Случилась удивительная история. Я написал для журнала "Личное время" превью
про выставку "Любовь, эротика и секс" в галерее на Солянке. Сказать особо было нечего, а рецензии на будущие выставки, я ненавижу всеми жабрами моего критического тела. Поэтому, для увеселения почтеннейшей публики, я для затравки рассказал старую искусствоведческую байку.

"В ГМИИ им. А. С. Пушкина хранится удивительный артефакт - инвертарные книги, страницы которых заполнены одной фразой "Порнография на шелку". Или - "То же на бумаге". Согласно легенде, такими словами интеллигентные дамы в начале двадцатых описывали листы из древнеяпонского "Пособия для новобрачных", реквизированного комиссарами у раскулаченного коллекционера. Строгие музейные леди были шокированы чисто технологическим подходом к вопросу, который демонстрировали японские мастера, хотя, казалось бы, чего смущаться - дело происходило в хранилище, сверху донизу забитым всяческой эротикой позапрошлых веков".

В реальность этой истории я свято верю до сих пор - она входит в базовые знания каждого искусствоведа, поскольку ее студенты рассказывают друг другу еще на первом курсе, на семинарах по описанию и анализу памятников искусства, которые проводятся прямо в залах ГМИИ им. А.С. Пушкина.

Из упомянутого учреждения позвонили в издание "Личное время", и высказали недовольство и возмущение неблаговидным поступком некоего Ковалева. Оказалось:

• 1. История, которую рассказал Некто Ковалев, не соответствует действительности, бросает тень на почтеннейшее учреждение.
• 2. Некто Ковалев разболтал гостайну, то есть секретные данные о госсокровищах, хранящихся в госмузее. Начато служебное расследование по вопросу об утечке секретной информации.
• 3. Искусствоведческий анекдот имеет место, но относится к Госэрмитажу.

Признаю свои ошибки, принимаю всю вину на себя. Готов принять наказание по обвинению в диффамации. Никакой порнографии, секса и эротики в почтеннейшем музее нет, и никогда не было. Это все мои собственные злонамеренные выдумки. В свое оправдание могу только заявить, что я с 1997-го года так и не получил на руки диплом кандидата искусствознания.

Упоминание музея в обсценном контексте я готов признать, но это, уважаемое следствие, случилось в результате подсознательного вытеснения: куратором выставки "Секс и эротика" выступала Лариса Кашук, ответственный работник другого музея - Государственной Третьяковской галереи. В данном случае не имеет ровным счетом никакого значения тот факт, что выставка была сугубо коммерческой. (По некоторым слухам, большая часть товара распродана). В данном случае есть смысл вспомнить Герберта Маркузе, который много толковал о том, что именно сексуальность есть инструмент репрессии, с помощью которого изготовляются одномерные человеки потребительского общества

Я также признаю, что в своем превью скрыл от общественности свою уверенность, что выставка получится нелепой и сумбурной. Но когда я все же заставил себя на нее сходить, обнаружил две вещи. Во-первых: секса после окончательной победы неразвитого консумеризма стало еще меньше, чем при развитом социализме. Во-вторых, я обнаружил, что коммерческая затея заведующей отделом современного искусства ХХ века вылилась в аналитическое расследование о способах сублимации сексуального. И все это вопреки тому, что Лариса Кашук свято блюдет честь искусствоведческого мундира и не имела в виду ни Фрейда, ни Райха, ни Маркузе, ни Бодрийяра с Фуко. Кураторский проект Ларисы Кашук, в кратком изложении, сводится к анекдоту: если солдату показать кирпич, то он ответит, что думает о бабах. Поэтому на выставке эротика и секс разлиты по воздусям. Стариковичи-нонконформисты, неизменный Олег Кулик, тягучая левомосховская живопись, даже каноническая абстракция. Вот она где - порнография на шелку и порнография на бумаге. Тотальная десексуализация и сублимация, победа Танатоса над Эросом и прибавочная репрессия. На месте эротики оказался чистейшей воды Социалистический блуд , если воспользоваться выражением Гасана Гусейнова.

Впрочем, некоторые работы и в самом деле посвящены расследованию проблемы репрессивной сексуальности - фотомонтажи Бориса Орлова, где завитушки из сталинских архитектурных шедевров украшают тело обнаженной дамы. И единственное светлое пятно на всем этом мрачном фоне - настоящая, неприкрытая сюрреалистическая порнография Бориса Турецкого. Порнография - это высокий полет, а эротика была, есть и будет салонным балаганом. В пригласительном билете выставки сказано: "Детям до 16 просмотр не рекомендуется". И это правильно, потому что жуткое зрелище разгромленной сексуальной революции может существенно подорвать неокрепшую психику подрастающего поколения. А тем нестойким, кто все же случайно сходил на выставку, я бы советовал немедленно устремиться на свой любимый порносайт, укрепить душу и тело для последней битвы с обществом, потребляющим Желание.

И единственное оружие в этой великой борьбе - Воля к знанию. Читайте, дети, Мишеля Фуко. А тем, кто прочел, советую посмотреть на две самых сексуальных картинки. Очередную реплику незабвенного "Смертельного поцелуя" Дмитрия Врубеля - там, где Брежнев взасос целуется с Хоннекером. Первый вариант был нанесен в качестве фрески на Берлинскую стену. После бескровного прорыва этой великой плевы высвободилось столько всякого либидо и начался бесконечный великий Трах, в котором мы и продолжаем все жить.

Но эпоха вседозволенности и беспредела должна когда-нибудь закончится! Лариса Кашук, человек государственный, поместила в абсиде выставочного зала другую картину государственного мыслителя Дмитрия Врубеля, который теперь работает в соавторстве с Викторией Тимофеевой. "Идеальный любовник", наш горячо любимый ВВП в кимоно, должен навеки излечить все эти перверсии переходного периода.