Приятно, читая неинтересную официальную хронику, спотыкаться о знакомые фамилии. Вот на прошлой неделе Путин, если верить его пресс-службе, наградил медалью "За спасение погибавших" Геннадия Васильевича Коломенского, капитана учебного парусного судна "Крузенштерн". Спасение погибавших, о котором я расскажу в этой колонке, случилось летом двухтысячного года, но не стану упрекать президента в том, что награда нашла героя спустя почти пять лет, - ничего страшного в этом нет. Вот Рамзана Кадырова более высокая награда нашла, кажется, еще до того, как его главный подвиг был совершен (если, конечно, допустить, что в его жизни вообще будет подвиг), - такой закон сохранения медалей получается, все нормально. Когда капитан Коломенский приедет в Кремль за медалью, надо будет с ним созвониться и встретиться, пива попить. Коломенский действительно хороший мужик.

Теперь - что касается собственно спасения погибавших. Как раз пять лет назад я был на "Крузенштерне" одним из двадцати штурманских практикантов. Это было что-то вроде награды за хорошую учебу и примерное поведение - нас отправили на эту практику участвовать вместе с парусником в большой парусной гонке, посвященной миллениуму. Гонка состояла из двух этапов: надо было пересечь Атлантику вначале с востока на запад, потом - с запада на восток. В первом этапе мы заняли второе место, уступив питерскому "Миру", поэтому второй этап для всего нашего экипажа обещал пройти под знаком реванша, ведь что "Мир" - он хоть и русский парусник, но все-таки не наш "Крузенштерн".

Второй этап стартовал в канадском Галифаксе. С "Миром", к нашей всекрузенштерновской радости, с самого начала что-то случилось - он отстал и так и не сумел стать лидером гонки. А мы, наоборот, в первый же день вырвались вперед и значительно оторвались от ближайшего преследователя - аналогичного "Миру" польского парусника "Дар млодзежи".

Однако через несколько дней после старта "Крузенштерну" пришлось выйти из гонки. Сигнал бедствия "Мэйдэй" посылала польская яхта "Погория", участвовавшая в регате по классу маломерных судов. На борту "Погории" случилось ЧП - с мачты на палубу упала девушка, курсант мореходки из города Гдыня Яна Черлиньска. Упала, сломала позвоночник и, как было сказано в радиограмме капитана "Погории", балансировала между жизнью и смертью. Умирала, короче говоря. А врача на "Погории" не было.

Сигнал бедствия слышали вахтенные всех судов, участвовавших в гонке. Почему не отреагировали - вопрос к ним. Видимо, регата показалась важнее жизни какой-то восточноевропейской курсантки. Капитан же Коломенский объявил по громкой связи, что "Крузенштерн" приостанавливает участие в соревновании, снял печати с машинного отделения, поменял курс на 180 градусов и приказал механикам дать самый полный вперед (то есть, получается, назад) - навстречу "Погории" с умирающей Яной на борту.

Раненую забрали с яхты, положили к нам в лазарет, врач делал ей какие-то уколы, Коломенский тем временем вызвал из ближайшего порта - Сен-Джонс, кажется, он назывался - вертолет спасательной службы, вертолет прилетел часов через пять, наш фотограф Юра Масляев бегал по палубе, снимая процедуру упаковывания Яны в специальную люльку, которую на тросе подняли на борт вертолета. Коломенский очень смешно бегал вокруг Юры и кричал: "Не стой под вертолетом, он на тебя упадет!" - и все смеялись над Коломенским, потому что понятно, что если вертолет упадет на Юру, ничего не останется не только от фотографа, но и от парусника вообще.

Потом к борту "Крузенштерна" пришвартовался катер оргкомитета регаты, на катере к нам приехал инспектор, который зафиксировал, сколько времени мы потратили на спасательную операцию, опечатал машинное отделение заново, и "Крузенштерн" вернулся в гонку. На следующий день мы снова догнали "Дар млодзежи" и снова стали лидерами. А через три недели, когда Атлантика закончилась и мы пришли в Амстердам, представитель оргкомитета официально зафиксировал нашу победу, и, когда в Амстердам уже пришли все остальные суда, на церемонии с участием какого-то принца нам вручили большой красивый кубок из черного дерева и серебра, специально изготовленный канадскими мастерами для победителя регаты.

И если вы думаете, что на этом история закончилась, то вы ошибаетесь, потому что здесь идет речь о поляках. Месяца через три после финиша регаты капитан Коломенский получил из Международной ассоциации парусных судов (она устраивала регату) уведомление о том, что капитан "Дара млодзежи" направил в эту ассоциацию жалобу на капитана "Крузенштерна" - Коломенский, по мнению его польского коллеги, незаконно использовал в парусной гонке двигатель, поэтому победа должна достаться "Дару млодзежи", а "Крузенштерн" должен быть дисквалифицирован.

Разбирательство длилось несколько месяцев. Поляки требовали дисквалификации, Коломенский показывал протокол опечатывания машинного отделения, бельгийцы и американцы из парусной ассоциации тихо сходили с ума от неприличных внутриславянских разборок. В конце концов претензии "Дара млодзежи" специальная комиссия признала необоснованными, но союз канадских городов, предоставивший регате тот красивый кубок, неожиданно вспомнил о том, что кубок - переходящий, и потребовал от российской стороны его вернуть. Сейчас кубок стоит в каком-то канадском музее - видимо, до следующего миллениума.

Польская девушка Яна все это время лежала у себя в Гдыне в больнице, приходя в себя после травмы. В калининградских газетах, в которых написано о том, что Коломенскому дали медаль, я прочитал, что девушку после травмы бросил ее жених, с которым она вместе ходила в море на "Погории". В самом деле - зачем ему она с переломанным позвоночником-то?

Сейчас, когда варшавские и московские власти обмениваются топонимическими приветствиями - они нам Дудаева, мы им Муравьева-вешателя, - я вспоминаю девушку Яну и капитана "Дара млодзежи".