Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Быков-quickly | Режим | Столпник | Не в фокусе | Идея фикс | Злые улицы | Всё ок | Понедельник | Всюду жизнь | Из Рима в Рим
/ Колонки / Из Рима в Рим < Вы здесь
О птичках, всяком дыхании и Большой Клоаке
Дата публикации:  15 Декабря 2004

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

Ранее я писал о птицах-жандармах в Париже.

Теперь снова о птичках. И о всяком другом дыхании, хвалящем Господа.

Совершенно точно: как состав библиотеки говорит многое о том (или тех), кто отвечает за нее, так и положение животных в том или ином хронотопе есть интереснейший указатель развития его судьбы.

Я не хочу впадать в антропоморфизм. Люди есть люди, животные - животные. Хотя, долго думая, большой разницы я, вопреки Павлову и Декарту, так и не обнаружил. Особенно меня злит Декарт, заявивший, что если он мыслит, то и существует (ну и существовал, и ради бога, а его коллега Паскаль зато дошел до гениальной интуиции насчет "человека - мыслящего тростника" и замолчал, удержавшись от разжевывания своей мысли). Но далее Рене Декарт додумался до того, что животные - всего лишь бессмысленные автоматы.

А по-моему, это Декарт был мыслящим автоматом. Ментальным "Калашниковым".

Конечно, животные - не люди, они в нашем понимании не мыслят. Может, и хорошо? Ведь страшно представить, до чего бы додумался паук-птицеед, обладай он тем же количеством корреспондирующих серых клеточек, что автор фразы "Cogito ergo sum". Результаты этакого могут адекватно помыслить только современные голливудские картезианцы из когорты Спилберга-Лукаса.

Итак, о птичках, для начала. И о Риме-1.

Года два назад в Москве в рамках фотобиеннале была показана выставка итальянского фотографа Челестино (говорящее имя - "Небесный"!) Спады, называвшаяся "Птицы". Большие цветные фото, на них небо, а в небе клубится непонятно что. Сперва я решил, что это очередная компьютерная поделка. Присмотрелся - нет, на компьютерную графику непохоже. Такое не сделаешь: небо вибрирует от тысяч птичек, то оказывающихся точкой почти без измерения, то позволяющих присмотреться к их крылышкам, хвостикам и даже клювикам. Из сопроводительного буклета я узнал, что в Риме давным-давно наблюдается странный феномен. Птички на закате сбиваются в огромные стаи, поднимаются очень высоко и устраивают немыслимые небесные танцы. А фотограф провел много вечеров у окна, их фотографируя.

Я прочитал и забыл. На второй вечер после приезда в Рим смотрю в окно и вижу, что над городом то возникают из ничего, то сгущаются до черноты, то завиваются в спираль, то растекаются протяжным ручейком, то крутятся, как колеса, то плывут волнами и куда-то деваются странные призрачные конфигурации.

Про римских птичек и Челестино Спаду я, повторяю, не помнил. И потому честно решил, что у меня галлюцинация. Не экстратеррестриалс же над Римом устроили парад, тем более что в городе полная тишина, никто на это небесное явление не обращает ни малейшего внимания.

Потом до меня дошло - птицы!!! Я же видел фотографии! И я стараюсь уже два месяца не пропустить закат над Римом, чтобы снова увидеть гениальную хореографию местных пичуг.

В Стамбуле, Риме-2, такое есть? Нет, говорю ответственно. Москвичи со мной не станут спорить - у нас такого нет. В заокеанском Риме-4 это явление также отсутствует. В этом сходятся все американцы, которых я спрашивал.

А на берегах Тибра - да.

И удивительно - на днях я совершенно случайно познакомился с Челестино Спадой, симпатичнейшим пожилым господином. Птичек за окном он фотографирует уже лет тридцать. И он мне кое-что объяснил. Эти пернатые (их название он знает только по-итальянски, так что для меня они остались безымянными) творят чудеса в небе осенью и ранней зимой, когда созревают оливки. Почему они это делают, почему только в Риме (в других итальянских городах такое не наблюдается), орнитологи до сих пор толком объяснить не могут. А первое известное упоминание об этом феномене относится к X веку и принадлежит одному арабскому путешественнику, посетившему Рим.

Так что на клубящихся птичек точно могли обратить внимание Фридрих Барбаросса, Джотто, Данте, Петрарка, Рафаэль, Микеланджело, Гарибальди и так далее до Маринетти и Муссолини. Не имею представления, как относились к птичьим ангельским танцам они и другие мыслящие существа тех времен.

Но при Берлускони есть полная возможность смотреть на творящееся в закатном римском небе как на некие предвещания.

Я этим и занимаюсь. Смысл разворачивающихся в небе ауспиций я пока не расшифровал. Но отдам что угодно, чтобы подтвердить - с эстетической точки зрения они абсолютно гениальны.

Я не знаю, какой процент римлян смотрит на небо и на мистических птиц. Но у них, что ни говори, в отличие от второ-, третье- и четвероримлян, эта возможность есть.

А теперь о других птицах. Естественно, о гусях. Не будь их - может, и Рима бы не было. Сейчас римляне к ним относятся с меньшим почтением. Раньше, памятуя о том, как гуси их избавили от диких галлов в 390 г. до н.э., они ежегодно сажали белого гуся на тележку и возили его по Форуму. Ныне этот обычай забыт. Впрочем, зная практичность римлян, можно предположить, что судьба этого почитаемого гуся была обычной: после празднества его жарили. Может, то, что некоторые древние ритуалы более не исполняются, хорошо еще и по другой причине. Ведь вместе с тасканием гуся в тележке римляне отмечали спасение Города еще одним, совершенно чудовищным поступком. Они распинали собаку (причем делали это и в христианские времена), наказывая таким образом весь собачий род за то, что собаки не перебудили римлян.

Представляется, что распятие пса многое говорит о религиозном миросознании римлян. Ладно бы они наказывали собаку самой позорной казнью, будучи язычниками, не просветившимися еще светом Христовым. Но отождествить пса, не спасшего от врагов, со Спасителем - каково?!

У древних римлян было еще одно обыкновение, уже вовсе безобразное по причине полного отсутствия в нем какого-либо исторического или религиозного смысла. В тогдашних зверинцах, которыми Рим изобиловал, родители могли приобрести за небольшие деньги щенят и котят, чтобы их отпрыски, к своему детскому восторгу, скормили их львам и тиграм.

О собаках и кошках Рима, впрочем, позже. Вернусь к гусям.

Гуляю как-то в парке виллы Дориа-Памфили, недалеко от Американской академии. И вижу изумительную сцену. В партерном лабиринте, примыкающем к зданию виллы, построенной папой Иннокентием Х в XVII веке (низеньком, человеку по колено, то есть сделанном явно не для людей), прогуливается белый гусь. Не лебедь, как скорее можно было бы ожидать в формальном итальянском саду с фонтанами, мраморными статуями и идеально подстриженными деревьями, а обычный гусь. Из самшитовых узоров высовывается только белая шея и голова с серым клювом. И прогуливается гусь очень сосредоточенно и молчаливо, будто обдумывает не то политические и финансовые каверзы, не то богословские сложности.

Я стоял и смотрел минут пятнадцать. Гусь - прогуливался. Что делать гусю в лабиринте? Московскому, стамбульскому или нью-йоркскому, может, и нечего. А у римского, значит, в лабиринте было важное, мне непонятное дело.

Я не гусь и не Декарт, не стану за гуся решать, что и почему.

Но от пернатых перейду к млекопитающим хищникам. В Италии два города соревнуются за звание "кошачьей столицы". Венеция и Рим. Обычно первенство отдают Венеции. Я считаю, потому, что венецианские кошки невероятно сценичны - как фантастически сценичен город, в котором они проживают. Римские gatti другие. Их абсолютно не волнует внимание местных и приезжих зевак и зверолюбов. Их много, но они владеют высоким искусством дискретного очарования. Еще более они наделены даром наплевательства, которым прославились их земляки из рода Homo sapiens. На их физиономиях постоянно написано молчаливое заявление: non mi frego ("меня это не..."). Настоящая римская кошка ни в коем случае не откликнется на пришепетывание "pussy-pussy", "miti-miti" или "кис-кис".

Она занята своими делами - поиском пропитания и размножением. И в том, и в другом римские кошки успешны и достойны.

В отличие от московских, константинопольских или нью-йоркских они крайне редко шарят по помойкам, хотя римские помойки, несмотря на все европейские экологические, эстетические и этические требования, очень обильны и должны бы быть заманчивы для кошек.

Дело в том, что у них есть другое, более достойное дело.

Венеция и Рим спорят еще за одно первенство - по части крысиной популяции. Считается, что в Венеции соотношение такое: один человек - одна крыса. В Риме этих крупных всеядных грызунов якобы меньше.

Сомневаюсь. Просто они, как положено истинным крысам, в Риме живут в загадочном подземном мире и по помойкам, как и кошки, не промышляют.

Подземелья Рима пока исследованы только отчасти. Город стоит на туфе, и этот мягкий камень тысячелетними природными и человеческими усилиями изрыт многими сотнями километров катакомб, нор и промоин. Чем там кормятся римские крысы размера King-Size? Окаменелыми останками древних христиан? Не знаю, но, видать, есть чем.

Главная садовница угодий Американской академии, устроив экскурсию по вверенному ей хозяйству (надо сказать, замечательному), долго и интересно рассказывала, что оно поддерживается исключительно экологическими методами. Благодаря этому здесь не только растут прекрасные деревья и кусты, а на академическом огороде поспевают к столу отличные салаты, спаржа, фенхель и капуста, но и водятся редкие виды птиц и ящериц. Завершив свой доклад, она особенно попросила ни в коем случае не подкармливать живущих в садах академии кошек - они являются важнейшим звеном в местной экологической цепочке. Ловят крыс, хотя я не очень понял, какое отношение крысы имеют к редким видам птиц.

По-моему, кошка скорее, чем крыса, умудрится сцапать птичку. Но не важно.

Потом она нас подвела к странного вида мраморному фонтанчику в углу сада и объяснила, что это памятник знаменитейшему представителю академического кошачьего поголовья Квазимодо, проживавшему здесь в 1960-1970-е годы. Квазимодо отличался немыслимым уродством, многочисленными боевыми шрамами, независимостью характера и удивительной плодовитостью.

Существо, изваянное из мрамора, было похоже не на кота, а на кошмарного василиска. Из его ощеренной рептильной пасти бодро брызгала струйка воды.

Это, насколько я знаю, единственный памятник коту в Риме, да и стоит он на американской территории.

Истинные римляне придумали другой, более естественный для себя способ возвеличивания местных кошек.

В 1932 году на площади Ларго Арджентина, недалеко от Пантеона, в результате воплощения очередного проекта Муссолини по переделке Рима в образцовый фашистский город снесли несколько домов. Под их фундаментами обнаружились, естественно, древние руины. Стали рыть глубже - нашли остатки нескольких храмов II-I вв. до н.э. и той самой курии, где был зарезан Юлий Цезарь. Строить на этом месте ничего не стали, руины в получившейся глубокой яме законсервировали, а яму по периметру обнесли стеклянным забором.

А потом поселили туда кошек. И повесили плакаты, оповещающие на нескольких языках, что кошек ни в коем случае не надо кормить - они и так получают полноценный сбалансированный рацион. Если же кто-то желает помочь римским уличным кошкам, то может это сделать, обратившись в соседнее бюро. Принести пожертвования, приютить у себя одну из кошек или взять на себя обязанности по ее жизнеобеспечению "дистанционно", то есть перечислять необходимые деньги на ее счет. По каким-то причинам дистанционное окармливание кошек наиболее популярно среди британцев, приезжающих в Рим.

Кошки же, в основном черно-белые, несколько сотен, валяются в позах патрициев на мраморных обломках, иногда с шипением и завываниями затевая склоки. Но без древнеримского смертоубийства. И на наблюдающих за ними сверху людей не обращают никакого внимания.

А собаки... Бродячих собак в Риме-1, к счастью нет. Те, что при хозяевах, отличаются редким благонравием. Между собой не дерутся, ни на кого не гавкают, бодро бегают по газонам и дорожкам парков, что-то вынюхивают. Их смирное поведение дает возможность заподозрить, что они своей короткой собачьей памятью помнят: люди существа странные. Сделаешь что-то не то - они тебя распнут головой вверх на манер Спасителя, вниз головой, как св. Петра, четвертуют, сдерут заживо шкуру, поджарят на решетке, колесуют или забросают камнями.

А хозяева покуда ходят за ними с полиэтиленовыми пакетиками и подбирают дерьмо.

Что совершенно правильно.

Иногда, правда, римские собаки позволяют себе немного развлечься. В серенький, слегка дождливый денек сидел я на лавке под деревом в упомянутом парке Дория-Памфили рядом с так называемым фонтаном Венеры. Вдруг откуда ни возьмись появился здоровенный кудлатый белый пес с блаженно болтающимся языком, мокрый от дождя. За ним вприпрыжку бежала хозяйка и кричала: "Джакопо, Джакопо, а ну ко мне!" Джакопо с восторгом бухнулся в резервуар фонтана, выскочил, подскочил ко мне, облизал руку, отряхнулся и обдал брызгами. Ну и что? Дождь-то все равно моросил.

Но синьора страшно извинялась. Очевидно, она подозревала, что я потребую мучительной казни для ее неблагонравного питомца.

Так что, можно сказать, рай в Вечном городе для животных.

Хотя кто его знает... А для людей?

Иду недавно по Палатинскому мосту, с которого видно жерло Большой клоаки, ассенизационного сооружения, построенного еще при этрусках. По этой клоаке в древнеримские времена вместе с мусором и экскрементами в Тибр сплавляли трупы казненных преступников и растерзанных императоров. Сейчас, естественно, другие экологические нормы, но место все равно остается жутковатым.

Жерло отгорожено от набережной высокой металлической решеткой. Перед ним небольшая земляная площадка. Само оно обложено исполинской древней кладкой. На решетке сушится бельишко. Наверху кладки оборудовано человеческое гнездо - лежит матрас, разложены какие-то пожитки. По площадке прогуливается черная собачонка. Подошла к своей миске, понюхала. Потом подошла к ручейку, сочащемуся из Большой клоаки, опять понюхала. Отошла в сторонку, присела, помочилась.

И начала опасливо карабкаться по мраморным блокам к хозяйскому гнезду.

Почему ее бездомный хозяин выбрал убежищем это страшное место? У него такая аскеза и, возможно, когда-нибудь христианский мир узнает о подвижнике, жившем над стоком Большой клоаки? А канонизируют ли собаку?

Неизвестно. У Рима много загадок.

P.S. Выяснилось, что римские птички, называющиеся storni, - это скворцы. Но на наших непохожи, они намного меньше. Или это обман зрения? В Риме издалека, хоть и находишься близко, все кажется маленьким, будто смотришь в бинокль с обратной стороны? А в Москве наоборот? И почему московские скворцы не танцуют небесные танцы? Потому что у нас не растут оливковые деревья.


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие публикации:
Никита Алексеев, Шварценеггера в Ватикан! /08.12/
Париж не тонет. Он, наверно, всегда будет на поверхности, но - не буду каркать - грозит ему другое. Он может застыть в собственных перламутровых рефлексах, а потом поплыть, как дряхлое зеркало, пятнами отслаивающейся, сдуваемой ветром амальгамы, рассыпаться, развеяться.
Никита Алексеев, Клюква и благодарность за все. Даже за бульдога /02.12/
Главный и почти единственный смысл Дня благодарения - пожрать. Вкусно и обильно. И, что немаловажно, ему не сопутствует предрождественская подарочная истерия, то есть - по бюджету не наносится мощный удар.
Никита Алексеев, Теория православного заговора /25.11/
Можно ли представить, чтобы первейшей целью РПЦ было окрестить в православие африканцев, выморить их СПИДом, а затем завладеть их минеральными богатствами? Господи помилуй...
Никита Алексеев, О сломанной палке и о голом мужике с дубиной /18.11/
Выставка "От Джотто до Малевича" учит простой истине: в искусстве, к счастью, нет единых критериев. Кто лучше - Леонардо или Рублев? Алтарный крест или Геркулес с палицей? По-латински выражаясь, ad libitum, то есть "по желанию".
Никита Алексеев, О вреде знания французского языка /11.11/
Как-то я спросил: "Неужели здесь нет никого, кто за Буша?" Соседка указала глазами на пожилую парочку из Аризоны и шепнула: "Вот эти. Но они, к счастью, завтра уезжают".
предыдущая в начало следующая
Никита Алексеев
Никита
АЛЕКСЕЕВ

Поиск
 
 искать:

архив колонки: