КОНТЕКСТ
Андрей Андреев
45 ампул реланиума
3-го, после сообщения резервной студии Останкино, я отправился к Моссовету. Оттуда - медиком в отряде защитников - к "Эхо Москвы". Там мы организовали медпункт и дежурили на нем всю ночь. Утром, часов в шесть, с одним из медиков, врачом-наркологом Юрой, мы поехали к Белому дому.
На Конюшковской улице уже стреляли. Было 7.20. Около дома N 26 нам обрадованно закричали: "Врачи, врачи!" За домом лежал раненый. Огнестрельное ранение в ногу, шок. Стали оказывать помощь; лекарств у нас был целый дипломат - взял из дома - и пакет с бинтами и перекисью, купленный нашим товарищем по дежурству у "Эхо".
Стреляют БТРы - неизвестно чьи, ракеты летят в мэрию, взрывы, из автоматов поливают. Подъехала "Скорая", которую вызвали еще до нашего прихода, и увезла первого раненого. Стреляли и со стороны защитников Белого дома. 1-2 БТРа - около красной стены американского посольства, ближе к гостинице "Мир". 1-2 БТРа - на стадионе. 1-2 БТРа - на Дружинниковской улице, ближе к Белому дому, и снайперы с крыш домов. Вторым был раненый американец (то ли журналист, то ли врач - мы по-английски его не очень-то понимали). Третьим - дедушка, тоже с огнестрельной раной. Когда с ним
заканчивали, подошла пожилая женщина и стала кричать, что Ельцина и его сторонников надо расстрелять, и нас с Юрой тоже.
Через некоторое время мы перебазировались на угол Конюшковской и Заморенова. Устроили медпункт на лежащей у забора бетонной плите; к нам присоединился школьник Алексей, стал помогать. Принимали раненых, одного за другим. Кончились лекарства - скинулись по 1-2 тысячи, послали Алексея в аптеку купить. Дружинники тоже нам помогали, подносили и уносили раненых. Так у нас появились санитары. Уносили куда-то вверх, к метро Краснопресненская, наверное. Приходилось и самим бегать за ранеными - когда стихало, инстинктивно петляя. Особенно жутко было пробегать мимо ворот стадиона, откуда близко стреляли БТРы. Я был в белом халате, но казалось (может быть, со страху), что стреляют по нам специально.
Через некоторое время (часов, с утра и до ночи, не наблюдали) пришли трое студентов-старшекурсников медвузов (среди них девушка Катя) и врач-патологоанатом из Склифа. Сколотилась бригада: 2 врача (далеких от требований ситуации специальностей), 4 студента и один школьник.
Студенты стали сопровождать наших раненых наверх: между зоопарком и метро "Краснопресненская" часто проходили "Скорые", им и сдавали. Носилок не было. Приспособились носить на тех металлических решетках, которыми перегораживают улицы. Они, конечно, сами по себе тяжелые, но другого ничего не было. В основном, раненые были дружинники БД и просто жители района. Одна из женщин с огнестрельной раной очень боялась - уколов... Подносили раненых с трех улиц и прилегающих дворов. Когда наши военные взорвали ворота стадиона - стали приносить и оттуда. Двое санитаров пошли за ранеными на Дружинниковскую улицу. Одного из них ранило.
Жители 22-го дома по Конюшковской улице выносили нам еду, воду, медикаменты и спирт (для медицинских целей). Мы у них оставили одежду, но даже в халате было жарко.
Много было тяжелых раненых. Среди раненых мне запомнился мужчина, которого от худшего спасла мелочь в кармане брюк: монетки все были покореженные и в крови. Вообще медицинских "чудес" было много. Военных раненых приносили только двоих (один - смертельно). Вдруг видим, среди всего этого тарарама спокойно, поглощенные друг другом полностью, идут молодой человек и девушка. Мы на них заорали, - они очнулись, пригнулись и сиганули в сторону...
Пришли военные и велели сменить нам дислокацию: собрались наступать. Мы вернулись на четную сторону Конюшковской, устроили приемную на строительном козле. По Конюшковскому прошли мимо нас к Белому дому несколько БМП и автоматчики. Через некоторое время оттуда двинулась толпа безоружных - уже из Белого дома. Мы вернулись на свою плиту и стали оказывать помощь им. Среди них были раненые, с жалобами на сердце, в состоянии стресса. Перевязывали, делали уколы, давали таблетки. Был и скуксившийся мальчик - его валерианкой напоили. И мы двинулись за солдатами к Белому дому.
Там стреляли; мы шли между деревьями около забора. Дошли до площади между Белым домом и гостиницей "Мир", расположились у плит. Вдруг опять начали стрелять из Белого дома. Спрятались вместе с автоматчиками за плитами. Плиты были чуть выше сидящего человека. Пули по ним - "чпок-чпок"... И из гостиницы "Мир" тоже стрелять начали, а мы перед "Миром", как на ладони. Кто в "Мире", наши или нет, этого даже автоматчики не знали (оказалось, то были наши).
Мы перебегали между плитами с опаской. С нами был корреспондент "МК". Мы его гоняли, а он повсюду совался. Другой репортер сидел у "Мира" и нас все время снимал. Мы ему кричали, чтоб перестал - боялись: вот, пустят в эфир, и увидят наши близкие нас в такой ситуации. Да и самим страшноватенько было...
Вслед за автоматчиками вошли в Белый дом. Стали оказывать помощь оставшимся защитникам, журналистам. Бинтовали огнестрельные раны, обезболивали, раздавали таблетки. Опять кончились медикаменты. Пошли искать раненных на верхние этажи. Кричали "не стреляй, медики", и из-за углов сначала высовывали флажок из марли: не стреляли. Нашли медпункт, медикаменты там были всякие. Пошли и по другим подъездам. У одной девушки сердце прихватило, двое - ранены. Одного погрузили в БТР. Работали на той части Белого дома, которая обращена к стадиону. Выше 6-го этажа военные не пустили - там все еще стреляли. Из буфета Белого дома нас накормили (с царского стола!) - "Наполеон", экзотические сигареты, кофе, ветчина, рыба... От пива мы целомудренно отказались. В двенадцать ночи пошли домой. При выходе, на центральной лестнице нас обстреляли, с верхних этажей или с крыши Белого дома. А ведь там были только мы, да еще в белых халатах - нехорошо! Подошли к "Скорым", которые стояли под мостом, и нас довезли до метро "Смоленская".
Сколько раненых мы приняли за день, не помню. Можно приблизительно сосчитать по коробке с ампулами реланиума: в ней было 50 ампул, кололи его не всем, осталось 5 ампул. Выходит, человек 50 приняли?
(Запись сделана 05.10.93 г.)
