Вообще говоря, эти рассуждения должны были отправиться в редакцию уже неделю назад. Но тогда появилось сообщение о погроме на рынке в Волгограде, и в соответствии с требованием жанра эта неожиданная (вернее, к несчастью, не такая уж неожиданная) актуализация потребовала отложить намеченное. Мораторий, как и следовало предположить, оказался более чем недолговечным, о происшествии почти тут же и забыли, тем более что случилось это не в Москве или Петербурге.

Ну да, я о том, о миграции. Вернее - об удивительно невнятной позиции нашего общества по отношению к этому явлению. О невнятности, проявляющейся на всех уровнях: во власти (так и не выработавшей за эти годы какой-либо миграционной политики), на муниципальном уровне (если он у нас есть), в быту. Иначе не объявлялись бы совершенно фантастические, с потолка взятые квоты на использование иностранной рабочей силы (кстати: какой? иностранный менеджер - одно, иностранный разнорабочий - другое). Иначе на соседней улице не шел бы ремонт дорожного покрытия (финансируемого, понятно, из местного бюджета), выполняемый явно командой эмигрантов. Иначе люди, ворчащие по поводу "этих, которые понаехали", не сдавали бы при этом кому попало квартиры, потому что очень хочется срубить побольше зелени. Иначе, наконец, редкие всплески дискуссий на эту тему не умолкали бы уже на втором-третьем шаге. Так и в РЖ, где за статьей Александра Верховского "Иммиграция - проблема, а не знамение конца света" не последовало, увы, ничего.

Отчасти в последнем виноват, если можно так сказать, сам автор. Он достаточно четко обозначил некоторые необходимые позиции, высказал вполне трезвые соображения, что как-то не способствует развертыванию дискуссии (как это ни печально). Обычно у нас самая горячая дискуссия рождается, когда кто-нибудь ляпнет какую-нибудь глупость (или, что, в сущности, то же, - намеренно, с провокаторскими целями, такую глупость симулирует). Однако же дискутировать надо не только с теми, кто "подставляется".

Верховский, безусловно, прав, когда говорит о непродуктивности идеологизации проблемы миграции, когда она объявляется то дьявольским наваждением, то манной небесной. Но все же остаются некоторые вопросы, требующие обсуждения. Вот некоторые.

Миграция существовала всегда. И всегда она была разной. Были колонизационные движения земледельцев (самая известная в истории - греческая колонизация средиземноморского бассейна). Были дальние походы кочевых племен (между прочим, татаро-монгольское нашествие, или как его там принято сейчас называть, было одним из таких походов). При этом миграционные движения, с одной стороны, были порождением определенных условий в очаге миграции (скажем, такой провалившийся миграционный проект, как крестовые походы, был вызван к жизни, если оставить религиозную составляющую, вполне определенными проблемами наследования прав на землю у западноевропейских феодалов), а с другой - отражением существенных сдвигов в соотношении цивилизационных ареалов (скажем, новоевропейская колонизация отражала тот факт, что в технологическом и идеологическом отношении Европа резко вырвалась вперед, что и сделало возможным освоение огромных пространств, осознаваемое колонизаторами как "окультуривание" мира, даже если оно и происходило вопреки воле тех или иных народов).

Появление тревожных настроений в связи с эмиграцией можно рассматривать как алармизм и фундаменталистские эксцессы, а можно - как симптоматику происходящих в мире серьезных изменений. Причем эти изменения затрагивают и страны, являющиеся очагами миграции, и страны, оказывающиеся целью миграционных потоков.

"Проблема иммиграции имеет лишь очень малое отношение к тому, что называют "конфликтом цивилизаций"", - пишет Верховский. Если "к тому, что называют", то да, если же по сути - то совсем не такое уж малое. Только понять все это бывает очень сложно, потому что трудно трезво взглянуть и на себя самих, и на других, тем более в ситуации определенного напряжения.

"Если аргументом в пользу того, что западная цивилизация умирает, является перспектива снижения процента людей с белым цветом кожи, то автор, очевидно, убежден в том, что люди другого цвета кожи носителями западной цивилизации быть не могут", - пишет Верховский. Наверное, могут. Строго говоря, этого еще никто не знает - опыта такого просто нет. К сожалению, проблемы этноса и расы на долгое время оказались в руках шарлатанов, а то и просто преступников, так что в некоторых случаях почли за лучшее их вообще из рассмотрения исключить как "неприличные". Между тем, только в относительно недавнем времени мы стали свидетелями невиданных ранее в истории человечества процессов активного взаимодействия людей разных рас. Что это будет означать в дальнейшем, не знает никто. Но и твердить, что это все ровно ничего не значит, не поможет осознать происходящее ни в какой степени.

Освоение чужой культуры, конечно, возможно, но, по-видимому, для ее полноценного усвоения требуются определенные условия. Полагать, что любой миграционный сдвиг - не более чем не стоящий внимания пустяк, - наивность. В противном случае, скажем, Оттоманскую империю (результат одной из последних миграционных волн из центральноазиатского региона) следовало бы считать Византией, только заселенной турками-османами (правда, кое-что они от Византийской империи, похоже, все-таки взяли). Вообще освоение чужой культуры - процесс чрезвычайно неоднородный. В отношении культуры европейской, например, очень хорошо и быстро усваиваются автоматы, гранатометы, мобильные телефоны, косметика и некоторые другие милые сердцу пустячки. Усвоение многих других составляющих европейской цивилизации идет как-то со скрипом, особенно если усвоение это осуществляется ускоренными темпами.

Изменения, вызываемые миграцией, совсем не обязательно связаны только с этническими или цивилизационными перепадами. Не нужно тащить мигрантов другого цвета кожи из-за моря. Судьба больших российских городов тому пример. Московское общество середины 60-х и московское общество начал 80-х - достаточно разные явления. Не в последнюю очередь за счет ударной миграции, начавшейся в конце 60-х (наиболее заметной частью ее стал "лимит", однако ее база была шире). Казалось бы, разница между российскими регионами не так велика, поскольку считается, что культура одна и этнос один, а все же результат получился ощутимый. Изменился, как это формулирует Верховский, "культурный и моральный пейзаж". Кому-то это, может быть, безразлично. Мне нет.

У современной миграции по линии Юг-Север (понятия условные, можно говорить и "бедные" - "богатые") ряд особенностей. Вот две из них. Во-первых, миграция, в отличие от классической старинной, носит характер "просачивания": не происходит никаких племенных кочевий, мигранты движутся малыми группами, а то и поодиночке. То есть она как бы невидима, ее трудно уловить, хотя размах ее велик. Во-вторых, она идет во многих случаях под прикрытием, поскольку мотивы, предлагаемые на всеобщее обозрение, и мотивы истинные не всегда совпадают (не едут иммигранты в Европу для того, чтобы поддержать ее экономику и, тем более, пополнить пенсионные фонды европейских стран). Как соотнести эти мотивы и к чему может привести их длительная разбалансировка, не знает пока также никто.

Вообще размышление о современной миграции напоминает решение задачи со множеством неизвестных. И важно помнить, что эта задача - не только техническая. Снятие "идеологических" перегрузок не означает, будто можно обойтись только "жестким квотированием и контролем" или "придумать что-то еще". Под давлением миграционных потоков рухнула, скажем, Римская империя (эти потоки принято называть "великим переселением народов"). Но рухнула она не столько от военных нападений варваров, сколько от того, что с варварами стали "договариваться", брать их на службу, пытаться натравливать одних варваров на других, пока не запутались во всем этом вконец. В любом случае, если уж каких-то существенных сдвигов не избежать, то желательно, во-первых, ясно сознавать, что происходит, и, во-вторых, сделать так, чтобы эти сдвиги не пришлось потом описывать как очередную историческую катастрофу.

Вот почему нам неплохо бы осмыслить проблемы миграции в современном мире. И не нужен нам для этого Бьюкенен, когда у нас у самих миграционные потоки оцениваются миллионными цифрами. Едут, заметим, в основном к нам. Это о чем-то говорит. Может даже наполнять некоторой гордостью. Но и последствия тоже на нас лягут.