Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Быков-quickly | Режим | Столпник | Не в фокусе | Идея фикс | Злые улицы | Всё ок | Понедельник | Всюду жизнь | Московские странности
/ Колонки / Понедельник < Вы здесь
Растление малолетних
Дата публикации:  7 Февраля 2005

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

М.Вербицкому

Тема

Американский певец и композитор Майкл Джексон очень любит детей. Настолько, что эта любовь привлекла даже внимание правоохранительных органов, и дело дошло, как все знают, до суда.

Будучи, наверное, сильно захлопотанным по этому поводу, певец и композитор, как выяснили информационные агентства, тем не менее одновременно предпринял попытку определиться со своей партийной принадлежностью: он написал заявление в Американскую нацистскую партию и попросил принять его в фашисты.

Сделал он это, по его собственным словам, потому что на него вылили ушаты помоев, и от него все отвернулись. Певец искал хоть каких-нибудь друзей, которые согласились бы разделить с ним его досуги.

Изучив личное дело геноссе Джексона, председатель партии, которую - председателя то есть - зовут, как это ни странно, Э.Браун, взвесила все за и против. Осветление кожи и нарукавная атрибутика певца, по мнению американской нацистки, говорят в его пользу. Кроме того, креативный потенциал М.Джексона, полагает Э.Браун, мог бы принести партии изрядные дивиденды.

Но М.Джексону все же отказали. За криминальный интерес к несовершеннолетним, несовместимый с нацистской моралью. "Мало нам с этим Холокостом проблем, - заявила Э.Браун, - так тут еще и педофилы. На фиг, на фиг!"

Комментируя отказ, Майкл Джексон расплакался и сказал, что раз с ним никто не хочет водиться, он теперь будет спать со своим плюшевым мишкой.

Этот сюжет напоминает мне какую-то известную частушку, вот только не могу вспомнить какую.

Источники
http://www.utro.ru/articles/2005/02/03/403955.shtml
http://www.thespoof.com/news/spoof.cfm?headline=s4i7371

Вариации

Когда я был маленьким и учился в шестом классе средней школы, мы с одноклассниками однажды разоблачили педофила.

Точнее сказать, разоблачился он сам, а мы лишь привлекли к нему внимание правоохранительных органов.

Это очень грустная история вообще-то. До сих пор она тяготит мою усталую совесть.

Дело было поздней зимой, аккуратно перетекавшей в раннюю весну. Педофил разоблачил себя в парке Политехнического института, под старыми деревьями. Наши одноклассницы прибежали из парка к школьной мастерской, возле которой мы стояли после урока труда и обсуждали, что бы нам теперь предпринять. Девочки были радостно возбуждены, их глаза горели. Они сообщили, что в парке к ним подошел дяденька, который показывает им глупости.

Нам не понравился блеск в глазах наших одноклассниц. Думаю, ревность двигала нами, хотя это чувство назвать себе мы тогда и не смогли бы. И мы, все мальчики из нашего шестого "Б", отправились наблюдать подозрительного дяденьку на месте.

Дяденька стоял, как я уже говорил, под старыми деревьями, в снегу. Вокруг него гужевались наши девочки. Дяденька держал в руках свой детородный орган, длинный и какой-то безжизненно-бледный даже на фоне заснеженного парка, и что-то втолковывал нашим девочкам. Как выяснилось позже, уговаривал потрогать.

На нас, мальчиков, дяденька реагировал слабо, воспринимая, видимо, наше присутствие метрах в двадцати от описанной выше безобразной сцены как досадную, но незначительную помеху своей педофильской активности.

Некоторое время мы терпели и наблюдали. Но когда Люба Н., девочка бойкая, развитая и далеко не самая глупая и плохая, уступив, как мы поняли, уговорам дяденьки, протянула руку, чтобы потрогать, мы, практически не сговариваясь, побежали в отделение милиции на станцию метро "Политехнический институт". Там нас встретил старший сержант с удивительной фамилией Шут. Он сразу откликнулся, надел шинель и велел вести себя на место преступления.

Надо сказать, что несчастный педофил не пытался скрыться. Он так был увлечен разговором с нашими девочками, что даже не застегнул штанов при приближении грозного старшего сержанта. И только когда строгий Шут похлопал педофила по плечу, тот улыбнулся какой-то жалкой улыбкой и привел свой туалет в порядок.

Чем там закончилось, не помню, но помню, что нас потом всех долго таскали в милицию на допросы, причем сопровождала нас молодая и очень стеснительная классная руководительница, преподавательница украинского языка и литературы.

Фамилия педофила, как установило следствие, была Яковенко - то есть именно что "Джексон".

Педофилы и фашисты - два черных персонажа новейшей мифологии, причем мифы о них имеют сходный сюжет. Как растление нации описывают нацистский режим многие публицисты середины XX века (эту метафору можно найти, например, в военных очерках Эренбурга). Поскольку народ по определению - дитя, тоталитарная власть, растлевающая народ, превращается во власть педофилов. А что народ сам иной раз не прочь растлиться, так и на это имеется парный сюжет у классиков мировой литературы.

В новейшее время соединить педофилов и фашистов удалось товарищу Абелю (в миру - Владимиру Ильичу Линдерману), до недавнего времени лидеру латвийских национал-большевиков, а ныне политэмигранту. Под руководством товарища Абеля латвийские национал-большевики, эксплуатируя случившийся в Латвии педофильский скандал (обязательная принадлежность европейской страны, сами понимаете), создали и активно использовали термин "педофашизм".

Надо отметить, что на месте соратников тов. Абеля я бы поостерегся кидаться камнями. НБП, членом Центрального Комитета которой Владимир Ильич ныне является, описывается означенным термином едва ли не точнее всего: тут тебе и символика, и возрастной состав - взрослые вожди и едва-совершеннолетняя паства. Состоящая далеко не из самых глупых и плохих детей.

Кстати, среди четырех сотен латвийских нацболов есть один темнокожий; его зовут Айо Бенес. Хороший парень, я с ним шапочно знаком. Думаю, он мог бы дать товарищу Джексону рекомендацию в НБП, президент Путин бы договорился с другом Джорджем, и вышло бы все отлично: Майкл мотал бы срок в России, а несчастных (и далеко не самых глупых и плохих) детей, которых непонятно за что укатали недавно на пять лет, отпустили бы восвояси.

А то иначе какой-то чистый педофашизм получается, товарищи, право.

Опрос

Майкла Джексона надо...

Расстрелять
Стерилизовать на месте
Пожалеть
Премировать
Кремировать
Гримировать

Комментарии

Альма Патер

Приснился сон - в нем было ясно, что это про Джексона и Лейбова, они там фоном присутствовали, а как - непонятно. Значит, образовалось НАТО (оно замещает во сне нацистов, должно быть), и Советский Союз в лице Сталина (это уже другой способ переноса - через Якова, конечно, к Джексону) просится в него вступить, для пущей коллективной безопасности. Правда, не знаю, откуда в непутевую мою голову задуло эту историю, но, по политическим апокрифам ХХ века, так оно будто бы и было - Советы так удостоверялись якобы в агрессивной и противосоветской сущности НАТО. И по апокрифу, и во сне белые англосаксы не приняли его в свои ряды. За любовь к детям разных народов, вероятно. И, опять же в соответствии с исторической правдой, Сталин в сердцах свой Варшавский договор стал собирать. В этом самом месте сновидение прервалось по не зависящим от сновидца причинам.

Мария Ахметова

Есть дивный текст, автором которого является некто Г.Емельянов. Текст называется "О развращении русской Евы (или русской девы, не помню) иностранными языками" и повествует о том, какой вред несет женское образование. Ссылаясь чуть ли не на Сэпира и Уорфа, Емельянов апеллирует к взаимосвязи языка и мышления. Стало быть, изучение иностранных языков благоприятствует усвоению чуждых ценностей. Именно поэтому Петр I, находившийся под явным влиянием темных сил, насаждал обучение иностранным языкам, а уж что говорить о современной молодежи, говорящей на не пойми каком сленге. А все это вдохновляется западными масонами, ставленники которых сейчас находятся у власти в России.

При всей, казалось бы, шизофреничности этого текста, он соединяет две не совсем близкие модели. Согласно одной, развращение/вредительство приходит к нам "извне" (от латинян, с гнилого Запада и т.д. - подобно педофилу, появляющемуся внутри ограды школьного двора). Согласно другой, развращение/вредительство приходит к нам "сверху" (от царя-антихриста, верхушки тоталитарного государства и т.д.).

И та, и другая модель время от времени появляются и в русской культуре, и во многих других.

Но почему-то именно в русской культуре они могут вполне гармонично сочетаться.

Антон Ботев

Я вот думаю, что фашисты - не только педофилы, но и геронтофилы. Потому что, в самом-то деле, "возрастной состав - взрослые вожди и едва-совершеннолетняя паства". Так и есть. Фашисты ведь не только вожди, но и паства, а любовь взаимна, поэтому и - - - (то, что я говорю). Можно и с этой стороны посмотреть. Так осуществляется связь времен (торжественно, голосом Левитана). Кстати заметим, что через одно поколение, от дедов к внукам и обратно, а потом к праправнукам, потому что если от сына к отцу - это какой-то комплекс Электры получается, а не геронтофилия. Все это находится в состоянии полного соответствия с народными поверьями, например о том, что всякие болезни типа алкоголизма или сумасшествия передаются через одно поколение, а не на следующее. Опять же тут можно вспомнить, что фашизм - коричневая чума, т.е. болезнь, и т.д. и т.п. и прпрпр.

Долорес Ибаррури, урожденная Гейз (Ольга Кляйн)

В силу естественных причин я понимаю, что чувствуют девочки, когда перед ними разверзается эта бездна (приблизительно - обрушение идеи априорной разумности взрослых, увлекающее за собой надежность мироустройства, в котором не должно бы иметь места скандальное выпадение синеватых вздутых внутренностей). В силу других причин я не знаю, что заставляет иную девочку в такой ситуации протянуть руку. Остатки ли прекраснодушной доверчивости? Послушность? Бравада? Любопытство?

В силу третьих не представляю себе, что именно чувствуют мальчики (но мне интересно), оказавшись свидетелями в такой ситуации. Точно ли ревность, гнев и горечь непричастности? Желание ли защитить? А к этой девочке, потом? Почему именно?

Про фашистов (помимо т.н. "немецко-фашистских захватчиков") я понимаю так же плохо.

Знаю только одного - Никиту Унксова, нам его демонстрировал Борис Понизовский в Ленинграде 80-х, с пояснениями, что фашизм Никиты не имеет ничего общего с нацизмом, а это такая идея общественного устройства, ненамного более эксцентричная, чем идея торжества социализма в отдельно взятой стране. Нам же была гораздо интереснее сестра Никиты, поэтесса Кари Унксова, да "Митин журнал", - а фашизм ли, социализм, да и тот же эксгибиционизм в конечном счете сводятся к контролю над органами воспроизводства: вопрос обычно в том, кто кем руководит - мы органами или органы нами. А хорошо бы все-таки время от времени ориентироваться, кто здесь Хозяин, как говаривал Шалтай-Болтай. И конечно, все-таки интересно, как далеко рискнул его автор зайти в отношениях с девочкой Алисой Лидделл. Выпало ли ей ощутить это сложное и такое невикторианское чувство? Как она справилась?

Леонид Кондратенко

В детстве я не любил педофилов. Не то чтобы я впоследствии переменил взгляды, просто потом они как-то потерялись, выпали из поля зрения.

...Наш школьный учитель истории считал необходимым устраивать индивидуальный экзамен в конце каждого полугодия для тех, чья итоговая отметка казалась ему спорной. Незадолго до экзамена его участники получали несколько двоек в журнал, что делало сие событие для пишущих судьбоносным и, учитывая настроения, царящие дома, крайне тревожным. Чтобы никто не отвлекал пишущего, экзамен проводился в запертой химической лаборатории, ключ от которой любезно уступала химичка...

Я не успел ответить и на половину экзаменационных вопросов, как перемены в поведении экзаменатора вызвали у меня нечто среднее между крайней степенью удивления и брезгливостью, о чем пришлось сообщить громко и в совершенно не подобающей школьнику грубой форме. Экзамен был мгновенно объявлен успешно законченным.

Ушедший в глухой отказ получил в качестве компенсации за моральный ущерб отличную отметку за экзамен и три дополнительные пятерки в журнал, авансирующие грядущие успехи в учебе. И безграничную, полуосознанную власть над учителем, который, опасаясь разоблачения, расплачивался с циничными шантажистами лояльностью к несделанным домашним заданиям и любым прочим шалостям. Рассказывать дома о причинах резкого улучшения отметок никому не приходило в голову, зачем? Главное, что за успеваемость по истории родители могли больше не волноваться. Вскоре на уроке истории учитель при всем классе похвалил колоссальные успехи в овладении предметом, которые совершили я и сидевший неподалеку на галерке Кирилл, по которому сохла добрая половина одноклассниц.

Мы встретились взглядами, и по лицу Кирилла пробежала уважительная, понимающая улыбка человека, тоже держащего ситуацию под полным контролем...

Темноглазая, бесстрашная отличница Машка, прекрасные отметки которой вечно вступали в противоречие с оценками за поведение, прямо и с вызовом смотрела на физкультурника. Ей единственной из класса не нужны были справки от врачей и уважительные причины, на жалобы других одноклассниц учитель физкультуры резко отвечал про особые семейные обстоятельства.

Мы-то давно знали: выбравший Машку на роль жертвы надолго запомнит неудачный кастинг.

Историк и физкультурник практически никогда не появлялись в коридорах на переменах, предпочитая проводить это время в одиночестве, в запертых помещениях. Пару раз мне удалось поймать взгляд историка - в глазах стоял страх.

...Лет через десять после выпускного я сидел в почти пустом ночном вагоне питерского метро, поездка предстояла долгая. На первой же остановке в вагон вошла Машка. Изысканный, очень дорогой наряд смотрелся в метро довольно странно, люди, которые так одеваются, обычно не испытывают необходимости спускаться под землю. Машкины глаза смотрели с прежним, детским веселым вызовом. Я не успел достроить гипотезу, к кому может быть обращен вызывающий взгляд и необычная поездка, - мы уже погрузились в традиционный в таких случаях обмен новостями за десять лет: А ты? А Ирка... Разговор в питерской подземке летит незаметно, только локоны собеседницы изредка напоминают о приближающейся станции.

Машка чмокнула меня в щеку и пошла к выходу. Мне понравилось, что она не стала говорить, что надо бы как-нибудь встретиться, и обмениваться телефонами. Машка никогда не была сентиментальна.

Уже с платформы она обернулась и крикнула:

- А помнишь, как мы мучили физкультурника? И историка. Помнишь?

- Ага, - улыбнулся я.

Дети вообще жестоки.

Сергей Кузнецов

Свободу политическим заключенным! Нет репрессиям!

Макс Фрай

Это моя любимая тема. Не могу не поделиться опытом тяжелого детства.

Одесская средняя школа # 62, где мне довелось какое-то время учиться, располагалась по соседству с парком имени Ленина. Это был огромный и прекрасный парк длиной в две троллейбусные остановки - на минуточку. В парковых прудах водились лягушки, а в кустах - половые извращенцы, в равной степени интересовавшиеся эксгибиционизмом и педофилией. То есть очень любили показывать все свое лучшее детям. Ну, по крайней мере им казалось, что лучшее.

Некоторые извращенцы довольствовались возможностью удивлять детей на темных аллеях парка, иных же, особо страстных, как магнитом тянуло к нашей школе.

То есть дядя с голым пенисом в физкультурной раздевалке - это было для нас явление почти обыденное. Один, помню, вообще в школьном вестибюле красоту свою неземную показывал, девочкам и мальчикам, без гендерной дискриминации, значит. И даже директору Людмиле Федоровне с причудливой фамилией Скалка показал. Ей, впрочем, не очень понравилось.

Так вот. Самая концептуальная уловка бойких извращенцев выглядела так.

Сперва они просто ходили под окна девчачьего туалета, расположенного на первом этаже. Радость общения взрослых и детей была взаимной, то есть все любовались друг другом сколько хотели.

Эта идиллия продолжалась, пока школьное начальство не придумало выход. Окна девичьего сортира заколотили фанерой. Предполагалось, что таким образом дети будут спасены от тлетворного влияния детородных органов.

Как бы не так.

Бойкие извращенцы разбили стекла, а в фанере проделали дырки. Сволокли под окна туалета целую кучу ящиков, из которых мастерили более-менее устойчивые помосты. Забравшись на помост, извращенец пропихивал свое "лучшее" в дырку и замирал, предвкушая сладостное прикосновение детской ручки.

Мы были дружные дети, и девочки иногда звали мальчиков поглядеть на этакое диво: порой из дырок в фанере торчало два пениса сразу. Говорят, однажды их было три, но я такого не припомню.

Старшеклассницы порой тыкали в пенисы тлеющими сигаретами, подзуживали друг дружку схватить извращенца и держать, не отпускать, но, кажется, так никто и не решился на подвиг.

Зато маленькие девочки очень боялись пенисов и бегали в туалеты, расположенные повыше. Впрочем, педофилы не могли видеть, что происходит в помещении уборной, а потому все равно были счастливы доступным им счастьем.

Тут, наверное, надо что-нибудь умное сказать, провести аналогию между современным фашизмом и пенисами этими розовыми, торчавшими бойко из дырок в фанере, противными, но беспомощными вполне. Но я умное не умею; тем более, мне практический вопрос покоя не дает: как нашим веселым и находчивым извращенцам удавалось регулярно проделывать все это среди бела дня, под окнами школы? И ведь никто их особо не гонял. Брезговали связываться, что ли? Или гоняли, да неумело?

Или такое поведение считалось вовсе не правонарушением, а мирным досугом советских граждан?

Загадка.

Татьяна Хейн

Рано утром электричка в Мытищи. Настроение никакое. В рюкзаке очень больная собака. Цель - чудо-доктор, про которого рассказали на ветстанции отказавшиеся от нас врачи.

Выхожу в тамбур покурить. Стою, курю, смотрю в окно. Краем глаза - у другого окна молодой мужик.

- Сколько времени?

Отвечаю не оборачиваясь.

- А где тут библиотека?

Ох, думаю, не ко времени ты, мужик. Оглядываюсь. На меня глаза серые, совершенно шалые. Стоит, трясется, штаны расстегнуты, в руке хуй лежит. Да какое лежит, - стоит, аж изогнулся. Длинный-длинный, тонкий-тонкий.

И как-то так холодно вокруг, муторно. И собака в рюкзаке, тамбур заплеванный, мужик этот жалкий.

- Убери, - говорю, - застудишь.

У него глаза потухли и хуй опал, стал уменьшаться, пока совсем не съежился. Стоит, а в руке маленькое такое, сморщенное. В штаны запихивает, укладывает. А тут и остановка.

Вышла и подумала, что они не видом нашим неземным вдохновляются, а секундным первичным, брезгливым ужасом. Этаким "Аах" на вдохе. А если "Аах" нету, то и никакого кайфу.

Типа, выбирай что подойдет. Если подойдет.


Обсудить тему, вариации или комментарии
(Не откажите в любезности процитировать комментируемое место из колонки. Вы также можете ознакомиться с чужими комментариями.)


поставить закладкупоставить закладку

Предыдущие публикации:
Роман Лейбов, Кстати о птичках /31.01/
Изгой с поклапым носом, выходец из теплых южных стран, свой среди чужих, пернатый и картавый полиглот, несносный наблюдатель, сомнительный литератор и записной иронист - мифологический попугай обречен рано или поздно слиться с мифологическим евреем.
Роман Лейбов, Два метра, или Межвидовое скрещивание /24.01/
Тема гибридизации была популярна в советских учебниках биологии, не забыт был еще Мичурин, этот социалистический Приап, похаживавший по фруктовым садам и скрещивавший все, что только росло в окрестностях Тамбова.
Роман Лейбов, Иррациональное питание /17.01/
Учение чучхе, несомненно, является творческим развитием ленинской идеи о возможности построения социализма в отдельно взятой стране. Речь идет о своеобразной государственной аутотрофии, которая дает гражданам возможность обходиться без пищи, а пенсионеркам - зачинать без полового партнера.
Роман Лейбов, Инфинитивная проза /10.01/
Перед Большим театром рассматривать радужную лужу, думая о перспективах добычи бензина в Москве открытым способом. И возможных издержках, как политических, так и моральных.
Роман Лейбов, Ваш маленький Петух /27.12/
2004-й был годом обезьяны. Имитация, главное качество, приписываемое обезьяне культурой, сквозит во многих событиях этого года.
предыдущая в начало следующая
Роман Лейбов
Роман
ЛЕЙБОВ
Личный секретарь М.И. Мухина
roman@admin.ut.ee

Поиск
 
 искать:

архив колонки:





Рассылка раздела 'Понедельник' на Subscribe.ru