Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Быков-quickly | Режим | Столпник | Не в фокусе | Идея фикс | Злые улицы | Всё ок | Понедельник | Всюду жизнь | Московские странности
/ Колонки / Быков-quickly < Вы здесь
Быков-quickly: взгляд-70
Дата публикации:  29 Декабря 2004

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

Жить не по средствам

Название сначала было другое - "Диктатура посредственностей". Но потом подумал - а зачем ссориться с хорошими, в сущности, людьми? Мало я с ними ссорился... Ведь слово "посредственность" давно сделалось обидным, почти оскорбительным. А что в нем такого уж ругательного? Ну хочет человек жить по средствам, соответствующим образом пишет и выступает. Что особенного?

Но раз люди обижаются, воздержимся от таких определений. Скажем мягче: "Диктатура хороших". Это и есть наше главное национальное бедствие на рубеже 2004 и 2005 годов. Будущий историк, уверен, не пройдет мимо этого определения.

В новогоднем квикле (он одновременно и юбилейный, семидесятый) речь пойдет о вещах вроде бы разнородных, но объединенных на самом деле именно этим системным признаком. Люди вроде как хорошие. А вот засилье их непереносимо. Ибо требуются - другие, те, кто холоден или горяч. И когда роли великих примеряют на себя невеликие, - как раз и происходит самое жуткое: сначала тошнотворная скука, потом большой бенц.

1.

Политическое время Владимира Путина (на словосочетание "Эпоха Путина" оно, воля ваша, не тянет) подходит к концу. Это замечено всеми, а не формулируется вслух либо из врожденной деликатности, либо по неумению формулировать очевидное. И дело не в том, что в России народилась дееспособная оппозиция (она не народилась), и не в том даже, что Путину что-то угрожает. Он просто выработал свой ресурс, показал все свои штуки и ничем больше удивить не может. Да и половина его штук, если честно, делалась ходом вещей, при минимальном путинском участии.

Путин, в отличие от Сталина, - действительно обычный управленец и, в сущности, управленец неплохой. Он был демократом при Собчаке, патриотом при позднем Ельцине, умеренным реставратором в эпоху умеренной реставрации, а личный его багаж взвешен на весах и найден очень легким. Он умеет много перемещаться по стране и миру, владеет дзюдо, способен сострить на пресс-конференции - иногда удачно, иногда грубо, иногда грубо-удачно, - неплохо ездит на горных лыжах и не жалуется на память, особенно в смысле злопамятности. Ну и все, собственно. Этого достаточно - по современным российским условиям - для второго срока, но для управления очень большой и запущенной страной никак не достаточно, и у самого президента нет на этот счет никаких иллюзий. Большинство усилий нынешней власти так или иначе направлены на сокращение - сокращение всего: территории (пусть в этом направлении пока пускаются в основном пробные шары), населения (тут монетизация льгот внесет серьезный вклад), истории (из всей истории у нас остались изгнание поляков да Отечественная война, а про семнадцатый и про все девяностые уже забыли).

Сокращаются финансирование культуры и науки (и сама культура, да и наука), дотации, федеральные программы книгоиздания, благотворительность, журналы, телевизионные кадры (их с волчьими билетами отправляют в печатные СМИ); убывает количество жанров - остаются информационная заметка, интервью, телеигра, реалити-шоу, иногда пресс-конференция. Редукция жизни имеет главную цель - сократить страну до масштаба ее нынешнего руководства, которое, к чести его будь сказано, абсолютно трезво оценивает свои истинные параметры. Они скромны. Жить надо по средствам: откладывать на бедность в стабилизационный фонд, вытаптывать помаленьку личностей в окружении, аккуратно национализировать нефтянку (но опять-таки без резких движений - на которые не хватает ни харизмы, ни навеки подрубленного в девяносто первом сознания своей правоты, которое, при всех реваншистских тенденциях, так до сих пор и не отросло до приличного размера).

Путин уже ничем не удивит. Более того - он начал ошибаться и попадать в смешные положения: тут и два поздравления неизбранному президенту Украины, и Абхазия, и путаница между сионистами и антисемитами на последней пресс-конференции... Человек устал, человек искренне поверил, что ему подвластно многое, и горько ему убеждаться, что страна действительно успешно достигла его собственных масштабов. Убывать - не расти. У страны сегодня рост метр семьдесят. Нагрубить и вызвать смех в зале еще может, но вот сознание величия... извините. Обозначился даже некий выход из берегов - а ведь все революции в России всегда делались сверху: при отсутствии гражданского общества, способного сопротивляться чудесатостям власти, власть начинала чудесить все щедрей, все изобретательней - и наконец переливалась через край: то начнет ссылать в Сибирь за плохой конец в пьесе, то заведет Распутина, то примется строить СОИ в условиях исчезновения сливочного масла. Дальнейшее - дело техники: все русские революции произошли без всякого участия народа, просто потому что сгнили и рухнули скрепы. Революционная ситуация в России - это когда верхи хотят и не могут, причем тем меньше могут, чем больше хотят; а низы просто радуются, потому что родное государство им всегда враждебно и любые его проблемы им приятны. Приятен распад, каникулярность, нетребовательность времени.

В результате все делается само собой - и до этого, в общем, недалеко: никакой березовой революции не будет, конечно, а просто власть сделает что-то такое, после чего перестанет быть легитимна по определению. Не жестокое, это бы полбеды, это у нас любят и терпят, - а смешное и неприличное. Если лимоновцам, взорвавшим петарду в ведомстве Зурабова, дают по пять лет, причем сам прокурор Цыркун признается Олегу Кашину, что поступает против совести, а другим лимоновцам шьют вооруженный захват власти, причем на первом же допросе ломают нос двадцатидвухлетней социологине, пошедшей на акцию ради диссертации, - это значит, что кризис, говоря по-ильичевски, назрел. Если Лимонов и его ребята - главная оппозиция власти, то можно себе представить, какая это власть. Она и в свободные-то времена ничего особенного не могла, а теперь, подавленная страхом, как поведал председатель комиссии СФ по Беслану Торшин, - и вовсе импотентна. Все боятся действовать, потому что ждут окрика из Кремля, в Кремле боятся кричать - веселая страна, одно слово. Не надо никого валить, все и так уже пришло в движение, - но тут возникает вопрос куда более хмурый: дальше-то что? Не окажется ли Путин - ретроспективно, глядя из будущего - единственным барьером на пути настоящей диктатуры, которая не замедлит установиться после самой бархатной революции?

Окажется. Более того: покажется ангелом на фоне потенциально зреющей власти. В нашем четырехтактном цикле мы сейчас в точке замерзания, а стало быть, любая революция только ускорит процесс. Это один из парадоксов русской истории: революция легитимизируется массовым недовольством, возникает на волне яростной критики действующей власти - а победив, первым делом продолжает все действия этой власти, только на новом уровне. Исторический цикл сильнее личной воли: Брежнев пришел как борец с волюнтаризмом и идиотизмом - и продолжил их маразмом. О том, как борцы за свободу установили диктатуру в 1917 году, слишком много написано. Тот, кто сегодня борется с Путиным, использует волну народного недовольства делом "ЮКОСа" и путиномикой, но придя к власти - сделает все то же самое, только грубей, проще, кровавее. Я не призываю любой ценой сохранять "режим Путина". Я вообще ни к чему не призываю. Я только рассказываю, что будет. Спорить мне ни с кем не хочется, потому что споры бесполезны. Как было сказано в предыдущем квикле, если люди не видят очевидного - значит, им платят за близорукость.

Беда не в том, что всякая революция есть прежде всего деградация и что вообще беда народу, доведшему себя до революции: она - последнее средство, к ней лучше не прибегать, это как травматичная операция в запущенном случае. Если в России дойдет до революции, последствия ее будут чудовищны, и многочисленные русские либералы, подбрасывающие щепки в костер, не успеют даже покаяться в содеянном, потому что успеют только сказать "Пи! Пи!"... а возможно, и сделать; но это все. Единственное, что сейчас можно сделать, дабы избежать консервативной революции и неизбежно связанных с нею прелестей вроде террора или разрухи, - это начать осуществлять консервативный заморозок руками действительно сильной и умной власти. То есть наименее травматичным способом сделать неизбежное, если его уж действительно никак нельзя избежать. Но для этого во главе страны не должна стоять посредственность - которая ведь потому и устраивает всех, что посредственна. А жизнь по средствам - вечный удел людей серых, ни на что не претендующих и ничего в итоге не добивающихся. Только избыточность, чрезмерность, великие утопические проекты, мечты, таланты - вот что нужно стране для нормального развития; тот, кто ставит планку на высоте метр семьдесят, прыгает на метр пятьдесят.

Таковы главные угрозы и риски, связанные с диктатурой посредственностей в политике. Братья Стругацкие сформулировали этот закон короче, хоть и не объяснили его: где правят серые, вскоре побеждают черные. Формально они серых свергают. В реальности - сгущают.

2.

Примерно в том же русле - хотя обнаружить тут сходство поначалу нелегко - находится и маленький литературный скандал вокруг плохого поведения Евгения Рейна, с которым Наталья Иванова не хочет теперь целоваться при встрече; серьезная потеря для русской поэзии.

Что такого, собственно, сделал Рейн? Он подписал восторженное письмо, адресованное Туркменбаши, и предложил свои услуги по переводу его лирики на русский язык. Ничего ужасного я в этом не вижу - то есть ничего принципиально нового; а любимую мною Наталью Борисовну хочу спросить цитатой из анекдота: Наталья Борисовна, вас что, до сих пор все устраивало?

Письмо кроме Рейна подписали Шкляревский и Синельников. Что, плохие поэты? Неправда. Плохой поэт - Виктор Широков, почувствуйте разницу. Да вообще любую "Литературку" откройте, если только вдруг Юнна Мориц по странной прихоти своей нонконформистской натуры не напечатала там вдруг несколько новых стихов с картинками, - и вам станет ясно, что такое плохой поэт. А под раздачу попал почему-то один Рейн, хотя как поэт он ничем не лучше и не хуже Шкляревского и Синельникова, только повезло ему в конце пятидесятых жить в Ленинграде и дружить с одним старым литератором и с одним молодым. Не верю, что кто-нибудь из современных литературных критиков знает наизусть хоть одно стихотворение Рейна. Не думаю, что кто-нибудь всерьез ставит его рядом с Бродским хоть в каком-то контексте, кроме биографического. Плохой ли поэт Рейн? Ничего подобного. Плохой ли человек Путин? Не ворует, не пьет, не курит. Рейн хороший поэт - на слово "посредственный", насколько мне известно, он обижается. Может быть, он даже не уступает Кенжееву или Кековой. Елену Шварц, по моим понятиям, он даже превосходит. Внятности у него больше и рифмы лучше, и читает он гораздо поэтичнее. Так прямо и трубит. То есть он обычный хороший нормальный поэт, живущий и действующий по средствам. И то, что Бродский с ним ссорился редко и везде его хвалил, а с Кушнером ссорился часто и хвалил его избирательно, само по себе довольно красноречиво.

В силу разных исторических обстоятельств Евгений Рейн стал непременным участником поэтического бомонда, получил очень много разных премий, объездил очень много заграниц и опубликовал очень много мемуаров. Теперь ему хочется еще, при полном забвении имеющихся данностей. Последовала не очень красивая история с присуждением ему одной крупной премии этого года, после чего появилось вовсе уж необъяснимое, а если вдуматься - очень объяснимое письмо к Туркменбаши. Посредственность всегда действует так, она иначе не умеет, она неизбежно прибегает к средствам литературной политики вместо средств чистой литературы. Не станет же ни один серьезный отечественный критик утверждать, что Рейн заслужил свое положение в отечественной словесности средствами чисто литературными, что он в самом деле чемпион русского стиха и лицо отечественной поэзии! Некоторые из моих друзей тоже выбились в люди, в администрации президента работают, - что ж мне теперь, получать премию как лучшему администратору президента?!

Я это все к тому, что сейчас травить Рейна не надо. Травить вообще не надо никого. Рейн вышел из берегов, иногда бывает. Просто не надо делать посредственностей (или, если угодно, хороших поэтов) героями дня, концентрировать на них внимание, обвешивать их непропорциональными почестями. Не надо вообще хвалить в литературе умеренность и аккуратность, ценить потакание всем вкусам, выискивать людей универсально удобных - потому что это только кажется, что посредственность безопасна. Она очень опасна, потому что когда чувствует, что ее проблему нельзя решить ее обычными средствами, - она становится способна на непредсказуемые поступки. Как, скажем, Евгений Гришковец, который сначала сделал несколько хороших пьес, потом написал посредственный роман, а сейчас уже играет в кино, пишет песни и занимается идеологическим обслуживанием среднего класса, говоря только то, чего от него ждут. Как Андрей Геласимов, который являет собой абсолютную, классическую, совершенную в своем роде посредственность - и потому не надо удивляться, когда он сделает что-нибудь неприличное. Он, собственно, уже и делает, рассказывая в интервью и на публичных выступлениях о том, как он исключительно хорош. Мы уже видим Гришковца, учащего жить, - увидим и Геласимова, возглавляющего букеровское жюри. Я это к тому, что ни Рейн, ни Путин, в сущности, не виноваты. Посредственность, вознесенная на пьедестал под тем предлогом, что она устраивает всех; искусство, не вызывающее споров; критики, пишущие только ожидаемое, - все это не безобидно, ибо чревато.

Кстати, в этом же ряду для меня и недавняя, тоже появившаяся в Русском Журнале, статья Андрея Дмитриева "Не впадая в уныние". От этого оптимистического текста тянет впасть в такой безнадежный пессимизм, что руки опускаются отвечать: что тут возразишь Дмитриеву, в самом-то деле? Идеальный писатель, что называется блондин во всем. И ему очень нравится современное состояние русской литературы. Он упоминает - и хвалит - Андрея Геласимова, и Алексея Слаповского, и Марину Вишневецкую, и Андрея Немзера, и Владимира Салимона; и все эти достойные люди при первой возможности хвалят его, сам слышал. Это хорошие люди, и у них хорошие отношения. Наверное, это и называется "добрыми нравами литературы". Все эти люди - передовой отряд Андрея Немзера, птенцы его гнезда, и все они в высшей степени наделены социальной ответственностью. Хуже всего то, что у них есть вкус - и потому они не могут не сознавать своего истинного уровня. Вместо того чтобы доказывать свою подлинность, сверхталантливость, по-рейновски наивно называть себя первыми - вот за эту наивность и люблю Рейна! - эти люди выработали концепцию гораздо более хитрую: мы вторые, и это хорошо. Мы так себе. В борьбе хорошего с лучшим победило хорошее, как сформулировал кто-то из нынешнего букеровского жюри.

Отсюда и несколько натужливый оптимизм Андрея Немзера в его критических обзорах: замечательное десятилетие! Отличный год! Прекрасная букеровская шестерка (которая в этот раз оказалась такой, что тишайшему, интеллигентнейшему Елисееву невтерпеж стало, - высказал-таки votum separatum). При этом из статей самого Немзера - тоже, конечно, человека со вкусом - вполне ясно, какое было десятилетие, какой год и какой Букер. Но мы даже рады, что у нас все такое посредственное. Потому что так спокойнее. Потому что посредственное - значит социально ответственное. Потому что у нас уже была великая литература, и ничего хорошего из этого не вышло. Посредственная литература нужна всем - отечественным структуралистам, западным славистам, среднему классу, запуганному заморозками издателю, посетителю модного клуба (ибо великое модным не бывает - оно им становится, и то лет через двадцать, когда дозреют). Нужен Мураками. Необходим Дэн Браун. Блистателен Салимон - хотя вот уже лет десять я искренне недоумеваю: ну как можно всерьез называть прекрасными стихи Салимона? Это ведь очень сильно разбавленный Иртеньев, и притом, в отличие от Иртеньева, всерьез. Но поколению сорокалетних нужен свой поэт - и вот вам, пожалуйте. Растет и смена - Максим Амелин, в чьих первых стихах была великолепная непосредственность - но сегодня это главный идеолог жизни по средствам. "Чужого куска мне не надо, но свой не отдам никому". Можете себе представить, что сделалось бы с Цветаевой, прочти она такие стихи?! "У меня же на лбу веселье небывалое обозначено - приглашаю на новоселье". Накопил, квартиру купил. Поздравим поэта.

Посредственным литераторам - то есть, опять я оговорился, хорошим - невыносима сама мысль о том, что бывает другая литература (вот почему Дмитриев обрушивается на роман Петрушевской, вот почему тот же роман не нравится Немзеру - и с трудом проскакивает в шестерку, тогда как Марта Петрова никаких споров не вызывает). И тут речь не о зависти или злонамеренности, а о праве на существование. Настоящая литература отменяет посредственную. Один роман Эдуарда Лимонова отменяет всю прозу Андрея Дмитриева, хотя Андрей Дмитриев - хороший писатель и человек хороший. Один сценарий Геннадия Островского "Мой сводный брат Франкенштейн" - о том самом среднем классе - отменяет дискурс Гришковца как таковой, хотя в этом сценарии полно ляпов и несовершенств. Лучшее - враг хорошего, поскольку лучшее очень часто бывает плохим. В частности, у Толстого полно плохой прозы, но эта плохая проза лучше гладкописи прекрасного, социально ответственного стилиста Боборыкина. Всякое движение опасно - но без движения можно только доживать.

Ну и где эти отличные, враги хорошего? - спросите вы меня. - Если вы, Дмитрий Быков, имеете в виду себя, то (следует перечень моих грехов плюс упрек в личной зависти). Если речь о ком-то ином, то где эти иные? А раз их нет, то извольте терпеть то, что есть. За неимением лучшего посредственное является отличным.

Между прочим, точно такой же аргумент приходится выслушивать всем критикам Владимира Путина: допустим, он плох. Но где альтернатива?

И невдомек всем спрашивающим, что альтернативу эту - ни в искусстве, ни в политике - мы не увидим, пока не возникнут условия для ее появления. То есть пока диктатура посредственностей - виноват, виноват, диктатура хорошего! - не выйдет из берегов и не прекратится сама собой. Пока Андрей Дмитриев не почувствует себя Львом Толстым (любимый мною Немзер уже, кажется, немного почувствовал Белинским - что не замедлило сказаться на стиле, логике, характере аргументации и прочих особенностях его текстов). А Путин не решит, что он спаситель Отечества (уже немного решил). А Марта Петрова не получит Букера. Ну и так далее.

Самое страшное - это когда небольшой человек примеряет большие роли. Мы уже видим это. Мы увидим, к чему это приводит. И подумаем, что лучше было с самого начала сказать ему об этом несоответствии, - ибо масштаб возмездия возрастает пропорционально величине отсрочки.

Парадигму пора менять. Наверное, мы над этим властны. Я желаю нам прожить наступающий год не по средствам. Без ориентации на по-средственность. По гамбургскому счету, который, конечно, чреват великими потрясениями - но они по крайней мере не так ужасны, как полный распад. Мы так долго со шкодливой иронией цитировали строчку посредственного писателя "Безумству храбрых поем мы славу!", что и забыли о главном: бывает ведь и умная храбрость. Которая и есть, в сущности, единственно адекватный способ себя вести на историческом переломе.

Жить не по средствам! - вот девиз нашего времени, почти как "жить не по лжи".

Заметьте, это гораздо проще и куда веселее.


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв ( )


Предыдущие публикации:
Дмитрий Быков, Быков-quickly: взгляд-69 /07.12/
Россия отождествляется с диктатурой - поскольку отчетливо возвращается к своей традиционной модели, щелястой империи, в которой свобод, по идее, не остается, но за счет бардака кое-что еще получается.
Дмитрий Быков, Быков-quickly: взгляд-68 /26.11/
Я вовсе не хочу ссориться с моими киевскими друзьями, стоящими сегодня на Майдане; я только хочу им заметить, что к тем, кто сегодня горячее всего им сочувствует, они сами вскоре начнут испытывать иррациональное, неконтролируемое презрение.
Дмитрий Быков, Быков-quickly: взгляд-67 /25.09/
Война нужна, даже если власть этого не сознает. И как Ленин из войны империалистической предполагал сделать войну гражданскую - так и российская власть эпохи заморозка мечтает превратить войну отечественную в войну самоистребительную. Сначала истреблять своими руками. Потом - чужими.
Дмитрий Быков, Быков-quickly: взгляд-66 /16.09/
Христианский взгляд на вещи заключается в том, чтобы стать лучше врага - и победить его этим. Лучше - значит умнее. Милосерднее. Дальновиднее. Не воспитать собственных фанатиков - а вырастить тех, кого фанатики не пугают.
Дмитрий Быков, Быков-quickly: взгляд-65 /07.09/
Побеждать террор никто в России не хочет. Все заинтересованы в терактах (пока те не коснутся их лично): клянутся именем мертвых детей и от их имени призывают либо упразднить свободы, либо отменить государство. Ужас ситуации в том, что любая трагедия здесь - объект интеллектуальной спекуляции, а вовсе не повод навести наконец порядок.
предыдущая в начало следующая
Дмитрий Быков
Дмитрий
БЫКОВ
bykov@sobesednik.ru
URL

Поиск
 
 искать:

архив колонки:





Рассылка раздела 'Быков-quickly' на Subscribe.ru