| Русский Журнал
/ Колонки / Понедельник www.russ.ru/columns/monday/20050701.html |
|
Песнь молодого крокодила посредине года Роман Лейбов Дата публикации: 4 Июля 2005 А.Носику на день рождения Тема: В пятницу 1 июля исполнилось сто лет жительнице Екатеринбурга Ольге Ивановне Кирпиковой. Ей был вручен памятный диплом "Ровесник века" за подписью главы города. Юбиляра поздравила ГКБ ╧ 10, где Ольга Ивановна трудилась с 1974 года, подарки преподнес центр социального обслуживания населения Ленинского района. Проект "Ровесники века" запущен в Екатеринбурге еще в 1999 году. Он осуществляется Библиотекой главы Екатеринбурга. С тех пор, правда, прошло немало времени, и название проекта потеряло смысл. Но я все равно поздравляю Ольгу Ивановну с юбилеем. Источники: Вариации: Люди живут недолго, отмечая зачем-то течение времени ритуальными пирами. Большое время движется по кругу, круг замыкается в полночь на 1 января, стрелки слипаются на курантах, перед первым ударом замирает сердце, часы бьют, шампанское изображает шампунь, все чокаются, жизнь продолжается, стрелки бегут по кругу. Малое, личное время линейно и конечно:
Что ж негодует человек, Сей злак земной!.. Он быстро, быстро вянет - так, Но с новым летом новый злак И лист иной. И снова будет все, что есть, И снова розы будут цвесть, И терны тож... Но ты, мой бедный, бледный цвет, Тебе уж возрожденья нет, Не расцветешь! В детстве день рождения - подарки и праздник. Строго говоря, в детстве каждый год - подарок, так нас учат. Чем больше пальчиков разогнешь в ответ на вопрос дяди или тети, тем лучше. И даже когда мы идем в школу и понимаем, что нас, мягко выражаясь, ввели в заблуждение, что ничего такого прекрасного за порогом семилетия не ждет, мы все же продолжаем радоваться празднику. Инерция тянется лет до 15-16, затем она сменяется известным многим истерическим ощущением необратимости времени. Нам и раньше говорили: "Гайдар в твоем возрасте полком командовал, а ты куришь в туалете", но мы отмахивались: что нам Гайдар? А тут вдруг, около двадцати, попадаешь в строй великих и начинаешь оглядываться: боже, Лермонтов в этом возрасте уже написал про то, как по небу полуночи ангел летел, а ты все продолжаешь в туалете курить... Потом, на исходе молодости, приходит более спокойное отношение к этому дню:
Но все мне кажется, что розы на окне, И не признательность, а чувство полной меры Бывает в этот день всегда присуще мне. А если я не прав, тогда скажи - на что же Мне тишина травы и дружба рощ моих, И стрелы птичьих крыл, и плеск ручьев, похожий На объяснение в любви глухонемых? Потом начинается новая печальная гонка: и уже не в свершениях с великими соревнуешься... Пушкин уже пять лет к этому возрасту как помер, а ты все куришь в том же туалете. В конце жизни, ближе к семидесяти, стартует другая трагикомическая гонка - гонка внутри поколения. Как говорила одна простонародная старушка в поезде "Тарту - Псков" в середине 80-х годов, "я - ровесница Райкина. Вот Райкин помрет - и мне каюк". Конечно, редко эта гонка становится предметом рефлексии самих долгожителей. Чаще за ней с интересом наблюдают извне: кто первым к финишу придет, тот и проиграл, ставки принимаются: поэт или композитор, структуралист-антрополог или отец канадо-французского шансонье? Говорят, нильский крокодил, гангский гавиал, магер и гребнистый крокодил спокойно могут дожить до 80-100 лет и больше. Потом, правда, умирают. Лирический герой песни на слова А.Тимофеевского жаловался, что день рождения случается слишком редко, лукаво умалчивая об описанном выше обстоятельстве. Мы не знаем, сколько лет было крокодилу Гене к моменту действия книги, но, поскольку герой Успенского характеризует себя как "молодого крокодила", есть надежда, что он - среди нас. Что с ним сталось? Стал ли депутатом местной думы, переквалифицировался ли из аллигаторов в олигархи и погряз в нефти и газе, спился ли, ушел ли в свидетели Иеговы? О среднем возрасте чебурашек наука умалчивает. Опрос: Сколько вам лет? Комментарии: Jonky, западный славист Моей родной бабушке 101 год. 102 стукнет в марте. Недавно она заболела воспалением легких, и все думали, что теперь уже всё. Мало того, все надеялись, что всё. Искренне надеялись, потому что сколько можно в конце концов жить? Бабушка очень мало что понимает, она не узнает нас, должна жить в доме для престарелых, потому что она не может жить без помощи медицинского персонала, но не в этом дело! Дело в том, что она уже слишком старая, хватит ей жить! Она глубоко верующий человек, ей бояться-то нечего! Восклицательные знаки ставлю потому, что говорить то, что я только что написал, нельзя. Но поймите меня правильно, я не за какую-то эвтаназию, не то чтобы считаю, что она испытывает боль или беспомощность, а просто потому, что для нее жизнь - это уже не оптимальный вариант. Для нее жизнь - это худшее из двух зол. Жизнь - это уже не для нее, это для нас и наших детей, а она просто продолжает жить. Сколько можно? Должен же быть какой-то предел! Нет, я не шучу. Это не черный юмор. И, повторюсь, я не руководствуюсь какими-то cost-benefit вычислениями о том, что она испытывает физическую боль, которая объективно хуже смерти. Нет, я просто считаю, что ей пора умереть, чтобы мы ее скорее похоронили, отпели, и до свидания. Потому что так надо. И все. Потому, что мы хотим хоронить своих, а не смотреть, и смотреть, и смотреть на них всю жизнь. Анна Оршанская Гайдар шагает впереди Очень люблю рассказывать такую историю. Год или два назад я решила основательно заболеть депрессией - с чувством, с толком, с расстановкой. Благо, неразборчивость в выборе тем (а я тружусь журналистом в маленьком провинциальном городе маленькой провинциальной страны) давала возможность со знанием дела симулировать все, что угодно, от топливного кризиса до недержания мочи. Тогда я подошла к делу очень серьезно: обеспечив себе средствами аутотреннинга бледный вид и кривые ноги, я отправилась в районную поликлинику на прием к психотерапевту. Рожа, повторюсь, была скорбная: - Доктор, вы знаете, я плохой журналист... И ответствовал мне психотерапевт: - Ну и что? А я - плохой врач. Все хорошие врачи в Тарту. И Федор вышел, просветленный. Пони бегают по кругу А не далее как полчаса назад мы пили пиво с Юрой, другом и коллегой. Юра рассказывал, как он нашел в библиотеке первые номера нарвских газет года так от тридцать второго. Газеты писали о тяжелом материальном положении Национально-культурного русского общества (общество готовилось сдавать в аренду помещения, "невзирая на национальность арендатора"), сокращениях на Кренгольме (работодатель заявлял, что первыми под сокращение пойдут наиболее зажиточные работники) и о проблемах садоводов (говорилось об устройстве нового русла для оттока грунтовых вод во избежание затопления участков). Это я все вот к чему. Знаете, даже богам без посуды несподручно. А лично я собираюсь жить вечно - в частности, и поэтому. Борис Файнштейн В начальных классах у нас была традиция - именинник в школу приносил кулек конфет, раздавал всем по нескольку штук, а потом все вставали и хором читали:
Счастья, радости желаем. Все ребята нашего класса С тобой праздновать согласны. Понятно, что не было таких, которые праздновать не соглашались, даже если испытывали к виновнику праздника личную неприязнь. В перестроечное время появились открытки со стихами. Избитое "поздравляем-желаем" было заменено в них на менее заезженное "ты-цветы-красоты-мечты" и "тебя-любя". Однако, избавившись от необходимости сочинять, люди получили другой геморрой в виде проблемы выбора - каждый хотел подарить что-нибудь пооригинальней. В итоге именинники получали по восемь одинаковых открыток со стандартной двадцатипятирублевкой внутри. В студенческом общежитии все было гораздо проще. Первую пили за здоровье, вторую - для усиления первой, а после третьей все забывали, зачем они сюда пришли, и начиналось нормальное веселье. Подарки были в соответствии с доходами: канализационный люк, неработающие велосипедные насосы, плакат дегенеративного Саши Барыкина и справочник "Страны мира" 1958 года издания. Илья Пригожин "Около двадцати попадаешь в строй великих" - это вы верно заметили. Можно даже назвать более точное число: двадцать два года. Именно тогда "начинаешь оглядываться" и понимаешь, что не ты первый достиг этого возраста. Цветаева: "Мой двадцатидвухлетний опыт - // Сплошная грусть!". Маяковский: "Мир огромив мощью голоса, // иду - красивый, // двадцатидвухлетний". Борис Рыжий (помнивший ли о предшественниках?): "Как и все хорошие поэты // в двадцать два, // я влюблен - и вероятно, это // не слова"; "Самоубийство - в восемнадцать лет //еще нормально, в двадцать два - // вульгарно..."; "В семнадцать лет страдает Вертер, // а в двадцать два умнеет, что ли". В русской литературе даже был поэт, оставшийся двадцатидвухлетним навеки, о котором Тынянов сказал так: "Веневитинов, поэт сложный и любопытный, умер 22-х лет, и с тех пор о нем помнили твердо только одно - что он умер 22-х лет". Дмитрий Веневитинов, романтик, запомнившийся своей смертью, но не стихами, - не это ли, так сказать, инвариант всех вышеперечисленных? Впрочем, можно найти и более отдаленных жертв нашей занимательной нумерологии. Асклепиад Самосский еще в III в. до н.э. написал:
Что вы томите, за что жжете, Эроты, меня? Если несчастье случится со мною, что станете делать? В кости беспечно играть будете вы, как всегда. borisl Он сохранил какую-то восхитительную выправку. Сейчас таких не делают. Я особенно любил смотреть, как он стоял в очереди на исповедь. Владимир Николаевич исповедовался каждую субботу после Всенощной. Батюшка исповедовал за занавесочкой слева от алтаря. Очередь обыкновенно выстраивалась длинная. Владимир Николаевич, хоть и был от природы небольшого роста и по возрасту несколько усох, все равно как-то умудрялся возвышаться над очередью на целую голову. Он стоял навытяжку, по-офицерски, не шевелясь, время от времени величественным кивком головы пропуская вперед женщину или ребенка. Было ему, когда я впервые его увидал, не то 92, не то 93. После взятия Перекопа он успел уплыть из Севастополя одним из последних пароходов. Рассказывал, что был в Белой армии фельдшером и что лично освидетельствовал труп генерала Май-Маевского. Я с трудом припоминал, кто такой был этот самый генерал, вспоминалось что-то из "Хождений по мукам", которые я не перечитывал со средней школы, и я совсем не представлял, зачем нужно было освидетельствовать его труп, но рассказ это вызывал у меня прилив белогвардейского восторга вплоть до горловой спазмы. С тех пор как Владимир Николаевич покинул родину, он никогда и нигде не работал. И в Константинополе, и в Лозанне, и в Бостоне он неизменно находился на содержании у женщин. В доме одной из них, в богатом бостонском пригороде, неподалеку от русской церкви Владимир Николаевич встретил свою старость. Во время службы я старался встать к нему поближе. Слух он сохранил отличный, и мне очень нравилось с ним перешептываться. "Владимир Николаевич, а что это за монашенка там справа, я никогда ее тут раньше не видел?" "А, ну как же, она из Германии, жила там в одном монастыре, потом монастырь закрыли, она переехала сюда, жила какое-то время у меня в доме, я за ней, конечно, приухажнул, и она тогда съехала..." - "А..." "А скажите, Борис, что это за молоденькая евреечка там в углу молится?" - "Это, Владимир Николаевич, моя сестра." - "А..." И после службы он совал мне в кулак мятую стодолларовую бумажку: "Передайте, пожалуйста, вашей сестре..." - "Владимир Николаевич, почему?!" - "Ничего, ничего, вы передайте..." Как-то зазвал он нас всей семьей в гости. Дом был великолепен, лужайка идеально подстрижена. Жена, сухонькая, бойкая пуританская бабка в чепчике, была, по признанию Владимира Николаевича, даже старше его самого. Он дал нам понять, что брак этот был не совсем по любви. По-русски она не знала ни слова, но перед едой вдруг бойко залепетала: "оченаджиджесинанебеси..." "Во как я ее научил!" - сказал Владимир Николаевич с гордостью. Они жили вместе с сорок шестого года. Английский Владимир Николаевич выучить за 50 лет так и не удосужился, чем был весьма горд. Говорили мы с ним по-русски, а бабка вежливо молчала. Но когда он признался нам, что "бэзик инглиш" он все-таки знает, она вдруг сильно оживилась: "Oh, really? You know basic English? How nice!" После обеда Владимир Николаевич попросил мою жену заехать убрать у него в доме. Мы приехали несколько месяцев назад, оба собирались идти учиться. Привезенные из Москвы деньги кончались, и заработок был нужен позарез. Я отвез жену с утра и заехал за ней через несколько часов. Владимир Николаевич не появился, а жена вышла вся зеленая. "Ты себе не представляешь..." - прошептала она... "А как же бабка?" - спросил я в машине. "А бабка и не выходила..." - "Послушай, но ему же 93 года!" "Ты себе не представляешь", - сказала жена. Он умер через два или три года после нашего знакомства. Ему стало плохо с сердцем, его увезли в больницу, и прихожане сплетничали, что смерть застигла его в тот момент, когда он, лежа на каталке, залез медсестре под халат. Все это чересчур красиво, чтобы быть правдой, но я все равно почти верю. А вообще-то, жизнь надо прожить так, чтобы о твоей смерти рассказывали апокрифы. Разве нет? Макс Фрай Английская королева-мать в одном из своих интервью сказала, помнится, что настоящая жизнь начинается после восьмидесяти. Дескать, никто ничего от тебя уже не хочет, вот и живешь в свое удовольствие. За точность цитаты не ручаюсь, но за смысл сказанного - голову на отсечение даю. Старушка знала, о чем говорила, благо унаследовала железное здоровье своих предков. И наслаждалась жизнью не в инвалидной коляске. Люди все же живут непростительно мало и как-то слишком быстро изнашиваются. Часто - как раз к тому моменту, когда начинают примерно понимать, что их действительно радует, чего хочется и что нужно. Страшный капкан. Мой папа к семидесяти пяти примерно годам вдруг снова вошел во вкус, пристрастился к чтению и долгим прогулкам, еще и во сне летать вдруг начал, как в детстве. Говорил мне, что еще никогда не был так доволен собой и жизнью. Ну хоть несколько лет прожил человек, как ему нравится, тем более что здоровье позволяло. Умер он тоже, как хотел: внезапно, не болея. Даже такое скудное счастье - не для всех. Единственная тема из разработанных фантастами, которая вызывает у меня неподдельное сочувствие, - продление молодости. Не внешней, конечно: не так уж важно, как ты выглядишь, если ты уже давно не подросток, озабоченный поисками пары. А вот как себя чувствуешь - ужасно важно. Стариковская мудрость, которая даруется многим (если полагать мудростью умение не так много врать себе про себя и про жизнь, как это обычно бывает в молодости), + немощное тело = настоящий ад, наивным ранним христианам и не снилось такое. Ну поглядим, как оно пойдет. Павел Долганов В 1995 году нам, первокурсникам МФТИ, начал читать лекции по матанализу Сергей Михайлович Никольский. С первого взгляда он произвел сильное впечатление. Несмотря на то что внешность указывала на солидный возраст, его нельзя было назвать старым, даже выражение "пожилой человек" плохо сочеталось с энергичностью и живостью С.М. Через несколько дней я с некоторым удивлением узнал, что ему уже девяносто лет. У большинства студентов С.М. быстро стал любимым преподавателем. Его активность и неутомимость потрясали. Стерев с доски многострочные формулы, он бросал тряпку на пол, а затем, когда доска снова оказывалась исписанной, без особого труда нагибался и поднимал тряпку. Длинные отступления об эпизодах Гражданской войны и жизни в двадцатые-тридцатые годы в сочетании с неповторимой манерой рассказывать превращали лекции в увлекательный спектакль. Даже необходимость появляться в институте в девять часов не казалась серьезным препятствием. В мае этого года С.М. исполнилось сто лет. На устроенном в честь него торжественном заседании он раздавал автографы на сборнике своих воспоминаний, выпущенном к юбилею, шутил в ответ на многочисленные хвалебные речи в свой адрес. С.М. продолжает работать в Институте имени Стеклова и публиковать научные статьи. Сто лет - большой срок не только в масштабах человеческой жизни. Это по-настоящему поражает. Столетний человек старше всех российских конституций. Салон Анны Павловны Шерер и Аустерлицкое сражение ближе к моменту его рождения, чем сегодняшний день. Вы ищете постоянно теряющуюся связь с прошлым? Вот она. Обсудить тему, вариации или комментарии |
|
||
|
||