Русский Журнал / Колонки / Картинки
www.russ.ru/columns/pictures/20040312_kov.html

Никто - Полковнику
Свидетельские показания о выставке группы "Мухомор" в Е.К.Артбюро

Андрей Ковалев

Дата публикации:  12 Марта 2004

Девочка Маша нашла мухомор.
Ей приглянулся на шляпке узор.
"Вкусный, должно быть!" - решила она...
"Скорая помощь" уже не нужна.

Что можно рассказать о Мухоморах? Возникшую в конце семидесятых группу "Мухомор" почему-то принято относить к епархии московского концептуализма. А историографы рок-н-ролла считают художников отцами-основателями панк-рока. С концептуализмом все просто, то есть запутано до предела. Измысленное Борисом Гройсом направление "московский романтический концептуализм" стало термином метаописания всего современного искусства. Никакими романтиками Свен Гундлах, Константин Звездочетов и близнецы Владимир и Сергей Мироненко, выступавшие под коллективным псевдонимом "Мухомор" и прокламировавшие эстетику открытого и прямого художественного жеста, не были. Более того, находились в резкой эстетической оппозиции к концептуалистскому мейнстриму, для которого самой серьезной проблемой оставалась неизжитая сюрреалистическая метафизика шестидесятых. Великое противостояние нонконформистов с государственной махиной заключалось как раз в споре о том, кто же будет контролировать сферу Высокого.

А Мухоморы изначально отказались обсуждать даже саму проблему эстетического Абсолюта, поэтому их и почитают основателями русского панк-рока. И прямыми предками Шнура. Начали они с того, что оказались исполнять приказ "догнать и перегнать Запад", отданный по армии искусств Никитой Хрущевым. Если старшие концептуалисты позиционировали себя в качестве высокомерных и отстраненных Ливингстонов средь диких племен, то Мухоморы заявили: "Мы первопоселенцы, и у нас психология Натаниэля Бампо" (Свен Гундлах, "Искусство", 1998, # 10). Как говорил мой любимый лефовец Борис Арватов, надо сначала выпрыгнуть из искусства. Мухоморы первыми совершили этот прыжок из царства эстетической необходимости в царство свободы, заявив устами Константина Звездочетова: "Мы не занимаемся искусством. Наше главное произведение - это наше существование". И выскочили прежде всего из поля действия психопатологической ауры железного занавеса, отказавшись стать пушечным мясом холодной войны. Забавно, что это дезертирство Большой Брат немедленно уловил, отправив уклонистов в реальную армию.

Можно долго выстраивать генетические связи Мухоморов то с дадаистами, то с русскими футуристами. Но все эти конструкции неизменно представляют из себя бред сивой кобылы. Вот некто говорит окружающим - "Я последователь Малевича (или Андрея Рублева)". Однако обозначает это только то, что "Малевич" для него является не историческим персонажем, но открытой системой, которую следует завершить, довести до совершенства. Как вульгарный (т.е. истинный) социолог искусства я настаиваю на том, что каждый факт искусства детерминирован экономическими и социальными условиями. Сокрушительный распад стабильной экономики времен холодной войны породил по обе стороны железного занавеса широкую контркультурную инфраструктуру. Именно на этом рынке и прославился хулиганский и принципиально антипрофессиональный "Золотой диск", ставший классикой жанра. Мухоморы между делом придумали шоу-бизнес, но потом быстро из него слиняли √ в отличие от своих американских и европейских собратьев, которым просто некуда было деваться. Можно сказать, что если бы "Мухомора" не существовало, его и выдумывать не надо было бы. "Мухомор" был своего рода вершиной айсберга субкультуры.

Но эпоха великой фарцовки на черных рынках символического обмена ушла в далекое прошлое. Поэтому настала пора рассказать и о моих личных впечатлениях, полученных на выставке в Е.К.Артбюро. Как принято говорить в таких случаях, работа над выставкой потребовала от ее куратора Александры Обуховой огромных усилий по розыску труднодоступных и давно забытых самими авторами материалов. Оказалось, что производственные силы были таковы, что очень многое сохранилось, несмотря на двадцатилетнее небреженье и прочие исторические обстоятельства.

Но на фоне отлично выделанных витрин, в которых покоились пожелтевшие и обгрызенные мышами свидетельства великой эпохи, сами герои чувствовали себя как-то неуютно. Гробик был выточен просто идеально. Ложись не хочу. Хорошо сделанная работа историка искусства, который есть шекспировский Могильщик, действует на клиента еще более удручающе, чем лихие наезды худкритиков. Так было и в раньшие времена √ когда в двадцатых Алексей Крученых начал собирать обрывки футуристического бума десятых, его усилия вызывали у его бывших товарищей по борьбе нескрываемое раздражение. А Александра Обухова вдобавок подошла к делу с непоколебимой научной корректностью, сосредоточившись только на рубеже семидесятых и восьмидесятых.

Не старые еще ребята, в музейный гробик им совсем не хочется. Вот тут я должен сделать заявление как свидетель происшествия. Хозяйка галереи Елена Куприна не всегда была продвинутым арт-дилером. Как все приличные молодые леди, она была безудержной тусовщицей и затусовалась с Мухоморами еще в конце восьмидесятых, в знаменитом сквоте на Фурманном. Теперь, в статусе бизнесвумен, она резонно решила: для того чтобы сделать былое безумство товаром, его нужно прежде всего музеефицировать. Ребята и сами отлично научились делать товар из чистого воздуха √ большинство бывших мухоморов трудится на ниве украшения жизни. Средь прочих персонажей, ошарашенных историческими реалиями, был замечен и дворник Владимир Кара-Мурза, который начинал свою кинематографическую карьеру, снимая на пленку мухоморские хэппенинги.

Самое печальное, что я тоже почувствовал себя какой-то мезозойской окаменелостью. Девы юны и юноши архивны вопрошали меня о том, когда же наступит настоящий застой и можно будет оттянуться вволю. И вместо того чтобы ответить √ "Давайте, ребята - Hic Rhodos, hic salta!", я вдался в стариковские воспоминания. Бормотал о том, что однажды отправил военнослужащему Гундлаху на Сахалин звуковое письмо через радиостанцию "Маяк". А потом тот же Свен не принял меня в модную группу "Среднерусская возвышенность". И цинично заявил, что у меня нет слуха! В общем, я чувствовал себя тем самым полковником, которому никто не пишет. Победившая на безбрежных просторах сельвы банда расточилась, теперь остается рассказывать байки о героическом прошлом крестьянским детишкам.

Самое забавное, что субкультура, которую оформили Мухоморы, возникла в стране правящей геронтократии, а теперь к власти пришли наши сверстники, настоящие полковники. Все кончилось хорошо √ полковники расселись по иномаркам и отправились на поминки.