Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Быков-quickly | Режим | Столпник | Не в фокусе | Идея фикс | Злые улицы | Всё ок | Понедельник | Всюду жизнь | Московские странности
/ Колонки / Всюду жизнь < Вы здесь
Лепетюха
Дата публикации:  10 Августа 2005

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

С командиром дивизиона спасательных судов группировки войск и сил на Северо-востоке России капитаном первого ранга Валерием Ивановичем Лепетюхой я познакомился уже в последний день своей командировки на Камчатку - освободив гостиничный номер, мы с фотографом взяли такси и поехали к спасательному судну "Георгий Козьмин", на борт которого накануне доставили спасенный англичанами аппарат АС-28. Хотелось все-таки взглянуть на тот батискаф, в котором на протяжении тех четырех дней, что мы провели на Камчатке, было сосредоточено все, в чем для нас в тот момент заключался смысл жизни.

Вахтенный штурман, бородатый зануда по имени Андрей Юрьевич, на борт нас не пустил, зато сказал, что на борту находится "командир двадцать восьмого аппарата".

За эти дни к командиру двадцать восьмого аппарата капитан-лейтенанту Вячеславу Милашевскому я, не знакомый с ним лично, проникся сильной симпатией: пока спасали аппарат, я очень много разговаривал с его женой Леной, видел его дочек-двойняшек, а когда малый ракетный корабль "Мороз" доставил спасенных моряков в Петропавловск и я увидел Славу - подростка в пилотке, отдающего честь, глядящего сквозь толпу встречающих, - то я, считающий себя в основном циником, чуть не разрыдался. В общем, когда я услышал, что он - на борту "Козьмина", мне, естественно, очень захотелось поговорить с ним. И я сказал штурману: "А вы можете попросить Милашевского спуститься к трапу?"

Штурман ответил: "Милашевского здесь нет. Я же говорю - командир. Лепетюха".

Эта забавная фамилия тоже была мне знакома. Впервые я услышал ее еще до того, как в субботу из Москвы мне прислали список экипажа аппарата. В воинской части 70076 - спасательном отряде, которому принадлежит "Козьмин", - мне сказали: не повезло, мол, Лепетюхе, у него же одной почки нет, помер наверное уже, бедолага.

Лепетюха не помер. Люди, которые присутствовали на встречах членов экипажа с министром обороны Ивановым и командующим группировкой Гавриковым, передавали мне слова моряков: Лепетюхе было очень плохо, он все эти дни не мог встать, лежал, задыхался. Но выжил.

Выжил, как оказалось, для важной миссии. Теперь главная его обязанность - врать.

Почему я об этом говорю так уверенно? Записки. Предсмертные записки. За день до знакомства с Лепетюхой я держал в руках тетрадный листок в клеточку, на котором было написано: "Пошли третьи сутки, кажется, я уже не вернусь, береги детей, прости за то, что я не всегда тебя понимал, твой (дальше шло имя)". Рядом со мной стоял мой коллега Григорий из газеты "Жизнь". У Григория на шее висела цифровая "мыльница" - он взял ее с собой, чтобы фотографироваться на фоне камчатских красот. Григорий навел объектив "мыльницы" на записку, а я, поскольку у меня не было техники, достал блокнот и начал переписывать текст. И человек, который нам показывал этот документ, заметил, что я переписываю, схватил записку и спрятал ее в ящик стола. Григорий не успел ее сфотографировать, но я держал ее в руках, я читал ее, - клянусь.

И когда Лепетюха спустился к нам по трапу - крупный мужчина в военно-морской форме, очень похожий на главного архитектора Москвы Кузьмина - и усами, и формой головы, и, самое главное, взглядом, - и мы стали с ним разговаривать, я спросил: мол, читал я тут на днях предсмертную записку одного из ваших товарищей. Вы тоже писали что-то подобное своей жене?

Лепетюха ответил, глядя мне в глаза: "Глупости, не мог ты читать никакую записку, не было записок, мы ни на секунду не переставали верть, что нас спасут".

Мы поговорили еще. Я спросил про почку. Лепетюха сказал: да, действительно, нет ни почки, ни допуска к спуску под воду. А кто отправил без допуска на аппарат? Командир дивизиона. То есть сам Лепетюха в нарушение существующих правил отправил себя под воду.

Вечером Лепетюха под присмотром пресс-секретаря группировки Романовича (в воскресенье, когда мы ждали на причале корабль с Ивановым на борту, я впервые в жизни видел, как журналисты на Камчатке обращаются с этим человеком; девушка Гуля с местного "Лукоморье-ТВ" при всех кричала Романовичу: "Ублюдок, козел, еврей", - а он делал вид, что не слышит) проводил пресс-конференцию. Рассказывал, что по состоянию на тот момент, когда аппарат вытащили из-под воды, у экипажа еще оставался запас кислорода на трое суток, так что участие англичан в операции было необязательно. Рассказывал, что на борту было не очень холодно, и вообще обстановка была достаточно комфортной для того, чтобы рассказывать друг другу анекдоты. Говорил, что не понимает, откуда столько шуму, - за годы службы в дивизионе у Лепетюхи было много гораздо более опасных ситуаций, о которых никто не писал в газетах.

Не сомневаюсь, Лепетюха, которого уже официально называют командиром экипажа, расскажет еще много интересного. В конце концов иностранные спасатели еще окажутся виноваты - приехали (хотя их никто не просил!), что-то там делали рядом с нашей секретной антенной, явные шпионы. Это-то понятно все.

Другой вопрос, какого черта камчатское командование поручает озвучивать свою версию именно Лепетюхе. Какого черта его называют командиром аппарата, в то время как командиром (ладно - и.о. командира на время отпуска командира Черемохина) был Слава Милашевский - и судовой журнал вел, и сухари распределял, и, в конце концов, первым спускался по трапу после спасения.

И вот тут, мне кажется, ответ может быть только один: почка. Та самая почка, которой нет и из-за которой Лепетюхе нельзя спускаться под воду. А он спустился. Его, по-хорошему, за это надо наказать. А чтобы не наказали - он должен говорить то, что от него требуется. И он говорит.

Так, по слухам, милиция работает с футбольными хулиганами и пресловутыми скинхедами. Люди оказываются перед выбором: либо уголовное дело, либо выполнение деликатных поручений (мои друзья из НБП убеждены, что именно по такому принципу были подобраны участники нескольких хулиганских нападений на не существующий уже партийный бункер). Я полагаю, перед похожим выбором стоял и Лепетюха, и он свой выбор сделал.

Почему на роль командира, пропагандирующего официальную версию событий, не назначили настоящего командира двадцать восьмого аппарата - Вячеслава Милашевского, - тоже, в принципе, понятно. Пока экипаж сидел под водой, Лена Милашевская, его жена, кажется, вчистую погубила морскую карьеру своего мужа. Лена рассказывала журналистам все, что скрывали в штабе группировки. Уже сейчас представители командования объясняют остальным женам, что именно Лена, раздувшая скандал, будет виновата в том, что членов экипажа накажут по итогам проверки - либо прокурорской, либо министерской.

С тех пор как Россия осталась без флота, главным смыслом существования странного бюрократического образования под названием "ВМФ России" стало лишь сохранение адмиральского благополучия - их должностей, дач, звезд на погонах и прочего, прочего, прочего; среди этого прочего нет, конечно, ни кораблей, ни подводных лодок, ни всего остального.

Переживать по этому поводу можно было, наверное, лет десять назад. Сейчас - уже бессмысленно. Остается только слушать то, что говорит Лепетюха. Главное - не верить ему.


поставить закладкупоставить закладку
Предыдущие публикации:
Олег Кашин, Вся сила в помидорах /04.08/
Журналисты, которым противопоказано становиться ньюсмейкерами, ньюсмейкерами и становятся. В них бросают помидорами, им посвящают открытые письма, их поступки обсуждают в газетах. К зиме российская пресса может просто погибнуть, потому что боксеру трудно комментировать поединок со своим участием, не сбиваясь с дыхания.
Олег Кашин, Дочь за отца не отвечает /27.07/
Наследование должностей и политических ниш - азиатская традиция. Удивляет, что ее вдруг взяли на вооружение наши либералы, всегда считавшие себя главными выразителями принадлежности России к Европе.
Олег Кашин, Похвала похоронам /20.07/
Памятная дата - повод пофантазировать. Итак, что было бы, если бы главным событием июля 1980-го в Москве так и остались бы Олимпийские игры. То есть - что было бы, если бы Высоцкий остался жив и дожил до 2005 года.
Олег Кашин, Как Симонов Эренбургу /13.07/
У революционера должен быть вкус. Сосо Джугашвили писал стихи, которые Чавчавадзе с удовольствием включал в грузинские буквари. Ленин сводил с ума тюремных надзирателей, съедая на их глазах вылепленные из хлебного мякиша чернильницы с молоком. Эрнесто Че Гевара - вообще главный стиляга всех времен и народов.
Олег Кашин, Думая о Рыбкине /06.07/
Найдись Иван Петрович в неживом виде где-нибудь под Москвой дня за три до президентских выборов, скандал был бы нехилый. Может быть, даже выборы сорвались бы. А может, был бы и майдан.
предыдущая в начало  
Олег Кашин
Олег
КАШИН
ИД "Коммерсантъ"
okashin@kommersant.ru
URL

Поиск
 
 искать:

архив колонки: