И.Давыдову

Тема

87-летний лейтенант Иосио Ямакава и 85-летний ефрейтор Цудзуки Накаути, по сообщениям информационных агентств, вышли на минувшей неделе из филиппинских джунглей на острове Минданао. Старики хотят вернуться домой, но опасаются преследований по обвинению в дезертирстве из 30-й пехотной дивизии императорской армии.

По мнению экспертов, в горах на острове Минданао могут скрываться еще несколько десятков японских ветеранов-дезертиров времен второй мировой.

Японский премьер Дзюнъитиро Коидзуми прокомментировал эту информацию так: "Надо разобраться".

Источники
http://www.guardian.co.uk/japan/story/0,7369,1493940,00.html
http://news.izvestia.ru/world/news95758

Вариации

Сюжет, трактующий появление персонажей, выпавших из истории, вечен. Проспавший все на свете Рип ван Винкль или анекдотические партизаны, продолжающие пускать под откос поезда, героиня фильма Good bye, Lenin или просто ушедший в байдарочный поход в середине августа 1991 года на три недели москвич: меняются обстоятельства и сроки, но главное остается. Существуют и естественноисторические вариации сюжета: ископаемые ящеры и снежные люди также интригуют воображение читающей публики.

Хронотоп сюжета предполагает наличие пространственной периферии, в которой нет истории, то есть времени в его социальном измерении (эту функцию может выполнять сон или болезнь). При этом герои, застывшие в своем времени, как мухи в янтаре, возвращаются с периферии в центр, где, собственно, протекает история (вариантом сюжета будет обнаружение героя на периферии и информационное "возвращение" его, именно с этим вариантом мы имеем дело в случае японских дезертиров).

Персонажи этих историй трагикомичны: гости из прошлого подобны дикарям, они не умеют пользоваться компьютером и не знают ничего о Майкле Джексоне. Они могут представлять для непериферийного мира опасность: например, быть носителями диковинных болезней или вредных предрассудков. Одновременно отрешенность героев от современной жизни может прочитываться с руссоистских позиций как подлинность, непричастность суете, довлеющей злобе текущего дня. В русской литературе есть замечательный пример такой трактовки сюжета - оставшийся ненаписанным роман Толстого о возвращении декабристов, который начинается великолепным пассажем, подготавливающим читателя к противопоставлению двух эпох:

"Это было недавно, в царствование Александра II, в наше время - время цивилизации, прогресса, вопросов, возрождения России и т.д., и т.д.; в то время, когда победоносное русское войско возвращалось из сданного неприятелю Севастополя, когда вся Россия торжествовала уничтожение черноморского флота и белокаменная Москва встречала и поздравляла с этим счастливым событием остатки экипажей этого флота, подносила им добрую русскую чарку водки и, по доброму русскому обычаю, хлеб-соль и кланялась в ноги. Это было в то время, когда Россия в лице дальновидных девственниц-политиков оплакивала разрушение мечтаний о молебне в Софийском соборе <...>, то время, когда со всех сторон, во всех отраслях человеческой деятельности, в России, как грибы, вырастали великие люди - полководцы, администраторы, экономисты, писатели, ораторы и просто великие люди без особого призвания и цели. В то время, когда на юбилее московского актера упроченное тостом явилось общественное мнение, начавшее карать всех преступников ;<...> когда в самом аглицком клубе отвели особую комнату для обсуждения общественных дел; когда появились журналы под самыми разнообразными знаменами, - журналы, развивающие европейские начала на европейской почве, но с русским миросозерцанием, и журналы, исключительно на русской почве, развивающие русские начала, однако с европейским миросозерцанием; когда появилось вдруг столько журналов, что, казалось, все названия были исчерпаны: и "Вестник", и "Слово", и "Беседа", и "Наблюдатель", и "Звезда", и "Орел" и много других, и, несмотря на то, все являлись еще новые и новые названия; в то время, когда появились плеяды писателей, мыслителей, доказывавших, что наука бывает народна и не бывает народна и бывает ненародная и т. д., и плеяды писателей, художников, описывающих рощу и восход солнца, и грозу, и любовь русской девицы, и лень одного чиновника, и дурное поведение многих чиновников; в то время, когда со всех сторон появились вопросы <...>, явились вопросы кадетских корпусов, университетов, цензуры, изустного судопроизводства, финансовый, банковый, полицейский, эманципационный и много других; все старались отыскивать еще новые вопросы, все пытались разрешать их; писали, читали, говорили проекты, все хотели исправить, уничтожить, переменить, и все россияне, как один человек, находились в неописанном восторге. <...> Пишущий эти строки не только жил в это время, но был одним из деятелей того времени. Мало того, что он сам несколько недель сидел в одном из блиндажей Севастополя, он написал о Крымской войне сочинение, приобретшее ему великую славу, в котором он ясно и подробно изобразил, как стреляли солдаты с бастионов из ружей, как перевязывали на перевязочном пункте перевязками и хоронили на кладбище в землю. Совершив эти подвиги, пишущий эти строки прибыл в центр государства, в ракетное заведение, где и пожал лавры своих подвигов. Он видел восторг обеих столиц и всего народа и на себе испытал, как Россия умеет вознаграждать истинные заслуги. Сильные мира сего искали его знакомства, жали ему руки, предлагали ему обеды, настоятельно приглашали его к себе и, для того чтоб узнать от него подробности войны, рассказывали ему свои чувствования. Поэтому пишущий эти строки может оценить то великое, незабвенное время. Но не в том дело.

В это самое время два возка и сани стояли у подъезда лучшей московской гостиницы".

На одну чашу весов Толстой кидает огромный период, иронически описывающий недавнюю современность как фабрику знаков, не обеспеченных содержанием, на другую кладет два возка и сани, в которых располагаются вернувшиеся в столицу старик Петр Лабазов и его супруга. Вторая чаша перевешивает.

Есть и противоположный сюжет, развиваемый уже исключительно в фантастической литературе. Если гости из прошлого подобны выходцам с того света, то для гостей из будущего, напротив, окружающие их лица являются чем-то вроде парада оживших мертвецов. Вариантом сюжета будет история о европейце в гостях у дикарей (прогрессоре в Арканаре, коммунистическом гуроне на Саракше, Незнайке на Луне).

Разница двух сюжетов принципиальна: в первом случае герой попадает в непонятную ему хронологическую точку, пропуская цепочку причинно-следственных связей, создавшую новые обстоятельства, во втором - в пункт, относительно которого герою известно все или почти все. Герой может заняться либо попытками исправления будущего (разумеется, безнадежными, если речь идет о хронологическом путешествии, а не о прогрессоре на Луне), либо выяснением исторических загадок. Герой романа Л.Лагина "Голубой человек", ушибленный случайной машиной, например, попадает в проклятое царское время и посвящает свои труды поискам утраченной части "Философских тетрадей" В.Ульянова (советский вариант "Имени розы").

Соображения противников и защитников Ходорковского, собственно, сводятся к противопоставлению этих двух сюжетов. Для одних олигархи - родимые пятна недавнего прошлого, японские дезертиры своего времени, которые непонятно как законсервировались в джунглях и теперь должны быть судимы военно-полевым Мещанским судом. Для других - доблестные гости из будущего с доброкачественными генами, красавцы прогрессоры без страха и упрека.

А вот что по этому поводу гораздо лучше написал И.Ф.Давыдов, которому посвящается эта колонка:

Коротышки поймали Незнайку,
Привели его в свой ЦРУ.
"Где стащил ты гигантскую пайку?
Что затеял ты, гад, за игру?!"

Глянул он на уродов на этих
И сказал им спокойно, как мог:
"Братцы, я же немного генетик
И, наверное, чуточку бог.

Сам придумал огромную репу,
Сам состряпал гигант-артишок,
Сам построил молочную реку
И кисельный при ней бережок".

Прокуроры раздулись, как жабы.
Ждет в урановых шахтах руда.
На Земле он в Израиль сбежал бы,
А с Луны не сбежишь никуда.

Ну что ж, подождем, где остановятся два возка и сани.

Опрос

Через сколько лет у подъезда лучшей московской гостиницы остановятся два возка и сани?

Сразу
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
Больше 10
Никогда

Комментарии

Саша Карпов

Олигархи - вовсе не гости из будущего или прошлого, они совершенно современны и своевременны. Это их времена, последние времена. А вне их времени и даже вопреки ему растет и созревает один только Незнайка, который и явится к московской гостинице. Сразу.

"И времени уже не будет".

Dimrub

Одно из культурных отличий между японцем и европейцем - это недопустимость японцем "потери лица", как своего, так и лица собеседника. Это зачастую очень мешает в общении первых со вторыми. В частности, японцы практически не способны ответить отрицательно на прямо заданный вопрос. Фактически слово "нет" в большинстве ситуаций считается грубым - и не используется. Вместо отрицания используются обтекаемые, но хорошо известные посвященному в культурные коды формы. Поэтому фразу "Надо разобраться" в данном контексте надо, пожалуй, читать как "журналист, выпей йаду".

Татьяна Хейн

Когда из возка, удивленно и несколько испуганно озираясь, вылезает тот, давным-давно пропавший и как будто бы жданный, встречающие вгляываются в лицо, ищут давешние черты, даже узнают. Они точно знают, что узнают. Они радостно пихают друг друга локтями: "Гляди, столько лет, а почти такой же".

А этот, приехавший, начинает немного стыдиться, смущаться, понимая, что эта дурацкая ложь не намеренна, а просто уж так оно бывает. Не могут они не признать в этом совершенно чужом для них, незнакомом человеке того, бывшего.

Не затем они пришли сюда, оторвались от каких-то смешных для него и таких важных для них дел.

В конце концов, они действительно хотят радоваться встрече со старым другом. И они будут радоваться, и не собираются замечать, что того друга-то и нет. Умер он там, на Луне.

Альма Патер

Должно быть, пошуровать как следует в не в меру богатой отечественной нашей словесности, так найдется и такой вариант сюжета пришельца из будущего в бестолковом нашем настоящем, чтобы в нем, в сюжете, пришелец, подобно человеку-невидимке, извлекал бы из своего особого положения некоторую для себя выгоду, - по жизни же припоминается, например, один знакомый, который так и считал себя человеком будущего: умудрялся бросать курить чуть ли не за месяц до внезапного повышения цен на табачные изделия и пить - за два до выхода очередного постановления уж не помню каких высших советско-партийных органов о мерах по борьбе с пьянством. Служил он при этом, в соответствии с чудесным своим качеством, в Госплане одной маленькой, но гордой союзной республики. Когда госпланы приказали долго жить и прошлое с будущим слились в бессмысленном и неразумном настоящем, герой моих воспоминаний вступил на неверную тропу частного предпринимательства, но, лишенный былого преимущества, на чем-то серьезно, как говорится, влетел, что и привело его в итоге в лечебницу для душевнобольных. Уж не оказался ли он в разгар частного предпринимательства, наоборот, эдаким престарелым японским ветераном в неуместном возке? И поди знай, когда совпадаешь с временем, а когда, не ведая того, выходишь из филиппинских джунглей.

Цудзуки Накаути

Интересна ситуация, когда прогрессора отправляют в прошлое, чтобы он переделывал мир, там его садят в тюрьму или по крайней мере сто лет читают приговор, потом, естественно, выпускают, он выходит из здания Мещанского суда, как Рип ван Винкль, не понимая причинно-следственных связей, подходит к первому попавшемуся жандарму и спрашивает что-нибудь архаическое, ну, типа, сколько стоит бензин, когда все уже ездят на фотонных двигателях. Жандарм отсылает его в главное прогрессорское управление, поскольку гланый прогрессор в главном прогрессорском управлении давно хотел спросить кого-нибудь из той эпохи, буде он появится в нашей (т.е. в будущем), куда делся резидент в прошлое (т.е. в наше настоящее), и дал соответствующее распоряжение жандарму - отводить всех чудиков из прошлого к нему. Ибо, конечно, известно, что рип ван винклей в будущем разведется немерено, эксперименты с машиной времени даром не проходят. Прогрессор приходит в главное прогрессорское управление, видит своего непосредственного руководителя - главного прогрессора, главный прогрессор понимает, что миссия провалена, посылает резидента опять в прошлое (т.е. в наше настоящее), тот подъезжает на санях с бубенцами к зданию Мещанского суда, поет про птицу-тройку, куда мчишься ты, святая Русь, его опять хватают и волокут в Мещанский суд, благо недалеко, он опять выходит через сто лет, попадая во временную петлю, опять приходит к главному прогрессору, но тот не помнит, что он к нему приходил, потому что в прошлый раз резидент сидел дольше и пришел позже, опять посылает его в прошлое (т.е. в наше настоящее), он опять подъезжает с бубенцами, поет про птицу-тройку, сидит, но снова меньше, чем в прошлый раз, и так далее. Получаем сжимающее отображение, которое по законам математики имеет неподвижную точку, т.е. момент поимки резидента становится одновременно и моментом чтения приговора, и моментом выхода из тюрьмы, и моментом разговора с главным прогрессором, короче, все схлопывается в одну точку, прошлое, будущее, настоящее, коллапс, черная дыра, большой взрыв.

Потомки Фукуямы

Все так, но это ведь если история есть. А если нет истории?

Это еще более древний, традиционный сюжет. Пенелопа меряет время длиной своего полотна, и эта длина неизменна. Даже если ты не делал историю, не участвовал в войнах, а просто спал или жил в заколдованном месте - худшее, с чем ты столкнешься по возвращении, это смерть своего осла или младший брат-старик. Но в мире ничего не изменилось, ты еще можешь стать уважаемым человеком, мудрецом и прорицателем, а здоровая диета поможет тебе прожить еще столько же лет. Что же до достижений прогресса, они ведь все дружелюбнее к пользователю, так что в наше время приучить к компьютеру можно и обезьяну. А делать шопинг она и так умеет.

В сказках, в глуши мифологического сознания, героя всегда ждут, и он возвращается. Вот и Дзюнъитиро Коидзуми сказал: "Надо разобраться". Здесь совсем другие часы, и если они зашевелились, это что-нибудь свое, особое значит. Например, грядет пересмотр итогов второй мировой войны, и новая парадигма подтягивает своих свидетелей. Они спускаются с пальм и выходят из чащ.

---

Обсудить тему, вариации или комментарии
(Не откажите в любезности процитировать комментируемое место из колонки. Вы также можете ознакомиться с чужими комментариями.)