Век ХХ и мир.1994. #3-4.WinUnixMacDosсодержание


РЕДАКЦИОННОЕ
П е р е п и с к а

Глеб Павловский
Вопросы в ответ

1. РАСТОЛКОВАТЬ РОССИЮ ИЛИ ЕЕ ОБУСТРОИТЬ? С некоторой точки зрения, возникновение российской государственности в той форме, в которой она состоялась и с когортой политиков, которую это событие вывело на мировую сцену из их законной безвестности, можно рассматривать как "ошибку метода", сбой воспитанного в советской цивилизации ума. Интеллектуальная бедность и - надо сказать особо - языковая скудость средств выражения открыли коридор для личностей известного сорта, а эти личности, в свою очередь, действуя с исключительной корпоративностью, установили кодекс интеллектуальной нищеты; паролем его закономерно стал тезис "Иного не дано".
Одна из простых но неколебимейших ошибок века состоит в наложении гносеологических проблем на политические, и их смешении. Странным образом вбив в голову, будто истинное знание о стране даст кому бы то ни было мандат на ее переустройство, мы никак не решим, чего хотим от России, ясности - или житейских удобств? И упорно пытаемся навязать ту или иную историософему в качестве "концептуальной базы реформ".
Вот и Новиков упрекает Сигала за консерватизм, как за ошибочную теорию советского общества - тогда как консерватизм есть именно сопротивление орудованию теориями против укорененной реальности. Это говорит о том, что гносеологическая мания все еще сильна.
Старый "Век" тоже хорош; мы наговорили тьму благоглупостей. Сюда отнесу, пожалуй и наш "неоконсерватизм" - бессильную жестикуляцию солидарности с горбачевским Союзом. Стилизаторский "консерватизм" был ничто перед лицом тогдашнего слепого, бычьего напора на Спасские ворота, и взятию Кремля со взломом "Век и мир" не мешал. Если Сигала упрекнуть в чем-то, так именно в намерении теоретически дерзить революции, не чиня ей помех. Солидарность с обреченными человечна. Но и проявлять ее надо в действии, а не дразня радикалов хлопушками.

2. О ЧЕМ НЕ ВЕЛЕНО СПОРИТЬ?

Г-н Новиков с честным обнажением приема высказал ряд взаимосвязанных тезисов. Я не думаю, что их надо оспаривать, подбирая сочные контраргументы. Я думаю, нам пора увидеть здесь, наконец, не ряд заблуждений, а зубцы страшно прочного, хотя и простого замкового механизма, которым здравый смысл заперт в современном его тупике.
Вот его краткая парадигма:

* России нужны реформы - это постулат постулатов. Он необсуждаем, и сомнение в нем есть мерзость перед Господом.
* Неисчислимые и безостановочные реформы составляют Процесс Реформ. Процесс Реформ есть конечная политическая реальность, равная понятию России. Он благ по определению, и не подлежит ничьим толкованиям, кроме служебных.
* Служители Процесса Реформ суть Реформаторы. Первый Реформатор есть Ельцин Борис Николаевич - Президент Процесса Реформ, и его носитель. Президент благ и неисповедим, но не вечен. Хула на Процесс Реформ простится, на Первого Реформатора - никогда.
Успех Процесса Реформ заключается в отсутствии видимой угрозы для Президента.
* Предмет реформ неведом. Нельзя знать, для чего нужны реформы, не к чему ждать им конца, не следует спрашивать об их итоге. Требование окончания реформ в обозримые сроки есть мыслепокушение на жизнь Президента.
* Советского Союза нет и не было. До 17 года существовала Российская Империя, с 1917 по 1991 - Большой Тоталитарный Пробел.
СССР ни в коем случае не следует рассматривать как наследника Российской Империи. Территория бывшего СССР, прежде всего РФ, суть Дикое Поле - Большое Ничье.
* То, что происходило после 17 года не имеет никакого культурного и правового статуса. Там нечего обсуждать и вспоминать, можно только изобличать и учитывать. Это делает Реформаторов первопретендентами на "ничью" собственность, а прочее население - неправоспособными дикарями. Дикари попадают под мандат Реформаторов. Реформаторы суть колонизаторы Дикого Поля СССР.
* Российская Федерация существует. РФ - не государство, а Верная Армия Цивилизации, ее форт в Диком Поле. Отношения внутри РФ определяются поэтому не гражданскими договорными связями, а присягой на верность Главкому Цивилизации, он же Президент Процесса Реформ.
* Распространяемая Фортом Цивилизация создает прослойку состоящую из Оседлых Дикарей, Варваров-Покупателей и Добрых Слуг Колониста - то есть, Средний Класс.
Средний Класс существует, даже если его не наблюдают социологи. Подобно пролетариату, миссия Среднего Класса принципиальна, и не нуждается в эмпирическом подтверждении. Средний Класс есть могильщик коммунизма и фактор стабильности; он несет стабильность, хотя еще не принес. Процесс Реформ ведет к превращению Дикаря в Оседло-подданного члена Среднего Класса, верного Президенту и, в силу этого, получившего условное право на собственность. (Это конечно не "частная собственность" в западном смысле, а род бенефиция - надел, лицензия или ларек...)
* Все, мешающие Процессу Реформ, подлежат закономерной исторической ликвидации. Ликвидация, по мере возможности, должна быть гуманной, но закоснелость туземцев делает применение гуманности ограниченной. Временность задач и переходность условий диктует право на применение исключительных мер исторического воздействия.
* РФ не есть зона применения Принципов Цивилизации, а Фронт Сдерживания Анитиреформистских Сил. Туземцам нельзя ссылаться на Принципы Цивилизации в целях критики действий Командования. Истолкование Принципов есть прерогатива Командования. Дикарям надлежит ограничиваться изъявлениями покорности Цивилизации по особо прилагаемому списку: посещение референдумов, просмотр и хоровое скандирование рекламы, обмен ваучеров на стеклянные бусы...

3. МЫ ЖИЛИ В АДУ?

Занятно послушать молодого человека, с усердием медалиста разьясняющего (на "пятерку"), что тебя не существует. Что ты (и сам он) не кончали школу, не знаете по-русски, не ведаете зла и добра, не доступны ни совести, ни здравому смыслу и вообще неясно, как еще земля носит этакого Аттиллу? Но не такова ли и государственная философия страны, именуемой РФ/Россия? Современность РФ как раз и есть чистейшее (и пока сравнительно комфортабельное) культурно-политическое небытие. Разве что иногда приедет Ростропович, поприсутствует при перевороте и постреляет из игрушечных пушек на Красной площади.

4. БЫЛА ЛИ РОССИЙСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ СОВЕТСКОЙ?

Срок который просуществовал СССР - семьдесят лет - поразительно похож на срок благополучной человеческой жизни (не всем советским давали достичь этаких седин).
Вроде бы некритическая разница между этим сроком и сорокалетием восточноевропейских режимов проявляет фундаментальный разрыв, по мере того, как даже в Восточной Европе где ход событий менее истеризован и более провинциален, выявляются системные ресурсы старого порядка, вроде бы уже полузабытого.
"Человекоподобие" строя расшифровывается не только в том, что он, в сущности, есть ряд интенсивно прожитых эпох, имеющих духовную форму, воспринятую нравственным опытом. Это еще и несколько сменивших друг друга, различающихся судьбой поколений (сообществ живых и ушедших), которые вглядывались одно в другое, узнавая и отвергая, обвиняя и - идентифицируясь.
Это найденный в нечеловеческих условиях жизни образ человеческой преемственности.
Это найденные наугад, и затем исподволь тиражируемые модели поведения, общественной связи - там, где общества мимо власти нет, и свободная связь невозможна.
Это и неуловимое начало, стесывающее острые социальные и идеологические углы, которое трудно определить не используя старинное понятие "гуманности". Советская гуманность последних лет, конечно, избегала закоулков и казематов, да и сама не сверкала староевропейскими доблестями, будучи довольно беззубой, отчего ее часто путали с усталостью и даже со слабостью. Но она была.
Это и свой образ цивилизации. Структуре политической идеологической и государственной традиции соответствует здесь некий завершенный цикл смены поколений и трансляции опыта внутри этой смены: то, что порождает человеческую структуру нации.
Утверждают, что советская цивилизация не существовала "духовно", будучи культурным ничто, или вот, как Новиков выразился, "антимиром" или "адом России". Но если это ад, то такой, в котором главврачей снимали, если смертность приближалась к цифрам, сегодня признаваемым нормальными в медицинских людохранилищах Москвы. Если ад, то такой, где существовала школа, одна из лучших в западном мире (признанно лучше американской), и в этой школе изучали Пушкина и высшую математику.
Заглядывали вожди "московского капитализма" в среднюю школу, которую они разрушили куда более основательно, чем Советский Союз? - А имеют ли они вообще представление о том, что значит для любой нации, любого общества, любого строя - Школа?
...Такова была та цивилизация - и спор, называть ее "советской", "русско-советской", "криптороссийской" - чисто терминологический спор; я лично от него устраняюсь; назовите хоть "жидовской", только не посылайте в Освенцим; я-то помню, кто и чему нас выучил.
Мои учителя были советские люди, они воевали с врагом и, отбившись, пришли домой обучать детей тем именно началам, ради которых они предпочли Сталина Гитлеру. Они были нередко члены партии, хотя нас учили, что вступать в партию совсем не обязательно, и даже лучше не надо...
Они были сложные, тонкие люди. Редуцировать всю эту цветущую сложность к мифологеме сливного бачка я не вижу смысла.

5. ДЛЯ ЧЕГО ГРОМИТЬ ЦИВИЛИЗАЦИЮ, КОТОРОЙ НЕТ?

Ясно уже, что вопрос изначально не состоял в том, как именно следует истолковать наше прошлое. Строился практический инструмент взаимной диффамации прошлого - и современной реальности, в том числе и прежде всего слабо формализованных традиционных институтов. Прошлое пошло на паклю для пироманов, при поджоге ими собственного интеллекта. Ведь не случайно Аверинцев, Баткин, Мариэтта Чудакова, "у себя" в сфере профессионального ведения - тонкие культурологи, не допускающие ни словца в упрощение - вломившись в советскую жизнь, хряскали ее сложные, выделанные вещицы об колено, будто крестоносцы во взятом Константинополе. Нелепые обьяснения современного опрокидывались обратно в историю - да так, что ни одному М.Н.Покровскому не приснилось бы.
K примеру, модно стало объяснять октябрьскую группу большевицких лидеров "законами блатной шайки"; при этом однако никто из интеллектуалов не озаботился анализом реального блатного мира, предоставив это (советским!) следователям. Результатом была дальнейшая деградация советских концлагерей в российские пыточные резервации, под аккомпанемент "мало сажаете" - и реальное, не замечаемое в упор ветвление криминальных взаимоотношений на демократическом Олимпе.
Что причина, а что следствие? Придурковатые сентенции насчет своей истории привели ли к тому, что придурок стал типовой фигурой лидера? Давняя ли покорность, рухнувшая в осатанелый нигилизм, открыла придурку двери во власть?
Вскрытие покажет. При набранных темпах "российского возрождения", безработные советологи скоро найдут себе места в новых дисциплинах: прикладной палеопсихиатрии и политической этологии СНГ.

6. ЧТО ОБЩЕГО У ВАРВАРОВ С ТЕРМИДОРИАНЦАМИ?

Во "второй русской революции" поражают равно - бескровность и ожесточение, соответствующее скорее насильственному ее ходу. И даже не ожесточение, а крайняя, абсолютная форма невнимания, безучастности ко всему, что составляло содержание жизни, привычек и предубеждений массы населения страны, которая притом вовсе не выступала против перемен и их носителей. Культурная агрессия против "советского", не сумев остановиться на первых прорванных рубежах, развернулась в тотальную войну против всего генеалогически сложного русского социума - советского гражданского общества, классической русской культуры, естественного демографического целого, нравственной архитектоники школы, и даже Церкви ( Якунин с Крахмальниковой).
Можно сказать, что именовавшие себя Реформаторами не только имели первоначально разрушительную задачу - но и по мере решения ее, не находили для себя никаких иных задач, кроме задач разрушения.
Похожа ли на Термидор та "атакующая диктатура", которую назвал Новиков - диктатура, атакующая именно демократию потенциальных буржуа? Какую революцию она остановила, когда наш Папа Дюшен с кликой "бешенных" сидит около Царь-Пушки и мутит страну? Наш "термидорианец" всего только паразит, осатаневший от изобилия дармовой еды и беззащитности жертв: состояние, обратное всем типам исторических термидоров - ни французский буржуа времен Барнава, ни нэповский крестьянин не были простой добычей для хищников размером с хорька.
В таких условиях Процесс Реформ должен был, во-первых, непременно приобрести черты войны не против поколения - а против ряда поколений, их связи, всего советского механизма культурной преемственности, защищавшего массу от одичания. Это не Термидор, а война против культуры наследования, война против гуманного начала в его установившемся выражении. И как только штурм цивилизации зашел достаточно далеко, выяснилось, что номинальные ценности штурмовиков - либерализм и демократия - несовместимы с военно-тактическими задачами штурма, равно и с прямой макроэкономической целью - грабежа.
Уже с осени 1991 этим вслух озаботились несколько столичных поросят, и примкнувший к ним седой как лунь литкритик. Какие свободы? - верещали они на всю столицу - почему все еще не вздернут Крючков? Почему большевик Горбачев не сидит на цепи?!
Сегодня салонный стебофашизм растекся в обширных кругах, и шагу не ступишь, не схлопотав вдогонку "либерального кретина", как прежде бывало "жида". Вдруг выяснилось, что средний класс не собирается жить средне; он хочет жить красиво - отстреливая не-средних.

7. ХОЧЕТ ЛИ МОСКОВСКАЯ ПОЛИЦИЯ "ПОЛИЦЕЙСКОГО ГОСУДАРСТВА"?

Слабо совместимы с идеей "полицейского государства" в смысле прошлого века утехи безопасной войны, включая охоту на граждан с применением бронетехники. Господи, да кто же против полиции, пока не она главная угроза порядку?
Не секрет, - не один омский ОМОН, но и часть москвичей вошла во вкус потехи, что и выявилось во время штурма БД (где, помимо солдат, сновала и всяческая вооруженная сволочь в штатском. Сволочи в тот день дали пострелять, - кому из табельного, а кому из своего неучтенного). Избыток полиции в Москве вовсе не ведет к "полицейскому государству", которое по идее (раз уж вспоминать Канта) компактно, ибо нацелено на контроль формы гражданских конфликтов безотносительно к их содержанию. Он ведет к корпоративному присвоению ("приватизации") внутреннего порядка в собственность группы лиц, размежевавших между несколькими крупными бандами территорию, где в каждом секторе действуют внутренние правила данной банды. Cujus regio, ejus religio.
Г-на Новикова обманули. Омоновцы, поливавшие очередями, веером от живота, Гоголевский бульвар (гробя при этом неувертливых военных Грачева), не были озабочены безопасностью "среднего класса". Лавчонки в Москве стояли открытыми и торговали напропалую в гуще бунтовского толпища на Смоленской. Пылала красная баррикада, и тут же рядом я покупал буржуазные "Сникерсы" своим дочерям. Зато истерическое заколачиванье ларьков, с ввинчиванием железных листов на болтах началось в комендатский час их победы, - в первую же ночь московской патрульной гульбы, с 4 на 5 октября 1993 года. Лавочки в России еще не собственность лавочников, пока верховный лавочник в стране тот же, кто ее почетный омоновец и ведущий экспроприатор.
"Наша антикоммунистическая полицейщина" не защитит население, не защитит и мелкого лавочника от населения. Эта опереточная армия имитирует - нелепыми, как шиш, среди пестрой Москвы маскировочными комбинезонами и провокационными автоматами - силу несостоятельной власти, с ее симулятивной готовностью защищать немногих, - а тем и защита-то не нужна, ибо их капиталы и сами они где-то в Акапулько.
А что сами палящие из калашниковых? Они "оттягиваются", им весело и хорошо. У них тут, в Москве, свое Акапулько. Но Кант не счел бы опустошенную жизнь столицы картиной "полицейского государства". Ему скорее припомнилась бы Тридцатилетняя война и банды Валленштейна.

8. ЕСТЬ ЛИ У ГРАЖДАН ПРАВО НА ВОССТАНИЕ?

Менее всего я могу похвалиться (опасным!) авторством мысли о праве народов и угнетенных меньшинств на восстание, даже если Андрей Новиков впервые встретил эту мысль в моей старой статье: откройте "Всеобщую декларацию прав" (где "восстание против тирании и угнетения" названо "последним средством   ч е л о в е к а"), откройте конституцию США..
Эта известная норма европейской политической традиции, проще говоря демократии, остается в ней базисной, хотя и в редуцированном виде: вне принципа тиранобочества вы не представите не только Джона Брауна, но и Черчилля, и Хайека, и Карла Поппера, с его взглядом на демократию как на право мирных свержений правительства. В верности праву на восстание публично присягали такие буржуазно почтенные господа как Кони, Арнольд Тойнби, Карл Ясперс... Известный, длинный ряд; совсем забыл - в нем, действительно, нет Виктора Шейниса...
Возражения против слова "восстание" со стороны москвичей, испытывающих изжогу в виду баррикад, мне не представляются политическими: это здоровые предрассудки мирных обывателей. И кто вообще, кроме ОМОНа, тинейджеров и Валерии Новодворской, тащится от стрельбы на улицах? Я и сам не хочу по дороге из дому в булочную пересекать обстреливаемую гору мусорных баков, имитирующих la barricade.
Избытком баррикадной стилизации грешен Второй Октябрь, энергия которого в немалой степени ушла на возведение символических груд хлама на улице, в поддержку риторики "Долой оккупационное правительство!". Романтическая безвкусица в политике редко останется без последствий: дурной стиль наливается кровью, не брезгуя и кровью самих стилистов, как в ту проклятую осень.
В ХХ веке силы господства все чаще не оставляют людям иного выхода, - даже частного, бытового или религиозного. Если прошлый век был веком восстаний как инструмента, то нынешний - век   п р а в а   на восстание. Именно в этом, а никак не в прошлом веке человек выяснил, что он - тотально уязвимое существо. Слово Resistance придумал все же не Хасбулатов...
От гнета господ истории некуда скрыться, нельзя отвернуться и нечем умыть руки. Отступая перед тотальным гнетом (например, - чтобы выиграть время для поисков мирного решения, вполне либеральная повадка), человек неприметно для себя опускается на четвереньки и, пятясь, как-то раз обнаруживает себя в стойле.
Хаос 1992-93 гг. имел важное отличительное свойство демократии (помимо таких внешних ее примет, как говорливость, скандалезность и продажность) - он задал границы действия, внутри которых любой действующий субьект мог чувствовать себя в безопасности. "Век ХХ и мир" исходил из уверенности, что ни один спор не стоит доводить до стрельбы. Поэтому мы возражали против тех словесных и языковых приемов, которые ведут к пальбе или назначены ее обслуживать, прикрывать и сопровождать. Но мы прозевали момент, когда естественный оппортунизм демократии перешел в шкурный коллаборационизм, и то, что отдавали, уже принадлежало не нам, а всей связи поколений, иными словами - гражданскому обществу (как говорят в таких случаях, "нашим детям").
Агрессивная примитивизация и фашизация политической сферы нарастала прямо пропорционально уклонению граждан от сопротивления политике свершившихся фактов. Состояние войны и мира переключали, будто светофор. У гражданской войны охотно заимствовали законы военного времени (аннексии, контрибуции, угрозы, оголтелую подрывную агитацию), уклоняясь от риска лезть в окоп.
Быстро, споро строилась анонимная власть - прозрачная среда малозаметных людей, сотканная из их прозаических связей и укрытая в широкой тени Ельцина. Октябрьское восстание 1993 года, будучи спровоцированным, и тут же раздавленным, совершило тем не менее главную работу восстаний в таких странах, как наша - оно обозначило предел анонимного гнета.
Раз граждане восстают при узурпации их прав, следовательно, у них   е с т ь   права и свободы, и гражданское общество в данной стране - не пустая фраза. У него есть шанс.

9. КТО В МЕНЬШИНСТВЕ?

А теперь к вопросу о "меньшинствах" - кто они в этом случае? Это - ломтики общества, обдираемого как артишок, листик за листиком его ненавистного реформаторам своеобычия.
Меньшинства сдваиваются, - отслоение одного извлекает на свет другое, и ненависть , потерявшая явный объект, лишь нарастает. "Да все они..!" - ненависть к коммунистам, демонстрации которых мобилизуют много пожилых людей активизирует нелюбовь молодых к старикам - так появляется образ престарелого коммуниста, злобного маразматика, трясущего сухоньким - вполне бессильным впрочем - кулачком перед ряхой омоновца. Но ОМОН на стороне репортера, и в кадре не видно угрозы страшнее гибнущего человечка, у которого вместе с сбережениями и осмеянным смыслом его безвидной жизни - отняли и язык, так что ему нечем и жаловаться. Да он, оказывается, еще и нищий, этот совок! - Новый русский отнимает у нищенки ненужную ему сторублевку. "Шутка"! Вы что, не понимаете шуток?
И тут мы правомерно возвращаемся к "последнему средству". "...Дабы человек не вынужден был прибегать в качестве последнего средства к восстанию против тирании и угнетения..." - так обосновывает права человека Всеобщая декларация 48-го года. Что тут можно добавить?
Стерпит человек начала третьего тысячелетия от РХ маниакальную повторяемость зла, для него ясную изначально?
Восстание в послевоенном мире реабилитировало себя, как инструмент реставрации права. Да кто бы допустил создание государства Израиль, когда б евреи не восстали в Сороковые? (Кто? Сталин - в Сибири).
За сколько оптом бы пошли палестинцы с мировых торгов, если б не интифада Восьмидесятых? (За сколько? - Не дороже курдов.)
А кому уподобились бы югославы, не поднимись они поголовно, когда их - элиту хельсинкского процесса, лидера "неприсоединившихся", сорок лет противившихся поглощению Варшавским пактом - предал их гарант, Запад? ( Кому? - Русским в Латвии,- невольникам, на мебель и квартиры которых коренные соседи сами сбивают цены...)
Сербы, абхазы, приднестровцы - нет, они еще не выиграли, они только спаслись свободными, неведомо для чего и куда. История чужда справедливости, ее воздаяния непрямы и, наверное, не благи. Свобода абхазов, скорей всего, не принесет им сытости и покоя, - но, может быть, так история спасает грузин от худшего в самих грузинах?
Сегодняшние попытки выстроить в прошлом нечто благолепное, сплошь из звонов и звонарей, пастырей, царелюбивых овечек и рок-отроков в дворницких "катакомбах", - безо всяких там нигилистов, бунтов, герценов и революций - муляж, похожий на Россию не больше, чем перловка со свеклой на кетовую икру. Антитираническая струя - сквозная черта советской цивилизации, унаследованная той из русской традиции. "Система, которую теперь уничтожают" и есть та самая советская цивилизация, с которой пытались поначалу разделаться, как с пудингом - выковыривая поштучно союзный универсализм, медицину, школу, гуманность, советы... и она взбрыкнула. Слегка.
Вам вольно ничего не понимать в России? Что ж, Россия будет напоминать о себе. "Я не ворон, я вороненок..."

10. ЕЩЕ СЛАВА ЛИ БОГУ?

В 16 веке овцы "пожрали людей". В ХХ веке это же удалось советским редакторам и доцентам-реформистам.
И тогда, и теперь "поедание" было метафорой жестокого, необъятно развертывающегося процесса. Ясно, что наследником "демократической полицейщины" выступит московская власть - та власть, которая еше сложится в рваном пространстве из простаивающих без масштабного дела орудий разрушения, на базе социальных групп, спаянно деградирующих в "труде" цивилизационного демонтажа. Не Елена Боннэр и не Василий Селюнин унаследуют президентскую бетономешалку - им бы еще не попасть туда, для круглого счета.
"Овечки" доели Союз и снова голодны. Но беззащитна ли обычная их еда? "Еще слава ли Богу!.." - вспоминается последний сарказм Гриневицкого.


В начало страницы
© Печатное издание - "Век ХХ и мир", 1994, #3-4. © Электронная публикация - Русский Журнал, 1998


Век ХХ и мир, 1994, #3-4
Редакционное.
http://old.russ.ru/antolog/vek/1994/3-4/editor6.htm