхозном строе; что израильтяне вообще преуспели в земледелии...
Мои соотечественники-евреи возликовали. Даже те, кто, вступив в смешанные браки, получили возможность записать своих детей в разряд "расово полноценных", осознали кровную связь с Израилем. Долгое время наши просьбы сводились к отмене "пятого пункта", то есть к созданию условий для ассимиляции, чтобы хоть ценой национального самоуничтожения обрести социальное равноправие. Но нам надоело быть "полезными евреями". Началась Алия.
Понадобились, однако, голодовки и демонстрации отказников, большие сроки по сфабрикованным делам преподавателям иврита, активистам Алии и, наконец, отчаянное "самолетное дело", чтобы со скрипом приоткрылись двери для желающих эмигрировать.
Возникла атмосфера праздника, ажиотажа. Еще бы! Империя разгерметизировалась. Вошли в моду "еврейки как средство передвижения": срочно заключались браки со славянами, на предмет выезда последних...
Но и в этой обстановке подавляющее большинство евреев, как и прежде, не мыслило себя вне России. Вне Украины. Вне Белоруссии. И остается непреложным факт: лишь малая толика эмигрантов направлялась в Израиль, чтобы обрести там Отечество, тем самым опять-таки подтверждая очевидную истину: не от России, не от Родины уезжали, а от режима. (Ну, а те, кто стали новоселами в Палестине? О них, тогда немногочисленных, я думаю с глубоким уважением. И об их родителях, сумевших сберечь в себе и передать детям дух Торы.)
Мне нравится Израиль. Его основали выходцы из России. И я хотел бы время от времени там бывать. Но непременно возвращаться. Домой. Ибо я прежде всего принадлежу России.
По установившейся традиции юноши и девушки из ФРГ приезжают в киббуцы жить, работать, общаться с израильтянами, чьи деды в тридцатые годы бежали с берегов Рейна... Верю, наступит пора, и русская молодежь - среди них, возможно, те, кого сейчас хватает лишь на подсчет евреев-чекистов в органах ГПУ-НКВД, отправится в Израиль. Не только паломниками в Святую землю, но и в основанную сионистами страну, у которой есть чему поучиться и с которой стоит сотрудничать.
