РЕДАКЦИОННОЕ
Ф р о н т о в а я п е ч а т ь
Дмитрий Стариков
Неистовая при Ватерлоо
(Новодворская В. По ту сторону отчаяния. М.: Новости, 1993)
- Смотрите на героя битвы при Ватерлоо, который помог Наполеону проиграть эту битву!
(А.Стендаль)
Начну с вывода: приход Новодворской к президентскому блоку "Выбор России", допущение ее к руке Ельцина, а ее она еще недавно обещалась отгрызть, - добавили гайдаровцам сколько-то тысяч голосов "демшизы", но отвратили от этой компании десятки, а то и поболее тысяч нормальных демократов, а они еще есть.
Книга, - это опять вывод, - останется. Спасибо, Лера, взяла нас с собой в историю (в прямом и в ноздревском смысле). В чем же уникальность книжки? Литературный блеск, искренность, захватывающий сюжет, эпатаж на грани (и за гранью) юродствования, - всего этого недостаточно для сегодняшнего искушенного и перекормленного читателя. Фактическая часть явно хромает: ошибки, передержки, кликушеские взвизги, - не то что содержатся в книге, они, собственно, ее и составляют. Удалить их - останется холодная зола. Только один пример - суд "то ли надо мной, то ли над Горбачевым" (с. 207) В.Н. описывает с упоением: "...журналисты, депутаты и неформалы ловили кайф и хохотали от каждой реплики" и т.п. А было это через месяц после Вильнюса и за месяц до первого, мартовского, ельцинского путча, когда проклятие Горбачеву рявкали уже на улицах в сотни тысяч глоток. Так что этот процесс мало кто заметил. Из не членов ДС были только пара журналистов, Убожко, Сычев (был такой в "Памяти") и какой-то сумасшедший сталинист. И судья, ненавидевшая Горбачева ничуть не менее В.Н., неужели могла ее не оправдать? Тошноватое было зрелище. Кстати, если вместо "мы" или "ДС" писать "я" и наоборот, будет, наверное, фактически вернее. Но не будем требовать от книги того, чего в ней нет. Исповедь - не истпарт.
А есть - единственное в своем роде саморазоблачение революционного экстремизма. Недаром если не респектабельный, то прямоходящий Проханов встал на четвереньки и посетовал в своей газете, что В.Н. по своим габаритам не проходит в газовую камеру: ведь после того, что написала о существе и целях "радикальной демократии" она сама, все разоблачительные потуги коммунистов, державников и прочих красно-коричневых потеряли всякий смысл: лучше им не написать.
Разоблачительная публицистика никогда не была легким делом: надо было обращаться к народному здравому смыслу, а народ эту литературу вовсе не читал; использовать фальшивки, сомнительные цитаты и свидетельства; вскрывать коварный подтекст разумных и привлекательных положений. Труды разоблачителей (М.Катков, К.Леонтьев) разоблачали извне. Тем паче, если они принадлежали ренегатам (Л.Тихомиров, Б.Савинков). Апологии теоретиков беспредела (Ф.Ницше, Ж.-П. Сартр) оставались достоянием элиты. Брошюрки "вспышкопускателей" (так их звали сотню лет назад) вскоре забывались, как и их авторы. В книге же В.Н. наиболее последовательное и бескомпромиссное кредо значительного общественного движения, своих идеалов, правда, не осуществившего по причине их полного отсутствия, но большую, большевистских масштабов, разрушительную работу совершившего, в чем-то уже необратимо. Разрушена держава. Вымирает народ. Демократию выставили на поклонение, надругались, похерили.
Словом, книга - это "Бесы", одним из "бесов" же сочиненная. Деятели такого рода, по-своему честные и привлекательные, не получили достойного литературного воплощения. Они были в жизни. Без им подобных одни аморальные петруши верховенские и имморальные ставрогины столько бед не сотворили бы.
И еще один деятель из "Бесов" приходит на память: Кириллов, который готовил самоубийство без цели, из одного только "высшего самоволия". Так он хоть политикой не занимался и никого за собой не звал. В книге же этих пассажей (опять же очень часто с "мы" вместо "я") я насчитал около 60. "Я напрашиваюсь на выстрел", "Слабо расстрелять!", "Сдохнуть на свободе", "Мы собирались пасть первыми", "Смерть - единственный способ искупить вину" и т.п. Самоотверженная жертва обращается в фарс. Ну как алкаш-зануда, которому надо давно бежать за водкой, а он не соберется без компании...
Что же пишет о народе бывшая народница?
"...Мы рубили топором прошедшее и настоящее, ветераны войны и труда летели, как щепки, но в нас не было жалости, ибо право отнять ложь и дать жестокую правду абсолютно. От нас, не вынеся горя, тоски и разочарования, утопятся тысячи Офелий, на нашей совести тысячи процентщиц и Лизавет. Это наш топор разрубил СССР. Пролившаяся в результате кровь - на нас" (с. 150).
О стране - бывшая патриотка:
"...Россия, как брошенный ребенок, рыдает под сосной и зовет маму: царя, КГБ, СССР, ОМОН, власть. Мы изверги. Нам нельзя ее жалеть. Мы должны привыкнуть к мысли, что люди будут стреляться, топиться, сходить с ума. Уже покончила с собой Юлия Друнина... Это только начало... Я благодарна Ельцину за то, что он не помешал Разрушению" (с. 260)
"Пойдем против народа, мы ему ничем не обязаны... На месте России может остаться пепелище, тайга, братская могила" (с. 268)
О демократии - бывшая демократка:
"...чем скорее мы покончим с мифами, тем лучше будет для всех... Нет смысла называть наш лагерь демократическим" (с. 260).
"Страна не выбирала либерализм, она и не могла его сознательно выбрать. Речь идет о том, как его стране навязать. Я хочу, чтобы была создана жесткая система экономического принуждения. То есть сзади будут некие заградотряды: все уже разрушено, можно идти только вперед" (с. 261).
О путче 1991 г.:
"Я обрадовалась!... Полный фашизм должен был повлечь за собой вмешательство Запада, народное восстание, падение строя, Нюрнбергский процесс, переход к демократии!" (с. 236).
"Я бы на его (Ельцина. - Д.С.) месте еще не так сыграла. Под предлогом борьбы с ГКЧП вызвала бы войска НАТО и США..." (с. 246).
"От ожиданий Царства Небесного (в виде террора, восстания и революции) я к 23 августа перешла к самому глубокому пессимизму, то есть к статус-кво на уровне 18 августа" (с. 243).
На чужую исповедь, я так чувствую, необходимо ответить своей. Как могли мы, ужасаясь всей бредовости ее речей и статей, оставаться с В.Н. до самой весны 1993-го?
За весь ДС ответить не могу, только за себя. В прекрасном 1987 г., когда я принял участие в создании семинара "Демократия и гуманизм", я увидел в ее лице революционерку, демократку, народницу. Так это тогда и было. Ее экстремистские выверты при постоянном подчеркивании принципа ненасилия казались "детской болезнью", простительной для недавней узницы Казанской СПБ и Лефортова. Да и фигура М.С.Горбачева еще не окончательно передо мной прояснилась. Лишь позже я осознал, что первый, канонический, текст Декларации ДС - наиболее яркое и адекватное изложение идей Перестройки. Кстати, не только тогда, но и сейчас В.Н. неоднократно признавала то, что только действия Горбачева, а не народное сопротивление, которого не было, и не угрозы Рейгана привели к краху тоталитарного режима. Так что ее истошная антигорбачевская истерия сравнима с поступком должника, который режет своего кредитора, чтобы не платить по счетам...
Второй, Рижский, съезд, когда принципы ДС приняли самую отталкивающую, антигорбачевскую направленность, явился для меня шоком. Хотел выйти - не смог. Можно ли отбежать от стены, если она на тебя валится? Став в оппозицию, разоблачал "бешеных" там, где меня знали, слушали и иногда печатали. О том, что действия В.Н. - провокация фашистского переворота и приход ее к Ельцину неизбежен, я говорил и писал вплоть до прошлого года, когда это произошло. А надежда, как водится, умерла последней.
Повторяю, В.Н. интересна не столько своей исключительностью, сколько своей типичностью. Блестящий филолог-полиглот, она преуспела в переводе языка брюзгливых и брезгливых снобов на язык улицы, язык демчерни. То, что она говорит сегодня, завтра будет говорить Бурбулис, а послезавтра, возможно, Ельцин. При том, что их, деморадикалов, карта будет отыграна очень скоро.
В стране, где защитников парламента давят танками и бросают в тюрьмы, В.Н. преуспевает. Что делать с ей подобными в правовом демократическом государстве - вопрос ни в какой стране не решенный. Губить личность яркую, талантливую, отважную просто жалко. (Это слово, как и слова "благодарность", "доброта", "терпимость", отсутствует в лексиконе В.Н. и ей подобных.) К тому же, повторюсь, В.Н. больше делает для разоблачения своих идей, чем сотня профессиональных разоблачителей. Но сколько зла может принести один только распропагандированный ею? Что будут делать с такими, как В.Н., в обществе свободном и правовом? - Не знаю ответа.
