Русский Журнал / Колонки / Междуречье
www.russ.ru/columns/identity/20040422.html

Русская рулетка
Шариф Шукуров

Дата публикации:  22 Апреля 2004

Мы вновь несем потери, погибли дети в результате разрушения аттракциона. Дело вовсе не в самом аттракционе, а в форме разрушения. Чем субстанционально отличаются друг от друга многочисленные и, заметим, постоянные смерти в шахтах, невесть почему взорвавшиеся дома, гибель наших граждан на дорогах, на войне в Чечне? А вот еще и аквапарк. По-моему, все эти события различны только по форме. Это разные формы гибели людей, формы, свидетельствующие о субстанциональном разрушении общества. Отмечу, что я ничего не сказал о государстве. Об этом речь впереди.

Нам постоянно втолковывают, де, старые шахты, старые аттракционы, старые дома, а я еще замечу - старые мысли, которые и субстантивируют многочисленные и изо дня в день катастрофы. Однако я не вижу тщания в исправлении старого на новое. Многочисленные случаи беспричинной смерти людей - свидетельство одного: отсутствия государственной мысли-заботы об их сохранности. Сказанное тривиально, слишком тривиально. Но любая тривиальность является поверхностью, за которой скрывается нечто. Мы живем в таком обществе, когда громогласно невозможно озадачиться вопросом, за что гибнут наши вчерашние школьники в Чечне. Поверхность тривиальности столь глубока, что добраться до сути почти невозможно. Беспричинная смерть стала у нас тривиальной, еще, и еще, и еще...

Итак, что такое аттракцион? Это ведь не просто груда архитектурно оформленного железа. Любой аттракцион предлагает человеку выбор пути: вверх и вниз, по кругу, по параболической кривой. Это действительно путь, который человек выбирает, пусть на время, но выбор им сделан. А дальше? Дальше пространство фатума.

Аттракцион - это выбор человека, а если взглянуть еще глубже, его удел. Прилюдные и смертельные катания на глазах у всей страны. Полет в железных конструкциях, безмятежный отдых под железобетонными формами аквапарков - это еще, как теперь становится ясным, до боли отчетливым, еще и кураж, который в нашей культуре имеет свою историю и свой особенный привкус. Привкус неминуемости, отчетливый вкус трагического соблазна. Русская рулетка.

Для того чтобы понять, как опасен кураж в качестве сознательного выбора, следует оглянуться и вспомнить, что об этом говорили классики русской литературы. Они предвидели сущностную несостоятельность выбора куражного пути в отечественной культуре. Мы вынуждены работать с идеей пути, развертыванием этой идеи в отечественной культуре.

У Розанова есть статья "Возле русской идеи". В ней говорится о словах в "Братьях Карамазовых". Достоевский писал: если в гоголевскую тройку, которая мчится, скоростью опережая время, впрячь Собакевича, Ноздрева, Чичикова, то далеко ли ускачет эта тройка? Гоголь сказал, что перед русской тройкой "сторонятся все народы", а Достоевский - "народы-то, пожалуй, и "сторонятся" перед Россией: но - от отвращения, от омерзения. И уже давненько подумывают: как им защититься от этой дикости, от этого иступленного преступления, от всех наших чудовищных пороков и низости. Как связать и укротить эту "бешено мчащуюся тройку", этот бешеный развал и нигилизм".

Следовательно, мы можем сделать напрашивающийся вывод: Достоевский и Розанов подозревают, что русская тройка по отношению к мировому культурному пространству и ритму жизни в нем - симулятивна. Необходимы иные средства, и иные скорости, и иные кони. В наше время все в большей мере обострилось, с одной стороны, и видны просторы для размышлений, с другой. Мы стоим на том же пути, усугубленном временем развала и разрушения, пути не поднимающегося, а вставшего во весь рост неприятия многонациональной и крепко сколоченной культуры. Как можно на своем пути держать в нищете тех, от кого зависит грамотность, здоровье, ученость нации? Оказывается, можно, а потому я называю этот путь симулятивным, не наполненным глубинным содержанием, ложным подобием пути настоящего. Достоевский прав, когда он сказал - это путь Собакевича, Ноздрева, Чичикова.

Достоевский и Розанов не знали слова симулякр, они не работали с чистой идеей скорости, побеждающей время. Но говорили они ведь именно об этом. Они указывали на то, что гоголевская тройка есть симулякр движения, движения не творческого, культурно не оправданного, онтологически не выверенного, речь шла об антидвижении, о подобии, о фантоме движения, несущего беды окружающим. Движение не может не нести в себе творческой интенции, движение - это доминанта культурообразующая. Движение может изменить пространственные характеристики, оставляя его все-таки тем же. Для того чтобы движение смогло стать трансформативной функцией пространства, оно, движение, должно изменить свой концептуальный заряд. Стать не только другим, но другим по отношению к пространству - своему и чужому.

Однако возможен и другой поворот рассуждений. Если гоголевскую тройку рассматривать как концепт русской культуры (что и сделали Достоевский с Розановым), то не только о симулякре надобно вести речь. Гоголевская тройка оказывается еще и явлением самодостаточным, парадоксально не связанным с дорогой и скоростью. Помните сигареты "Тройка". В наше время появилась водка под тем же названием. Почему? Здесь нет ошибки, название бессознательно кем-то выбрано точно. Табак и водка - это состояние души, это привычка, пусть вредная, но куражная. Тройка - гоголевская, табачная и водочная - явление культур, родственных культур, ибо за этим таится не тихое вкушение табака и водки, напротив, летящее, куражное, прилюдное. Кураж, однако, является имитацией, чрезмерным сгущением нормального веселья, веселья с изюминкой, с изломом. Как мало у этого слова значения истинного, французского. Помните, courage, mon ange.

Вот так же куражно, прилюдно летели в своих аттракционах дети, гуляли и плавали в аквапарке родители с детьми, спускались в забой шахтеры, наверное, зная, куда и на что они идут. Результат мы знаем. Во всем виновата дорога, которой мы идем. Мы спускаемся в метро, не глядя, с закрытыми глазами, потому как твердо знаем, этот рельсовый путь может оказаться нашим последним путем. Как объяснить властям со спокойными лицами, что преступно убивать наших мальчиков, только-только встающих на их жизненный путь, который, я уверен, окажется иным, субстанциально, а не по форме, другим? Этого, видимо, уже не объяснишь, ибо власти перешли с пути куража на путь угара. Большинство мальчиков, которых я знаю, не слышат, не боятся, не верят, они находятся в другой реальности, на другом пути; покуда... Раньше это состояние называли внутренней эмиграцией.