...как будто жизнь качнется право,
качнувшись влево.
И.Бродский. Рождественский романс

На днях в редакцию журнала "Знамя" зашел поэт Евгений Рейн - за экземплярами декабрьского номера, где напечатан очередной цикл его стихотворений.

Увидав меня из коридора, приветственным жестом воздел руки и приготовил губы для принятого у работников искусств поцелуя.

От поцелуя я уклонилась, предложив переадресовать лобзания Туркменбаши. В ответ из уст ахматовской сироты я услышала литературно легализованную, но вряд ли корректную в присутствии дам старомодно неартистичную брань, перемежающуюся гневными тирадами: "Вы убили Пастернака", "Я - первый поэт России", "Вы выгнали из страны Бродского", "Надо всегда быть на стороне поэта". Цитирую почти дословно - опускаю, разумеется, обсценную лексику, не чуждую в частной жизни, не будем ханжами, многим из поэтов, однако в данной ситуации вряд ли уместную.

Очевидно, что на этот раз Рейн был совершенно вне себя - после всех тусовок, презентаций, конгрессов и вручений, где постоянно находился на людях, расположенных к нему, он оказался в ситуации, где могут и руки не подать.

Растерялся.

И выдал слишком острую реакцию - то ли врача вызывать, то ли охранника.

А виною всему ставшее за несколько дней печально знаменитым письмо, которое три известных поэта (Рейн, Михаил Синельников и Игорь Шкляревский) отправили, обращаясь с нижайшей просьбой перевести великие, по их мнению, его стихи к Сапармураду Ниязову, известному отнюдь не стихами (способными, как считают подписанты, видимо читавшие Туркменбаши в подлиннике, научить нас нравственности), а жестокими преследованиями оппозиции и поражениями в правах русского населения Туркменистана.

Эта крайне неприятная история с письмом диктатору, по сравнению с которым Лукашенко - академик Сахаров, уже получила адекватную оценку - от Аркадия Дубнова ("Время новостей" от 16 декабря) до Алексея Алехина ("Московские новости" от 17 декабря). Казалось бы, достаточно, чтобы задуматься о смысле своего послания. Раз уж заговорили мы о Туркменбаши, уместно вспомнить и пожелание товарища Сталина: "Критика и самокритика есть движущая сила нашего общества". Но не таковы наши поэты. У них доблестью считается не самоанализ, а упорство. Мол, поговорят-поговорят, глядишь и заиграно. А там и новый скандал назреет - с новыми фигурантами, тем более что сегодня в цене прикольные, провокативные жесты. Выдадим за артистизм: ничто кроме эстетики, а также и этики нас в Туркменбаши не привлекает. В качестве аргументации собственных благородных намерений приводится пример занятий восточными переводами - например Арсения Тарковского. Как будто позабыли, в какие времена поэты были вынуждены, в том числе и для спасения собственной жизни, "есть свой мозг", по выражению Ахматовой.

Экономические испытания не менее трудны и тяжелы, чем политические. Однако политические тот же Рейн достойно преодолевал в былые времена. Написать поэму типа "Братской ГЭС" или "Лонжюмо", получить коктейль из кнута и пряника... Нет, Рейн перебивался, изворачивался, сочинял какую-то чепуху для студии документального фильма, но устоял.

По одной из литературных баек, Вадим Кожевников говорил Павлу Нилину: тебе, Павлик, тоже хочется быть депутатом Верховного совета, но когда доходит до дела и надо поцеловать начальство в жопу, ты стискиваешь зубы.

И Рейн, можно предположить, поступал точно так.

Хотя, как и все, он хотел, наверное, жить хорошо.

Зато Рейна всегда отличала изобретательность и жизнестойкость. Злые языки приписывали ему еще в шестидесятые годы заманчивый бизнес-проект.

Разводить кошек - и продавать шкурки на зимние шапки. "А чем кормить?" - спросил его нынешний оппонент, в те времена - ближайший из сподвижников. "Крысами", - ответил находчивый Рейн. "А крыс чем кормить?" - не унимался любознательный коллега. "Освежеванными кошками!" Будущий оппонент не сумел скрыть от Ахматовой великолепный замысел друга-поэта. Пусть больше не приходит ко мне со стихами, якобы резюмировала Анна Андреевна.

Прошли годы. Сменились режимы. Все персонажи стали известными, выпустили много книг, наполучали премий - у Рейна их, кажется, восемнадцать. Но, видимо, что-то недостижимое навсегда упущено - и никогда уже не будет восполнено. Чего-то не хватает. Славы? Но сам же Рейн считает себя первым поэтом - и многие с ним соглашались. Значит, денег? Но сколько нужно денег, чтобы на излете седьмого десятка нелегко прожитых лет так легко пожертвовать заслуженной репутацией?

А кого мне жалко больше всех, так это либералов. Ведь главная к ним претензия, что либералы в России куплены - на американские деньги. А теперь и на туркменские?

"Качнувшись вправо, качнется влево".