В начале года, когда французские интеллектуалы громко заявили о недовольстве своим положением, большинство наблюдателей и во Франции, и за ее пределами полагало, что дело так и кончится словесными баталиями в газетах и - в лучшем случае - на телеэкране. Пошумят и разойдутся - не впервой. Однако дело повернулось иначе.

Во-первых, совпало сразу несколько акций. Отдельные вспышки были и в прошедшем году, но тут творческую интеллигенцию словно прорвало. Почти одновременно появились: подписанный видными учеными и людьми искусства манифест "Против войны с интеллектом", в котором правительство обвинялось во враждебном отношении к людям умственного труда, к творческой мысли; параллельно возникло движение "Спасем науку"; о критическом положении заявили Национальные архивы; старейшина французских исследователей античности Жаклин де Ромилли обратилась к властям с призывом (поддержанным множеством ее коллег) обратить внимание на бедственное положение с преподаванием классических языков в стране, которая всегда славилась греко-латинскими штудиями; группа именитых французских исследователей, работающих в настоящее время за рубежом, опубликовала открытое письмо президенту республики. Напряжение нарастало, словно снежный ком.

Во вторых, именно из-за участия ученых-естественников ("Спасем науку") власти уже не могли отделываться от взбунтовавшихся интеллектуалов обычными заявлениями, смысл которых сводится к тому, что "вечно они чем-нибудь недовольны". Представителей естественной науки не просто много - их работа прямо связана с довольно чувствительными областями современной экономики и политики (развитие технологии, обеспечение обороны), вообще высокий уровень технологических разработок в наше время - и необходимость, и символ мощной державы. Так что тут правительство задели за живое. Сразу же из рукава стали доставать дополнительное финансирование и обещание рабочих мест для молодых исследователей. Премьер-министр Жан-Пьер Раффарен встретился с руководством Академии наук (структуры более консервативной и стоящей в стороне от объявленных акций, здесь расчет еще был и на раскол научного сообщества), стремясь наладить диалог с учеными. Однако ситуация уже вышла из-под контроля. К тому же поддержать науку обещал в свое время и президент Ширак, но обещание это не было выполнено. Так что начало недели прошло под знаком манифестаций и вручения подписанного десятками тысяч работников науки заявления представителям министерства. Около двух тысяч научных руководителей разного уровня выполнили свою угрозу и ушли в отставку в знак несогласия с политикой правительства.

Ситуация, прямо скажем, неординарная: массовая забастовка научных сотрудников, отстаивающих свои профессиональные права. Однако важно не утонуть в деталях: на сколько необходимо увеличить финансирование тех или иных отраслей науки или культуры, сколько ставок следует выделить тому или иному учреждению, какие изменения необходимо внести в регламентирующие положения и проч. Правительство явно хотело бы именно этого, то есть утопить принципиальную дискуссию в бюрократической трясине, где оно наверняка выйдет победителем. Но как раз об этом предупреждали авторы манифеста "Против войны с интеллектом": правительство проводит "политику примитивизации общественных дискуссий, сведения сложных проблем к простым решениям". Наука в меняющемся мире не может быть неизменной, но она должна оставаться наукой. Ученым предстоит отстаивать не просто некоторые свои практические позиции (это, разумеется, необходимо), но и свое принципиальное положение в обществе, иначе они окажутся - если не оказались уже - заложниками системы, вырваться из которой будет чрезвычайно сложно.

Происходящее во Франции представляет для нас далеко не общий интерес. Дело в том, что Франция - страна с мощной традицией этатизма (не даром и слово само французское) и централизации во всех областях, включая науку и культуру. В этом смысле Россия из всех европейских стран ближе всего именно к Франции. И проблемы у нас поэтому достаточно схожие: и утечка мозгов (преимущественно за океан), и дефицит финансирования фундаментальных исследований, и бесперспективность положения молодых ученых. Конечно, острота проблем у них и у нас различается, но это уж российская специфика, поскольку страна наша вечно, как заметил основатель советского государства, слабое звено. К чести французских коллег надо заметить: они не стали ждать, пока их доведут до такого же состояния, что и у нас. Есть и еще одна точка соприкосновения наших стран: сложившееся на протяжении долгого времени отношение к людям умственного труда, творческих профессий как к особому сословию, играющему в обществе специфическую роль (не исчерпывающуюся сугубо профессиональными обязанностями). То есть если и есть в Европе что-то похожее на российскую "интеллигенцию", так это французские "интеллектуалы". И если интеллигенцию уже похоронили, то интеллектуалов еще не совсем, и вот они спохватились, почувствовав, что пришел критический момент.

Разлом переживаемого общественного сдвига с особой болезненностью ощутили интеллектуалы, потому что у них из-под ног стала уходить привычная опора. В мире, где все снабжено этикеткой с ценой, знания как таковые, познание ради понимания мира и человека оказались не только не нужны, но и невозможны, поскольку и хранение знаний, и проведение исследований стоит все больших денег, а как раз денег-то и не хватает. Кризис традиционной европейской государственности, в основе которого - утекание денег мимо государственной казны, породил простое решение - (само)демонтаж государства, его отступление из многих сфер жизни. Особенно болезненно этот процесс проходит там, где государство традиционно брало на себя значительные социальные и культурные функции. Дело, однако, не только в болезненности момента, но и в том, что подрезание фундаментальных функций и ценностей (поскольку ничего реального взамен демонтируемых государственных конструкций не предлагается, если не считать утопические химеры самофинансирования и неких частных фондов, никогда не существовавших во Франции в серьезных объемах) может вызвать деградацию общества в целом. Выбивание интеллектуалов с их привычных позиций - это редукция социальных структур, утрата критической рефлексии, примитивизация и отупление коммуникативных процессов. Именно против этого и протестуют в конечном итоге наши французские коллеги. И нам бы надо от души пожелать им успеха, а заодно внимательно следить за тем, как идут у них дела.