СВЯЗИ
Р у с с к а я А м е р и к а
Мария Фенелли
Ciao...
...Я вьезжала в Москву в 1993-м году по той же улице, по которой уезжала два года назад, в такие же пасхальные дни. "Вставшая с колен" Россия меня встречала тем же кумачовым "Христос воскресе!", каким провожала еще советская перестройка. Но я видела и новый лозунг: "Народу - народный президент!" - утверждение не менее глубокомысленное, чем "Слонам - слоновую болезнь". (Русский язык обожает недискуссионно сливать разнородные понятия, на основе сходства звучания: за это распутство он получал упреки от собственных классиков, таких как Набоков и Бродский.)
Мои заметки писались в 1991й год, когда новый русский "парламент" со смелостью гиены терзал еще живое тело СССР. Оппозиция била лежачего Горбачева, и хотя тот почти не сопротивлялся, ей понадобилось время чтобы его добить. Каждый из моих московских знакомых гордился тем, что хотя бы раз вышел на демонстрацию в толпе из миллиона человек и, под охраной московской мэрии, выкрикнул два-три "Долой!" в адрес человека, который вернул ему право говорить. Шел самосуд, и его называли "демократией".
Всюду в Москве 1991-го я встречала экзорцизм наизнанку. Люди разъяренные тем, что их разбудили и вернули к рациональной жизни, призывали новых демонов и клялись в верности тому из них, кто первым ими овладеет. Гражданские кружки, неформальные группы, региональные движения и экологи, этот пестрый послеандроповский андеграунд, едва начав слагаться в общество под горбачевской опекой, разом обрушился в ничто. Уральский божок Ельцин взирал на коллапс с ухмылкой. Горбачев шаг за шагом сдавал рубежи, защищать которые его, на мой вашингтонский взгляд, обязывала даже президентская присяга.
Я ни минуты не сомневалась, что моих москвичей обманут, разорят и лишат всякой свободы - даже свободы кричать на улицах. (Тоталитаризм это не система молчания. Тоталитаризм это общество принудительной речи и публичной исповеди. Он начинается с распложения шумных речевых клише в грамматических формах первого лица.) Так и произошло. Приехав в Москву 1993-го, я застала моих героев безработными или приторговывающими всякой всячиной. О "Великой России" больше не было речи. Те, кто скандирует "да-да-нет-да", делают это за деньги.
Я не встречала ни одного известного журналиста, который не взялся бы написать и напечатать в своей газете статью на заказ - любая тема за $ 400 ! И я не слыхала о министре, который отказался бы от взятки. Г-ну Фридману я рекомендую побывать на приеме одного из шейхов частного бизнеса России, где сошедшиеся интеллектуалы не стыдясь признавались мне уже после второго джина с тоником что их патрон - обыкновенный бандит, но очень щедро платит.Все они применяли к себе слово "демократы".
Я могу без эпатажа заявлять, что знаю простой способ заставить любого русского изменить убеждения - предлоложить ему сумму, превосходящую его прежнее содержание более чем на 200 % (чаще взгляды меняют за меньшие деньги). Но не заставят ли меня извиняться за русофобию?
Тут я узнала, что мои заметки, кусок из которых (переведенный очень своевольно) напечатал ваш журнальчик под забавным названием "XX-th Сentury & Peace" вызвали довольно большую почту*. Теперь передо мной лежат эти письма, но их авторы давно проживают в других государствах. Они не заинтересовались бы дискуссиями горбачевской эры - здесь так быстро забывают прошлое. Да и не вам я писала в 1991 году. Уезжая из Москвы сегодня, как я думаю надолго, я хочу исправить эту характерную русскую иллюзию.
Москвичи думают, что цель иностранцев кормить вас и учить. И что потому мы с вами возимся. Это не так. Мы помогали вам до тех пор, пока мы вас любили. Мы считали вас несправедливо лишенными права на помощь, и любовались мужеством, с каким вы переносили лишения. Мы гордились вами, почти как собственными детьми или блестящей карьерой . Некоторые из моих друзей в Америке и Европе отказывались от карьеры для возможности ездить в Москву. Они "дышали Россией". Но мы никогда не обещали, что простим вам все что угодно, включая отказ от свободы.
...И вот, вы потеряли и свободу, и моральную солидарность "заклемленных проклятьем", и государство, которое вам предоставили реформировать. Но вы все еще ждете ласки, ждете заботы! Я думаю, вас не за что любить, и вас бессмысленно жалеть - у вас есть бизнес, на складах бывшего СССР еще много нераспроданных танков.
Трудно понять, отчего исчезает любовь, когда ее уже нет. И теперь я рада другому - у современных русских больше нет клыков, чтоб укусить человечество. Их выломали и продали, хотя я и теперь не поставлю на "русский пацифизм" ни дайма. У вас еще остался г-н Грачев, но тот умеет воевать только с абхазами, и то руками своей тбилисской марионетки (сегодня видно, что силу Красной Армии составляли народы, которых "демократическая Россия" с удивительным презрением оставила за своим бортом). Ни одно правительство России при жизни этого поколения не рискнет бросить вызов Америке, а скоро вам придется иметь дело с Китаем...
Ваши президенты будут тиранить вас, и тогда молодые нью-йоркские либералы опять станут за вас заступаться. Они и теперь считают, что я не права, ведь Ельцин в 1991м году был так похож на Альенде, стоя на танке! В России всегда хватало амбивалентных фигур, которыми можно любоваться, пока их не узнаешь поближе.
Да, американцы все равно станут защищать вас, когда очередной кремлевский Панталоне из "команды президента" будет преследовать вас, так же малоубедительно и идеологично, как сегодня вы преследуете парламент, который сами избрали.
Вы в СССР проиграли войну за открытое общество, и вам необходимо мужество проигравших. Будьте мужчинами! Вы разбиты в силу собственной слепоты и коррупции ваших вождей, а не в силу неудачного стечения вещей, "русской ментальности" и "американских козней". Истерические выкрики "спасем Россию" привлекают лишь горстку пенсионеров и столичный плебс, околачивающийся у стен Кремля со времен Лжедмитриев - не свалится ли сверху еще раз хлеб и зрелища? Такое любимое в Москве зрелище казни?
Вы потерпели поражение, которого достойна истинно великая мировая культура - тотальное поражение, которое потребует и реформы лютеровского масштаба. Правда, вы предпочитаете косметические манипуляции. Но имейте в виду, что одно из поприщ для косметики - проституция.
Истинно сумасшедшие, вроде директора одного из молодежных московских театров выступающего с исколючительными по озлоблению идеологемами, видят решение всех проблем в расчленении мумии Ленина - интересно, готов ли он театрализовать это действие в театре, именуемом кстати "Театр ленинского комсомола"? Я с удовольствием узнала, что этот господин дает советы Ельцину и даже входит в "президентский совет". (В этом есть, как сказал бы великий режиссер и артист Станиславский, "правда жизни".) Интересно, как посмотрели бы наши либералы из Виллидж на этот азиатский консилиум в Кремле, вроде дивана при эмире, куда входят политологи, режиссеры и чиновники, отобранные, если я правильно поняла по принципу их популярности у телезрителей!
Сегодня я лучше вижу прошлое, и думаю, что многое в героической оппозиции советских интеллигентов Кремлю было своеобразным "спектаклем ленинского комсомола". Признаюсь, так до сих пор и не поняла, как вы ухитрялись считать себя одновременно "борцами с режимом", "оппозицией", но "пацифистами", "гандистами" и "не врагами советской власти". Сегодня я догадываюсь, что это значило - брать деньги у любого, кто даст.
Я помню глаза одного из ныне видных демократических божков десять лет назад, над кучей тряпок, которые я и такие же дуры как я тайно возили в диссидентскую Москву. Всю ночь просидела с подругой, спарывая с горы детских штанишек метки семьи Дукакиса (или это был Харт?). Для нас, читательниц Mother Jones, еще Достоевский не умирал, и мы испытывали счастье оказаться временными героинями его романов. Хотя и почти безопасно.
Боже, мы потеряли столько времени...
Блошиный рынок, возникающий сейчас на месте бывшей столицы, несомненный продукт свободы. И это лучшее, что вообще могло статься с Москвой после всего, что она сделала с народами СССР. Торговый базар - арена рационального поведения; на нем вас могут обворовать, но не индоктринировать; следовательно, и у вас есть шанс.
Я думаю, вложения в бывшую культурную столицу советского пространства еще могут быть выгодны, ибо стянут к себе молодую, духовно подвижную и страшно честолюбивую элиту русских. Но инвестиции следует отличать от любви и от дружеских подарков.
На барахолках Москвы еще долго будут собираться претенденты на должности и правительственные контракты, западные советники из сокращенных Бушем сотрудников ЦРУ и несовершеннолетние шлюхи. Моим соотечественникам с соответствующих улиц Нью-Йорка у вас есть чем поживиться. Я же отработала свой долг на галерах "святой русской литературы".
Ciao, Достоевский!
Солженицын, proschai!
Перевод Ф.М.
* М.Фенелли. Побег из перестройки накануне 1937 года. "Век ХХ и мир" N 6/1991.
Вернуться
