1.

Назначение Бориса Немцова нештатным советником Виктора Ющенко - событие скорее фарсовое, а все-таки знаковое. И то, что фарсовое становится знаковым, - тоже интересный и многообещающий симптом. В ближайшее время, кажется, мы увидим много смешного - на что и надеяться не могли, когда победила "оранжевая революция". Мало кто верил, что Тимошенко действительно станет премьер-министром, что Ющенко начнет решительно разгонять государственное телевидение, что опальные олигархи задумаются о смене политического убежища, - однако все пошло именно по тому сценарию, которого боялась российская власть, и не в последнюю очередь потому, что она его так боялась. Ющенко продолжает действовать так, как если бы его успех все еще зависел от одобрения Майдана, этот Майдан незримо ему довлеет, ради него устраиваются донецкие эскапады и делаются давосские заявления, и выбор Немцова тут более чем неслучаен - из всех российских политиков именно этот трагикомический персонаж проводил на площади больше всего времени.

Тенденция обозначена: скоро на Украине найдут себе убежище все те, кто так или иначе оказался не у дел в России. А стало быть, Украина, которая так долго, упорно и почти оскорбительно открещивалась от российского опыта, повторяя, что она - не Россия, что она принципиально другая и все у нее получится, - обречена теперь на повторение именно российского пути, причем самых сомнительных его этапов. Творцы украинской революции выбрали проект под условным названием "Вторая Россия". И это, пожалуй, самое интересное, что ожидает нас в ближайшие годы.

Сама по себе идея "второй России" не нова - именно за это чуть было не получил четырнадцать лет Эдуард Лимонов, но обвинение его в попытке захвата Казахстана пришлось в конечном итоге дезавуировать. В России давно укоренилось мнение, что построить правильную Россию - с могучей культурой, сильной экономикой и политическими свободами - вполне можно, но сделать это в самой России почему-то нельзя. Слишком много мешающих факторов: во-первых, власть, которая нипочем не отдаст страну в правильные руки. Во-вторых, климат, при котором демократия весьма проблематична: чтобы заставить человека работать в таких условиях, нужно руководить по-сталински, если не по-иваногрозновски. В-третьих, народ, который патологически ленив и совершенно не воспринимает рынка. Между тем в России рождаются и серьезные политики, и замечательные экономисты, и сильные писатели - сколько можно экспортировать их за рубеж, где они рассеиваются по свету, то изобретая американцам вертолет, то даря европейцам обоснование нового консерватизма? Пора построить в другом месте нормальную Россию, организовав прицельную утечку мозгов. То есть направив утекающие мозги по конкретному руслу. Мечта об Острове Крым волновала не одного Аксенова - смысл его авантюрной утопии в том и заключался, чтобы нарисовать эту правильную Россию, какой она могла быть. Небоскребы в Симферополе. Авторалли до Ялты. Шикарные курорты по всему побережью, бурная политическая жизнь, шикарные девицы, крутые мачо, морской климат - и все это на фоне вечных промерзших автобусов, пустых деревень и тупорылых властей России-1. Впрочем, до всякого "Острова Крыма", в 1975 году, Александр Житинский написал "Подданного Бризании" - повесть о русской колонии в Африке; ее государственным гимном был романс "Гори, гори, моя звезда", потому что основал ее русский эмигрант из гусаров. В этой колонии по свободным законам среди изобильной растительности жили русоволосые голубоглазые негры. Да что там - еще Беллинсгаузен и Лазарев, открывшие в Океании Острова Россиян, всерьез надеялись, что именно на этих необитаемых и благодатных кусочках тропической суши удастся построить некую альтернативную Россию. А еще раньше, веках в семнадцатом-восемнадцатом, в народном сознании жила легенда о правильной России, расположенной в Уральских горах, в загадочном Беловодье (впоследствии Беловодье перенесли на Памир и переименовали в Шамбалу - там правильную Россию пытался искать Николай Рерих в обществе засланного к нему чекиста Блюмкина).

Такой миф с незначительными вариациями присутствует в фольклоре всех порабощенных народов и лишний раз подтверждает, что в свое время Россия была захвачена каким-то злым и бессовестным племенем, навязавшим ей свою власть, угрюмую культуру и отвратительные манеры. Ведь и Моисей ушел из Египта в надежде построить другую, правильную страну, где евреи будут наконец свободны. В идеале путь на Украину, которую выбрали теперь этим русским Израилем, должен бы занимать лет сорок. Кстати, "другой Россией" успел побывать и Израиль, но там проект не получился - помешала иная ментальность, да и едут туда отнюдь не только из России. Марат Гельман, который, кажется, и сам не отрицает своего активного участия в украинских событиях, с ноября прошлого года выдвинул идею проекта "Россия-2" - альтернативу путинской, чекистской, заворачивающей на очередной круг. Все в этой "другой России" было хорошо, кроме территории. Ее не было. Экспонаты - в основном иронические картинки на темы русской истории - приходилось размещать в музейных залах. Теперь появилась и территория - кажется, вполне готовая принять российский десант и предоставить себя в качестве экспериментального полигона.

Годом раньше на роль такой территории претендовала Грузия. Туда после бархатной революции уже отправился российский олигарх Каха Бендукидзе (ставший министром экономики), а за ним последовала Нина Ананиашвили (возглавившая балетную труппу тбилисского театра оперы и балета). Именно в Грузии обосновался Бадри Патаркацишвили, основавший ассоциацию грузинских налогоплательщиков (по его собственному утверждению, пока она состоит из него одного - остальные налогов толком не платят). Когда автор этих строк посетил Грузию в октябре прошлого года, Бендукидзе в присутствии покойного Зураба Жвании заметил, что хотел бы сделать из Грузии именно "остров Крым" - причем Жвания одобрительно засмеялся. С грузинским "островом Крымом" почему-то не очень получилось - то ли потому, что российская элита не рвется в хаотическую и нищую страну, то ли потому, что Михаил Саакашвили предпочитает набирать кадры в других частях света, а российские деятели ему без надобности. Борис Березовский слетал в Грузию, но оставаться не захотел - ему больше нравится украинский вариант, в чем он и признался. Возникает забавная перспектива - под боком у России, в десяти часах езды от Москвы, выстроить ту самую правильную Россию, которая в очередной раз не получилась у олигархов в восьмидесятые-девяностые годы. На Москву, видимо, махнули рукой, в очередной раз сдав ее на откуп патриотам в штатском.

Что ж, дело хорошее: по крайней мере не соскучимся. В скором времени Евгений Киселев может возглавить один из каналов украинского телевидения (придется, конечно, язык подучить - но "Итоги" и по-украински "Итоги"). НТВ хорошо умеет захватывать чужие территории после утраты своей - это мы все помним по истории канала ТВ-6. Леонид Парфенов вернется в эфир с программой "Завчора". Анатолий Чубайс возглавит энергетику, а Борис Ельцин получит ту самую государственную дачу, которую, кажется, хотят отнять у Леонида Кучмы. Вместо лозунга "Чемодан, вокзал, Израиль!" патриоты освоят лозунг "Чемодан, вокзал, Киев!" - куда и должны будут отправляться все писатели-экспериментаторы, математики-диссиденты и экономисты-западники. Нет сомнений, что США и Европа активно поддержат оплот свободы на российских границах: Украина превратится в некую Кубу, которая под самым носом США нахально строит социализм. В Украине найдут политическое убежище все журналисты из закрывшихся изданий, профессиональные защитники собственных прав и антипутинские идеологи: Немцов - первая, хотя и довольно увесистая ласточка этого масштабного и веселого перелета в теплые края. Он уже успел заявить, что не собирается переезжать на Украину окончательно - но, конечно, будет там бывать гораздо чаще и в первую очередь займется привлечением инвестиций. Следующим привлекателем, вероятно, окажется Касьянов - именно при нем государственный долг России возрос в разы: очень уж хорошо просил. К сожалению или к счастью, построить "Россию без русских" пока не удается. Остается захватить другой канал - и, похоже, в роли ТВ-6 на этот раз оказался Киев. Если Борис Березовский действительно переместится туда - проект можно считать стартовавшим. Следующим эмигрантом наверняка окажется Сергей Доренко - у него украинские корни, язык он знает и даже, говорят, очень хорошо поет на нем песни. Впрочем, еще лучше поет их Александр Гордон, которому в России тоже явно тесновато.

Трудно предсказать, чем все закончится. Лично я полагаю, что если бы в свое время Сергей Мавроди переместился из России в Украину - характер его бизнеса от этого не изменился бы, а потому трудно ожидать, что в Киеве начнется процветание. Деятельность олигархов, сколько бы они сегодня задним числом ни клялись в любви к народу, никогда не приводит к процветанию страны. Что до свободы слова, то в России ведь, собственно, никакой свободы не было, а было уже упомянутое идеологическое обеспечение грабежа и развала на фоне яростного шельмования всех, кто это понимал. Людей, готовых заниматься таким обеспечением за вполне конкретные отчисления от олигархических щедрот, сегодня более чем достаточно. Украинские избиратели и понятия не имели, что, выбирая свободное будущее, они выбирают фактически наше недавнее прошлое - и тем самым обрекают себя на такой триумф "донецких" четыре года спустя, что мало не покажется никому. Но эйфория не располагает к анализу.

Настанет ли в "другой России" экономическое процветание и царство свободы? Конечно нет. Ибо в том, что в России в девяностые годы ничего не получилось, - виноват кто угодно, только не Россия. Все это очень напоминает массовую миграцию микробов из одного ослабленного организма в другой: здесь у нас не получилось, пойдем еще кого-нибудь осчастливим! Тот организм был какой-то неправильный, а этот наверняка такой, как надо. И все бы ничего, и этот массовый отток можно было бы только приветствовать, - если бы микробов, допустим, ангины или дизентерии выгоняли из России каким-нибудь государственным пенициллином. Но увы, их выживают более сильные и хищные микробы чумы.

2.

Скажем, однако, несколько слов о новом изводе антирусского дискурса, или паттерна. В закрытых сообществах вообще мыслят паттернами, фреймами, блоками; над этой социологической закономерностью когда-нибудь станут биться лучшие умы, ибо в этом-то блоковом мышлении и заключается главная опасность, первопричина зол. Иногда достаточно сказать, что вы не любите квашеной капусты, - чтобы вас немедленно записали во враги народа; паттерн предполагает конкретные мнения по всем вопросам бытия, и Боже вас упаси выбиться из контекста. Ахматова делила всех людей на две категории, по вкусовым пристрастиям: "Чай-собака-Пастернак" и "Кофе-кошка-Мандельштам". Критерии хорошие, удобные, но лично мне был бы интересен только собеседник с набором, например, "чай-кошка-Пастернак" - то есть некий межпаттерновый тип, управляющийся более сложными закономерностями.

Сегодня, закрыв все возможности для нормального спора, раздав СМИ "новым людям", которые, как в девяностые годы, стремятся превратить их в цитадели светской хроники и познавательных комиксов, - власть руками медиамагнатов нового поколения вырыла себе гигантскую яму. У нее могла быть цивилизованная оппозиция - но теперь, как видим, не будет. Подтверждается любимый тезис автора этих строк о том, что наш враг всегда есть наше зеркало: у неприличной власти не может быть приличной оппозиции. Это показала Белоруссия, доказала Украина, - а в нашей истории примеров множество; поневоле подумаешь, что семидесятые годы с их относительным вегетарианством сверху и просвещенностью снизу были едва ли не оптимальным вариантом, но до этого еще жить и жить. Пока Путину противостоит сила, которая ничего уже не стесняется. Речь идет не просто о русофобии, но о самом радикальном, в духе Бжезинского, отождествлении русских с наиболее неприятными тенденциями - авторитаризмом, тоталитаризмом, антигуманизмом и пр. Не станем спорить о том, до какой степени это справедливо, и о том, почему именно русские избраны на роль очередного мирового зла: это, что называется, разговор не на один квикль. Заметим пока, что такие отождествления довольно императивны и тем противны. Провозглашая себя гуманистами, а своих врагов - нелюдями, даже самые искренние и чистые сторонники антирусского дискурса провоцируют оппонентов на соответствующие действия. Российская власть давно уже "ведется" на упреки и подвохи так называемой оппозиции: она немедленно делает все, в чем ее обвиняют. А оппоненты и рады - им плевать, в сущности, на положение народа, народ для них давно пустое и ругательное слово, им надо, чтобы подтверждалась их правота. С каждым новым подтверждением их правоты - пусть даже она подтверждается совершенно людоедскими действиями власти - их позиция крепнет, а радость становится все более нескрываемой. Этого не спрячешь. Если бы для доказательства путинской глупости и чекистской мерзости понадобилось погубить Россию, отдельные авторы ЖЖ и "Новой газеты" горячо одобрили бы такой вариант - еще и потому, что им почему-то хочется, чтобы никакой России не было вовсе. "Целились в коммунизм и попали в Россию" - это, конечно, грустная ситуация; но тогдашние диссиденты по крайней мере не прокламировали своей антирусскости, ее принято было скрывать, стесняться, некоторые же и вовсе искренне любили страну... "Целиться в Путина и попасть в Россию" было бы, конечно, тоже довольно печально; но сегодня почти никто и не делает вида, что целится в Путина. Почти никто - кроме самых безнадежных лицемеров и, попросту говоря, дураков - не делает заявлений вроде "Я люблю страну, но ненавижу власть". Главная особенность нынешнего антирусского дискурса, призванного идеологически обеспечивать очередную российскую революцию, - прямая и открыто декларируемая ненависть именно к стране, которую нельзя перевоспитать и реформировать. При этом сами демократы нового образца апеллируют именно к народу, говорят о его страданиях, - но того факта, что этот народ им глубочайшим образом противен, они скрыть не могут. Еще в ноябре я писал о том, что антирусская революция в России невозможна. Кажется, я заблуждался.

Вот тут начинается интересное.

Антирусский паттерн внутренне противоречив и не выдерживает никакой критики при первой же попытке его серьезного рассмотрения. Перечислить его основные тезисы несложно. Россия - оплот тоталитаризма, дай ей только волю - она опять подгребет под себя весь мир, а все свое население загонит в сапоги; Россия должна разоружиться. Русское население не приспособлено к рынку и никогда не выучится свободе, а потому надеяться на его "исправление" - смешно. В девяностые публицисты этой окраски - по крайней мере в личных разговорах - откровенно жалели, что старики все никак не вымрут: надежда - на молодых, космополитичных, которые ездят по всему свету, читают Павича, живут в Интернете... Сегодня, когда девяностые повторяются на более жидком и клеклом уровне, приметы поменялись: ездят по всему свету, читают Мураками, общаются посредством СМС... Тем не менее борьба против нынешней власти требует как раз защищать стариков, и получается очень смешно. Те самые люди, которых я отлично помню (они-то думают, что у всех склероз!), те самые, кто говорил об омерзительности наших прозюгановских пенсионеров, те, кто советовал правительству немедленно отказаться от советских рудиментов вроде социальной защиты стариков и безработных, - сегодня громче всех кричат о том, что наших стариков обидели! Что их лишили льгот! Господа, но ведь нынешние старики - это те, кто был еще вполне трудоспособен в девяностых; те, кого тогда выгоняли с работы, закрывая их предприятия, уничтожая всю их жизнь, вынуждая инженеров торговать на рынке и мотаться в Турцию за дубленками! Ведь это те же самые люди - что же они такого сделали, что так вам полюбились? Почему одни и те же бесчеловечные меры вызывали ваше пылкое одобрение в девяностых и ярое неодобрение сейчас? А я вам скажу - хотя вы и сами знаете: в девяностых российское население было унижаемо и истребляемо точно так же, но тогда вы от этого выигрывали. А сейчас под раздачу попали и вы, - вот отчего вы с такой внезапной силой возлюбили стариков и детей. Легко говорить, что российская власть уничтожила свою медицину и обрекла детей на смерть, потому что их не на что лечить. Но российская власть, господа, сделала это не вчера! Просто в девяностые годы те же самые дети умирали от недостатка медикаментов, но это предлагалось списывать на неизбежные издержки свободы, на трудности переходного периода. Весь переходный период заключался в том, что русская наука, производство, армия и в значительной степени культура были уничтожены - может быть, не по злому умыслу, а исключительно потому, что финансироваться прежним порядком больше не могли. Миллионы людей оказались на улице, без смысла жизни и без перспектив; отлично помню, как всем им предлагали утешаться рыночной экономикой, заниматься мелким бизнесом - который в отсутствии закона немедленно душили рэкетиры... Помню, как все тот же Борис Немцов приехал в Шахты, к бастующим шахтерам, и предложил всем им выдать по недорогому автомобилю, чтобы они могли зарабатывать частным извозом. Беда была в том, что если бы все шахтеры в городе Шахты пересели на автомобили - подвозить там стало бы уже некого; но Немцов, тогдашний вице-премьер, этого не просчитал. Тогда шахтеры считались балластом, их участь разделяли врачи, учителя, эмэнэсы... Что ж теперь сетовать, что при Путине детей не лечат и не учат? Это что, Путин виноват? Путиномика - как раз продолжение шоковой терапии самыми радикальными средствами, просто Путин искренне полагает, что без свободы печати получится эффективнее. Ельцин и его присные были умней. Они держали журналистов за свободу слова, как за яйца. Мы же дали тебе свободу! А если ты будешь нас ругать - мы отнимем твою свободу, потому что наши оппоненты еще хуже нас! (Хуже они были только в одном отношении - именно в смысле этой самой свободы.) В девяностые всему населению было плохо, а олигархам и их присным, в том числе некоторым журналистам, - хорошо. При Путине плохо стало и олигархам, и журналистам - вот единственная причина, по которой обе эти категории населения вдруг озаботились судьбами народа. Народ им глубочайшим образом по барабану, и потому читать сопливые статьи о наших бедных стариках, которые лишились льгот, - ей-Богу, тошно. Что такое эти льготы по сравнению с отпущенными ценами 1991 года? Но кто, кроме коммунистов, тогда роптал?

Еще одна существенная черта антирусского паттерна - истеричность тона. В принципе истеричность сама по себе отвратительна, особенно в людях деловых и деловитых. Эти черты мешают, например, принимать всерьез поэзию и публицистику Демьяна Кудрявцева - ни одному его слову не веришь в принципе: грамотно организованный делириум, который и у Генделева-то настораживает, в его эпигонах вовсе невыносим. Эти же истероидные черты давно замечены в журналисте П., а также и в журналистке Анне П. aka stylo, и в другой Анне П., которую Андрей Мальгин так убедительно вывел в своем нашумевшем романе под именем Поллитровской. Политковской не веришь именно из-за истерики - она накручивает себя так, что фальшь становится очевидна; иначе все было бы куда убедительнее. Но тон, как уже было сказано, выдает. Если автор пишет о том, как сильно он любит обреченных детей и как старается им помочь, - все его дальнейшие слова начинают вызывать сомнение, даже если чувства добрые вполне несомненны. Есть вещи, о которых не говорят. Есть целомудрие страдания и сострадания. Давление коленом на слезные железы - первейшая черта антирусского дискурса: никто из патриотов давно не позволяет себе такой истерики.

Самое же печальное в антирусском паттерне вот в чем: главной опасностью для России в этой системе ценностей провозглашается как раз то, чем Россия могла бы спастись. Логическая цепочка, судя по последним дискуссиям, такова: в России много больных детей и бедных стариков, а потому - следите за рукой! - ей следует прекратить заботиться о своей территориальной целостности и укреплять свое государство, а все деньги, силы и средства направить на улучшение жизни стариков и детей. Эта глупость столь очевидна, что спорить с ней всерьез могут только очень терпеливые люди. Невозможно по двадцать пятому, пятидесятому, сотому разу доказывать, что без сильной государственности, территориальной целостности и закона Россия никогда и ничем не сможет обеспечить ни своих стариков, ни своих детей, ни своих журналистов и олигархов. Очень удобно разрушать российскую государственность, дискредитировать российскую политику и подтачивать российское самосознание под тем предлогом, что старики и дети нуждаются в защите. Но куда как просто увидеть связь между такими трагедиями, как Беслан, - и нынешним состоянием российской государственности. Беслан - не следствие ее укрепления, а как раз первый признак ее окончательной деградации. Славная мысль - побивать Россию ее стариками и детьми; беда только в том, что детям нужны не только газетные стенания и уж никак не разовая благотворительность. Я во "Времечке" принимаю посильное участие в подобных акциях - и знаю, сколько денег на самом деле нужно и сколько больных детей по всей России сегодня на самом деле ждут помощи. Никакими пожертвованиями, воззваниями и широко афишируемой (или неафишируемой, у кого как) сдачей крови этой проблемы не решишь. Без восстановления российской медицины, российской науки и российской армии все равно не обойдется - иначе страна со всеми стариками и детьми попросту погибнет, к вящему удовольствию своих сентиментальных противников.

Проблема, однако, заключается в том, что у российской власти нет ни малейшего представления о том, как именно спасать страну. Здесь знают только один способ укрепления российской государственности - репрессивный. Чтобы у России была сильная армия, надо призвать туда студентов. Чтобы была сильная власть, надо заткнуть прессу. Чтобы у населения не было проблем, надо, чтобы не было населения (и монетизация льгот купно с реформой ЖКХ - явно серьезный шаг на этом пути). Если ответом властей на антирусский дискурс являются принудительные демонстрации в поддержку Путина - обреченность обеих сторон начинает даже как-то, простите, радовать.

Итак, можно уверенно утверждать, что:

• если автор является горячим апологетом грузинского и украинского переворотов, называет их бархатными революциями и восторженно описывает происходившее на Майдане;
• если он настаивает на немедленном проведении переговоров с Масхадовым, отделении Чечни и признании России ответственной за теракты в Москве и Волгодонске;
• если он активно поддерживает протестные акции пенсионеров и молодежи, возражающих против монетизации льгот;
• если он приветствует все внешнеполитические поражения и внутриполитические проблемы России, утверждая, однако, что выступает не против России, а против режима Путина и его присных;
• если (важная дополнительная примета) этот автор заявляет о своем агностицизме, атеизме и о приверженности ценностям секулярного гуманизма, активно возражает против любых форм пропаганды православия, а также (частое совпадение) питает слабость к семиотике и прочей филологической каббалистике;
• если этот автор считает уместной и справедливой любую борьбу против радикального ислама, когда ее ведут другие страны, приветствует борьбу против арабского засилья в Европе, но отрицает право России на борьбу с чеченским терроризмом, -

этот автор является каноническим представителем антирусского дискурса в его либеральном варианте.

Если же автор

• является горячим противником грузинской и украинской революций;
• настаивает на призыве студентов в армию и создании новой, оборонной (или мобилизационной) концепции развития России;
• призывает к немедленному истреблению любой оппозиции, оправдывает расстрел демонстрации 9 января 1905 года, ищет зачинщиков пенсионерских акций протеста и приравнивает их к подрыву российской государственности;
• широковещательно заявляет о своей принадлежности к православию и настаивает на необходимости преподавания в школах Закона Божьего;
• сочувствует радикальному исламу и видит в арабском мире главного потенциального союзника России - в частности, против американской гегемонии;
• готов предложить себя в качестве идеолога путинскому режиму и регулярно сетует на его, режима, недостаточную консервативность, -

этот автор является столь же каноническим представителем антирусского дискурса в его консервативном варианте, ибо еще неизвестно, какой из таких двух дискурсов быстрее уничтожит страну. Когда одни хотят видеть твою страну омерзительной, а другие не хотят видеть ее вовсе, - остается только одно. А именно:

ПЛАН СПАСЕНИЯ РОССИИ (почти по Горчеву).

1. Запретить первым называться гуманистами и порядочными людьми.

2. Запретить вторым называться патриотами и порядочными людьми.

3. Предоставить им взаимно уничтожиться, переждав этот процесс где-либо в глубине страны или вне ее.

4. По окончании процесса выйти из подполья и построить правильную Россию.

5. При попытке правильной России опять раскалываться на либералов и патриотов - все повторить.