Сразу признаюсь, что мне ровным счетом нечего сказать о протекающей по городу Москве Фотобиеннале. Впрочем, нам удалось привыкнуть к фантастическим завалам из многоразличных художественных, маловысокохудожествнных и откровенно дилетантcких проектов, которые в совокупности именуются "Месячниками фотографии".

На критику Ольга Львовна обижается очень сильно, среди худкритиков самое страшное проклятье - "Чтоб тебе Свиблова позвонила!" Поэтому сразу же скажу, что считаю стиль фьюжн самым великим кулинарным изобретением человечества и полагаю, что только большой мастер способен заставить с кайфом пожирать соленую селедку, заправленную клубничным вареньем. Ольга Свиблова в этом жанре - мастер суперкласса. Вследствие некоего заблуждения она себя почему-то считает большим просветителем. Что, конечно, правда - за прошедшие годы нам показали почти все, что нужно было показать из мирового фотоискусства. Проблема только одна - самый экзотический продукт, попавший в хорошо закрученное блюдо в стиле фьюжн, как-то теряет свою самость. И никто не может уже гордиться тем, что попробовал наконец мясо горного яка или язычки попугаев.

Различить оттенки вкуса могут только сугубо профессиональные дегустаторы, которые понимают, что главным ингредиентом в этих лукулловых пирах фотографии выступает сама Ольга Свиблова. Но ничего объяснить профанам невозможно, так что бедным худкритикам из года в год остается только одно - повторять за Ольгой Свибловой ее бесконечную скороговорку, пытаясь хоть как-то структурировать то, что никакой структуризации не поддается в принципе.

Начнем с того, что как-то неприлично и говорить о том, что мероприятия, которые называются выставками, таковыми не являются. Точно так же, как отсталые едоки полагают, что обед - это салат, суп, второе и компот, дикие искусствоведы полагают, что выставка - это нечто поданное в отдельной посуде. На московских Фотобиеннале "выставками" оказываются рядоположенные без особой системы отдельные работы или куски неких проектов. Более того, по причине развившейся в последнее время у газетно-журнального начальства патологической тяги к жанру превью, журналисты оказываются в положении недобросовестных производителей. Например, среди заявленных выставок в этом году значился и проект Владислава Мамышева (который Монро). Обнаружить его было непросто - несколько картинок с Монро в виде Достоевского Федора Михайловича висели на узкой лестнице в филиале Музея современного искусства в Ермолаевском переулке. Но те коллеги, которые рекомендовали всенепременно посмотреть новый проект знаменитого фокусника, обманули своих добрых читателей. На таких горе-профессионалов следует подавать в суд за преднамеренный обман потребителя.

Но никакой репрессии по отношению к славному Владиславу не произошло. В контексте фотобиеннальности даже великая и ужасная Орлан, - та самая, которая бесконечно делает себе пластические операции, - тоже оказалась в положении проходного дискурса и никак не маркирована специально. Конечно, большая часть предлагаемых к просмотру-проходу проектов сами по себе представляют из себя вполне законченные художественные объекты. Но лучше всего их было бы показывать в галереях или отдельных выставочных залах. Осознать происходящее в таком случае могут только люди, глубоко погруженные в контекст. Те, кто хотя бы знает, что такое группа АЕС, а кто - Ольга Чернышева. По отдельности мы бы худо-бедно смогли бы пояснить общественности, кто есть кто и с чем данные блюда обычно принято употреблять.

Я лично бы с удовольствием рассказал бы про отличный социальный проект Ольги Чернышевой, но в данном случае все как-то проваливается в общем мерцании и сиянии. Весь кайф как раз в том, что в этом пространстве сияния-мерцания противоположности сходятся с простотой удивительной. Орлан и американская иранка Ширин Нешат оказались практически в соседних залах в ЦДХ, от чего совершенно случайно возник некий принципиально новый контекст. Освобожденная женщина Востока самым странным образом вступила в диалог с французской шестидесятницей, положившей жизнь на освобождение своего тела от физиологических условностей. Но в те времена, когда Фотобиеннале располагалась в огромном Манеже, такие славные контаминации возникали непринужденно и в большом количестве. Но Сарай, как именовали Манеж много поколений совхудожников, сгорел. В других пространствах такие шутки уже не возникают сами по себе, а насильно контекст никто навязывать материалу и не собирался. А "куратор" как раз такие контексты и навязывает - тут советую еще раз сходить и внимательно посмотреть на "Москву-Берлин"

Но, что самое удивительное, так это то, что ежегодное фотозрелище, в котором и специалист с трудом разберется, оказалось одним из самых светских мероприятий в городе Москве. Такова семиотика Новой Москвы, которая проскочила этап постмодернизма с бесконечным производством различений и оказалась в стадии окончательной и бесповоротной эклектики, доведенной до беспощадного логического конца. Собственно, вот это принципиальное отсутствие какой-либо логики и есть высшая московская логика. Конечно, Фотобиеннале - это наше окно на Запад. Но вовсе не случайно, что после манежного пожара фотографию приютил персонаж, который беспредел эклектики воплощает в самых предельных формах. О своих незабываемых впечатлениях от посещения Галереи искусств Зураба Церетели я поведаю в следующий раз. А пока что скажу, что свой профит от нового контекста получил как минимум один художник - Олег Кулик. Но он так сильно перестарался в своем желании стать академичным, что повешенный в новоакадемических залах его новый проект выглядит истинным упреком в сторону нашего вечно молодого Зураба Константиновича.

А ведь были времена, когда Кулик планировал устроить Орлан очередную пластическую операцию прямо в галерее "Риджина"! Но девяностые, время прямой телесной ответственности у нас кончилось, началось время чистого искусства. А в этой области уж и совсем неясно, кто кого переборет - кит слона или слон кита. По сравнению с владельцем гектаров московской недвижимости Зурабом Церетели наш Олег Кулик оказывается просто каким-то задохлым маргиналом. Зато и девушки, как отметила добрая Ольга Кабанова, стайками стремятся и к Олегу Кулику, и к Зурабу Церетели.

Конечно, все мои ворчалки и бурчалки порождены только весенним разлитием желчи в моем критическом организме, измученном нарзаном. Если вдруг произойдет нечто необычное и Ольга Свиблова решит прикрыть фотобиеннальное движение и займется музеем, то нам всем станет не просто скучно, а невыносимо скучно. И придется тогда об дискурсы всякие обтачиваться, только для того чтобы написать об очередной блестящей выставке в МДФ. В конце концов, музей - это братская могила для истинного искусства.

• Сергей Сафонов. Фотографы взяли Москву ("Газета")
• Ольга Кабанова. Пресыщенный европеец, страдающий иранец ("Ведомости")