ОСВОБОДИТЕЛИ
Сергей Чернышев
Раскованный птеродактиль
Тайная власть абстракций
К политическим предсказаниям как жанру в условиях российской действительности я отношусь скептически. Общее свойство 99.9% прогнозов, которыми нас пичкают пресса и телевидение, - попадание пальцем в небо. Иногда кажется, что спектр предсказаний, ни в чем не согласных друг с другом, задает полный набор всех мыслимых сценариев, и в этой лотерее хотя бы один из предсказателей обречен стать пророком. Но нет, действительность ухитряется найти какой-то издевательский выверт, и политический поток, обминув множество заготовленных арыков, прогрызает стенку канала и прокладывает непредвиденное русло. Ответ на вопрос, почему это так, скажет о сегодняшней России больше любых прогнозов.
В конце 1991 года один глубоко уважаемый мною человек попросил сделать для него такой прогноз - в виде исключения, пускай в самом общем виде. Отказаться я не смог и, скрепя сердце, надиктовал три странички, взяв со всех причастных к этому обязательство о неразглашении. Недавно, осуществляя "санитарную вырубку" в компьютерной памяти, я наткнулся на стенограмму этого монолога. Хочу предложить ее в качестве поучительной иллюстрации к своим наблюдениям.
1. Короткий период развития нашего общества, получивший название перестройки, завершился. Можно с высокой точностью указать на историческую границу этого завершения. Клиническая смерть перестройки наступила во время событий 19-21 августа этого года, и эта смерть переходит в фактическую с момента фактического начала экономических реформ, затеянных кабинетом Ельцина.
Смерть перестройки наступила, потому что умер ее субъект. Этим субъектом была группа реформаторов во главе с Горбачевым, которая в своей деятельности опиралась на союзные структуры или на части этих союзных структур. К настоящему времени эта группа распалась, Горбачев лишен власти, а союзные структуры, на которые опиралась эта деятельность, исчезли.
Проницательным наблюдателям и исследователям было ясно с самого начала, что перестройка обречена, потому что она не только не имела под собой никакой концепции, она даже оказалась не в состоянии сформулировать собственные цели, хотя бы в общем виде. Фактический замысел перестройки, который, быть может, даже не осознавался до конца самими ее инициаторами, состоял в том, чтобы выпускать - группами или поодиночке - освобождать, эмансипировать определенные силы, группы сил и интересов, скрытые за оболочкой тоталитарной системы в период застоя. В свою очередь за этим стояло два очень важных неявных предположения, принимавшихся в качестве аксиом.
Первое состояло в том, что под этой оболочкой имеется готовый набор политических, социальных, экономических сил, которые могут быть превращены в конструктивные производительные силы и составить потенциал преобразования общества. Второе же предположение состояло в том, что группа реформаторов и находящиеся в их распоряжении структуры центра окажутся способными управлять этой стихией, направить поток освобождающихся сил в нужное русло, балансировать на системе противоречий между ними в роли всевидящего, управляющего, все примиряющего центра.
Оба этих предположения, точнее, оба этих упования не оправдались. Во-первых, выпущенные на волю силы в основном или оказались, или повели себя скорее как деструктивные, чем как конструктивные. Во-вторых, не удалось сделать ничего похожего на их обуздание или направление их в конструктивное русло. Да это и было безнадежно с самого начала - в отсутствие концепции перестройки.
Безусловно, первое, с чего должна была начинаться перестройка, - это развернутая концепция. Но вместо структурной концепции у реформаторов имелась только абстрактная идея поэтапного, дозированного высвобождения. Новые реформаторы, которые пришли на смену старым, имеют на вооружении на этот раз концепцию однократного, обвального, взрывообразного высвобождения же. Как и концепция перестройки, она является концепцией совершенно бесструктурной.
2. Хороша или плоха либеральная экономическая модель, по которой собираются реформировать Россию, ей просто нет альтернатив: на рынке идей и концепций другие модели на сегодня или не представлены вовсе, или же они представлены лозунгами и заклинаниями, которые совершенно не доведены до рабочего состояния. Российская власть обречена на свою экономическую реформу - а эта реформа опять-таки обречена на провал. Опять намечается выпустить на волю множество экономических сил, субъектов - только не дозированно уже, а резко и одномоментно. И опять предполагается, во-первых, что имеется в наличии необходимый набор этих экономических сил, интересов и субъектов, и как только разнообразие будет выпущено на свободу, российская администрация ухитрится как-то обуздать его, сбалансировать возникающие конфликты и направить все это в нужное русло.
Какие же силы могут быть выпущены на свободу в ходе начинающихся реформ? Во-первых, это новорожденные силы новой экономики, которым максимум два-три года. Это тонкий слой наших новых промышленников, биржевиков, финансистов. Во-вторых, что неявно подразумевается, хотя, может быть, явно и не всегда провозглашается, это силы "теневой экономики", которым дадут возможность так или иначе легализоваться, или же "административного рынка". В высшей степени сомнительно, что эти силы, будучи отпущенными на свободу, будут вести себя сколько-нибудь конструктивно или даже хотя бы смогут договориться между собой, а не приступят к растаскиванию в разные стороны остатков народного хозяйства.
Но в основе начинающейся реформы лежит еще более серьезная ошибка. Эта реформа не только отпустит на свободу некие силы, но и одновременно разрушит огромные экономические и социальные уклады, в которых на сегодня живет, работает, существует большая часть населения нашей страны. Планируемое закрытие огромной массы предприятий из-за их нерентабельности и неконкурентоспособности, или же закрытие под видом их перепрофилирования, конверсии и т.д., или же фактическое закрытие за счет разрушения традиционной структуры взаимных поставок - все это приведет к мгновенной безработице и, что еще более страшно, к маргинализации многомиллионных масс. А появление масс маргиналов в нашей истории означало эпоху кровавой смуты. И наконец, эта реформа должна разрушить уклад так называемого военно-промышленного комплекса, который содержал в себе островки или даже целые архипелаги производства высокотехнологической продукции, где мы находились, или хоть как-то приближались, к уровню мировых стандартов в сфере производства.
Энергичная попытка реализации либеральной модели экономической реформы приведет к почти немедленному крупномасштабному развалу и хаосу. А заодно и к исчезновению с политической арены тех структур, которые инициировали реализацию этой модели. Это, конечно, не означает, что отдельные удачливые политики, такие как Ельцин, не смогут уцелеть в этом хаосе. Но для того, чтобы уцелеть, им придется полностью изменить свое лицо и встать под другие знамена. Поэтому наступающий вслед за крахом перестройки период реализации либеральной экономической модели реформ в силу своей кратковременности, обвальности даже не заслуживает какого-то специального названия, наименования как исторический период.
3. Итак, в ближайшие же месяцы мы вступим в новый, абсолютно неизведанный период нашего развития, который начнется с хаоса и развала, оставляемого нам в наследство либеральными экономическими реформаторами и поневоле доверившимися им российскими властями. Поэтому задача подлинного политического анализа - это внимательно проанализировать все те реальные предпосылки, из которых и будет исходить развитие в наступающую новую эпоху больших перемен в нашей жизни.
Такой анализ с неизбежностью распадается на три основных вопроса. Первый вопрос - что именно, какого сорта перемены - как альтернатива полному распаду и гибели, конечно же, - могут осуществляться на территории бывшего Советского Союза и в связи с тем, что здесь происходило. Второй вопрос - во имя чего, под какими знаменами, лозунгами, во имя каких идей могут осуществляться эти перемены. И третий вопрос - кто же именно, какой субъект, какие социально-политические силы смогут возглавить эти перемены, организовать или фактически их осуществить. Можно сказать, таким образом, что речь в этом анализе должна идти о субъекте реформ, в эпоху которых мы вступаем, об идеологии этого субъекта и, наконец, о формах и предмете его деятельности...
24 октября 1991 г.
***
Итак, перед нами еще один несбывшийся прогноз? Да, но давайте уясним, что же именно в нем не сбылось.
"Опять намечается попытка выпускания на волю множества экономических сил, субъектов, - только не дозированно уже, а однократно, резко, одномоментно".
Вот эта-то попытка одноразового "прорыва" и не состоялась - и напрасно автор прогноза верил в решимость новых реформаторов! Но и тех надо понять. Они-то надеялись, что из распахнутой настежь голубятни взлетит ввысь, к рыночным небесам белоснежная стая. Вместо этого сквозь едва приоткрытую щель рванули на поживу хмурые сычи, зловонные грифы и морщинистые птеродактили. А голубков что-то не видать...
В отличие от светлых сказок Аркадия Гайдара, в жизни пока неизменно побеждает реакционный Миша Квакин: он спустил на тормозах порыв тимуровской команды и лишил нас обещанных успехов, оставив от них одно головокружение.
"...наступающий вслед за крахом перестройки период реализации либеральной экономической модели реформ в силу своей кратковременности, обвальности даже не заслуживает какого-то специального названия..."
И снова я оказался неправ. Период либеральной реформы и по своей парадигме, сформулированной в прогнозе, и по принципиальным методам ее реализации оказался на удивление неотличим от "перестройки". Поэтому то, что объединяет в трогательном единстве горбачевцев и гайдаровцев, роднит помимо их воли, зато в полном соответствии с их неосознаваемыми убеждениями - и очень даже заслуживает "специального названия".
Есть два способа устроить новый парк в городской черте. Можно огородить забором территорию достаточных размеров, разломать и срыть бульдозером все, что там успели понастроить, поставить надежную охрану и законодательно объявить эту территорию национальным парком, далее предоставив событиям идти своим чередом. Тогда - при условии, что почва на пустыре не отравлена радиоактивными отходами или диоксином, что кислотные дожди случаются относительно редко, что где-то поблизости есть лесные массивы, откуда ветры или птицы занесут семена деревьев и трав, что охрана надежна и т.п., - через несколько десятков лет на этом месте может и пробиться лесок.
Существует и другой способ, он хорошо известен. Следует выбрать место с таким расчетом, чтобы как можно меньше ломать, частично или полностью заменить верхний слой почвы, вырыть водоемы в местах, где сохранились неотравленные источники грунтовых вод, спроектировать и реализовать структуру и состав посадок с учетом естественного рельефа и микроклимата, позаботиться о фауне, принять меры по поддержанию экосистемы в зависимости от нагрузки на нее...
В конце семидесятых мне посчастливилось работать в коллективе профессиональных системных аналитиков, где ту же альтернативу выражали несколько по-иному, указывая на два фундаментально различных подхода к управлению объектами и особенно к их проектированию и созданию: управлению ограничениями противостоит в этом смысле управление структурой.
Можно многое сказать о происхождении, сферах применения, соотношении и перспективах этих двух подходов. Мысль же состоит в следующем: состояние российской культурной почвы к настоящему времени таково, что нет никакой надежды вырастить что-либо на ней, используя управление ограничениями. Экономики это касается в первую очередь.
С каждым днем все явственнее ощущение, что все мы, вместе взятые, ничего не понимаем в собственном обществе и в том, что нас в нем ждет. Сфера осмысленного существования большинства наших сограждан сузилась до круга семьи и немногих близких друзей, в то время как остальной мир, точнее, его доступные части, превратились в опасные и непредсказуемые джунгли, поле мучительного добывания хлеба насущного.
Абстракции "добра" и "зла", в золотую застойную пору заботливо расклеенные по всем общественным явлениям, с победой гласности, а затем и демократии осыпались с них, как осенние листья, обнажив неосмысленную, неразжеванную суть. Напуганные свалившейся на них абстрактной свободой, сограждане ринулись за советом к астрологам, экстрасенсам, специалистам по консалтингу и политическим аналитикам, а большинство - напрямую к Великому Инквизитору. Без отсвета Истины в сознании, благодаря которому окружающие предметы предстают в привычном черно-белом изображении, мы не умеем стать свободными.
Напрасно Иван-дурак в фильме "Небывальщина" просил у солдата: "Дай ума!" Ум невозможно дать, его можно лишь создать. Свободу в российском социуме невозможно предоставить, ее придется кропотливо созидать - строить.
