Разного рода чрезвычайные ситуации стали в последнее время уже почти привычными. Как и сопровождающие их вспышки активности общественного сознания, транслируемые СМИ. И хотя в центре внимания - что естественно - находятся при этом версии случившегося и соответствующие политические выпады сторон, никак не меньший интерес представляет остающаяся обычно за кадром структура самого осмысления событий. Пожар, уничтоживший Манеж, еще раз показал это.

Вполне серьезное интернет-издание, обсуждая возможные причины пожара, вдруг выруливает на какие-то странные обобщения:

"Впрочем, заметим, треугольник между Манежем, гостиницами "Москва" и "Интурист" вообще имеет последние пять лет какое-то роковое свойство /.../ Напомним, 26 апреля 1999 г. мощный взрыв прогремел на 20-м этаже "Интуриста" (пострадали 11 человек и здание). 31 августа того же года взрыв потряс подземный комплекс "Охотный ряд" (пострадали 40 человек, 1 женщина позже скончалась). Уже наверху 9 июня 2002 г., после трансляции футбольного матча на большом экране, произошел знаменитый погром, в ходе которого многие были ранены и один человек погиб. Затем уже прошлогодний взрыв у "Националя", и вот теперь еще и Манеж".

Дальше это место названо еще и "почти бермудским треугольником". Спрашивается: при чем здесь вся эта чепуха? Ведь достаточно ясно, что у перечисленных происшествий - разные причины, а их пространственная близость - следствие "густоты" жизненного потока в центре огромного города: не только несчастья, но и вообще множество самых разных событий происходит именно здесь, а не в каком-нибудь ничем не примечательном отдаленном районе столицы.

Слово "причины" для понимания движения журналистской мысли имеет ключевое значение. Рациональное сознание предполагает, что для осмысления события необходимо выявить его причины. Причем под причинами понимаются факторы, вызвавшие событие. Порядок причин может быть разным (различаются ближайшие и отдаленные причины), но сути дела это не меняет: реальная причина - это не что попало, необходима установимая и существенная связь между причиной и следствием, а выявление связей в то же время позволяет понять и устройство самого события, и условия, в которых оно произошло. Но такое понимание причин в российском общественном сознании укоренено плохо. Поэтому достаточно часто под причиной понимается некая шальная ассоциативная связь по принципу "кто шапку украл, тот и старуху пришиб". Невнятность этих отношений, а то и просто мистическая таинственность хорошо видны и в процитированном пассаже: блестящее "обобщение" вводится совершенно невразумительным "впрочем", а затем участку в центре Москвы приписывается еще и "какое-то (опять невнятица, интересно, какое все же "какое-то") роковое свойство". Возможность выхода на сколь угодно высокий уровень обобщения без всякого вразумительного обоснования - еще одна черта иррациональности нашей общественной мысли. Вот радиожурналист, размышляя об очередной катастрофе, воспаряет, так сказать, мыслью и глубокомысленно выводит: прав, наверное наш слушатель, сказавший: "прогневили мы, видно, Бога". Ни больше ни меньше. То, что у нас кругом раздолбайство и не соблюдается ни одна технология, что разворовывается все, что можно разворовать, что в ходе "конкурентной борьбы" используются все средства, включая взрывчатые, что, наконец, существует терроризм, у которого, в свою очередь, есть свои причины - все это как-то в расчет не принимается. А надо бы не тревожить все-таки Бога по пустякам и разобраться в своей жизни, прежде чем теребить его за бороду. Но разбираться в конкретных вещах не увлекательно и бывает иногда болезненно. Не хочется. Зато "роковое" стечение греет душу: здесь проскальзывает и значимость собственной жизни, и безвинность во всех измерениях, включая глобально-историческое. Получается, что мы не раздолбаи, а преследуемые роком - это уже серьезно и почти почетно.

Слова "рационально", "резон", "анализ" и многие другие с этого семантического поля у нас заимствованные, то есть чужие. Введены они были, как и сама рациональность, российским государством, которому совсем без них обойтись было нельзя: ни военная техника, ни административная машина без их участия не работают. Правда, само государство в рациональность верило слабо, убеждали разве что в какой-то степени позорные поражения от рационалистов на полях сражений, за столами дипломатических переговоров и у скамей менял. Несколько неуверенно требуя от подданных учиться рациональности, государство сами рациональные принципы, понимая их не вполне, предписывало заучивать как мантры, не обсуждая и толком не разъясняя. Такой подход не слишком способствовал становлению рациональности, больше того - скорее подрывал ее в корне. Сейчас же и государство о рациональности вспоминает нечасто (тут как-то кстати и постмодернизм подоспел), так что подданные, похоже, вдохнули полной грудью и, плюнув на всю эту каузальную тягомотину, отправились в свободное плавание мысли без руля и без ветрил.

В разговорах с представителями экономики редкий журналист не поинтересуется: как там новый дефолт? не скоро ли? Спрашивается, при чем здесь дефолт, когда государство не только не испытывает нужды в средствах, но и не знает, как справиться с потоком наплывающих в страну нефтедолларов? А все очень просто: ведь был же дефолт, значит (по логике иррационализма), может случиться еще. Такие "умозаключения" звучат то и дело: если что-то случилось, то может случиться еще; если что-то случилось на этом месте или в это время, то это место или время - нехорошее; если что-то случилось с этим человеком, то лучше дела с ним не иметь, "он приносит несчастье" и проч. Так, месяцем несчастий у нас объявлен август. Его ожидают с наслаждением мазохиста. А то, что несчастия у нас происходят, к сожалению, круглый год, пошатнуть убежденность иррационалистов не может. Ко всем кривотолкам этого рода постоянно прибавляются "ценные" общие соображения: "что-то в этом есть", "да уж просто так не бывает", "даром люди не скажут". В общем, как говорил мастер паралогизмов Винни Пух, "это ззз - неспроста".¹

Наша родная техника рассуждения что-то сильно напоминает. А именно: классику исследований о так называемом "первобытном мышлении". Откройте Фрезера или Леви-Брюля - там все эти паралогические ассоциативные "умозаключения" расклассифицированы и представлены во всей красе: и обязательная повторяемость несчастий, и "дурное место" и "дурной взгляд", и что еще угодно. Можно, конечно, посчитать это сохранением культурного наследия. Но лучше уж его не культивировать. В нашем обществе очевидный дефицит рационального анализа происходящего, а без такого анализа нам вряд ли выбраться. Зато готовность журналистов распространять вместо трезвого рационального взгляда на мир и на нас самих всяческую ахинею только усугубляет и без того невеселую ситуацию.

Примечания:

¹ Правда, плюшевый медвежонок все же англичанин, и его логические ошибки √ скорее от неумения пользоваться логическими методами, а не от их полного презрения. И мед он, в конце концов, нашел, только не смог достать.