Сообщества избирают различные способы самоистребления. Одни, как кельты (в отличие от галлов, умудренных поражениями), ложатся под каток истории, вследствие чего от них остается несколько строк в хрониках врагов и несколько красивых артефактов. Другие, как гунны, после первого же поражения, растворяются в тумане истории, оставляя после себя одно лишь имя и толику генного материала в кости и плоти других народов. Российское сообщество, похоже, избрало для себя гуннский вариант.

При Петре в России осело немало иноземцев, как приглашенных поштучно, так и плененных en masse. И при Елизавете Петровне, и при Анне Иоанновне, и при Екатерине Великой предпринималось немало усилий, чтобы заселить пустые пространства работящими иноземцами и без особой торопливости сделать из них надежных подданных Российской империи. В целом удалось: немцы ли, греки ли, армяне ли - все оказывались ко двору, все внесли свою лепту в утверждение цивилизации на пустыре. Нашлось место французам, бежавшим от революции, и французам, пытавшимся бежать с Наполеоном, и полякам, сначала сосланным в Сибирь, а затем частью там и оставшимся по вольной воле.

Ошибаются те, кто уверен, что на телеэкране уже вовсе не бывает ничего, кроме старой песни о черном вороне, темп исполнения которой ускорен так, что получилась песенка про черный бумер, настырно рекламируемая для записи на мобильный телефон. Среди всякой ерунды промелькнул короткий фильм "Враги народа" - о процессе изгнания турок-месхетинцев из Краснодарского края, что разворачивается в наши славные дни.

Напомним: месхетинцы - это не имя, а обозначение. Турки оказались в числе подданных Российской империи в 1829 г., когда в состав Грузии вошло несколько дополнительных уездов. Целое столетие проблем не было. C 1928 по 1937 г. турок, с их аллергией к коллективизации, в массовом порядке гнобили, но не до конца. В 1944 г., когда сорок тысяч мужчин были на фронте, их женщины и дети (115 500 душ; по пути умерли 17 000) попали в разряд сосланных народов. Уцелевшей в боях трети пришлось разыскивать семьи, вывезенные из Месхетинского и других районов, уже в Узбекистане, Казахстане и Киргизии. В 1956 г. народ "реабилитирован", но власти Грузинской ССР всеми правдами и неправдами препятствовали возвращению турок домой. В 1970-е гг. эмиссары из кубанских совхозов начали сманивать их к себе: там уже не хватало рабочих (очень рабочих) рук на земле. В 1989 г., после резни, учиненной узбеками в Ферганской долине, началось бегство - в Россию, на Украину, в Азербайджан, отчасти в Казахстан.

На Кубани турки откупали дома у крымских татар, массово двинувшихся на родину; местные власти всячески препятствовали как нотариальному оформлению сделок, так и регистрации по новому месту жительства. Дальнейшее понятно: знаменитый юдофил Батька Кондрат, а затем и нынешний Ткачев всемерно и в основном вполне открыто поддерживают ксенофобию самозваного казачества, направленную против всех вообще инородцев, но против турок с особым остервенением. Наверное, в отдельных случаях насилие порождало и встречное насилие, но так или иначе всеми мерами, на которые горазд изощренный в паскудстве ум при полной безнаказанности, дело сделано.

Жизнь турок стала на Кубани невыносимой, о чем федеральные наши власти знали недурно. И хранили молчание. И хранят его трепетно. Предположу, что омбудсмены что-то предпринимали, но в реальной истории зачитываются результаты, не намерения.

Германия была готова финансировать возрождение немецких городов и сел на Волге - воспрепятствовало высокомудрое население, к пустой злобе которого, обращенной, заметим, отнюдь не на уважаемую им ФРГ, а на давно обрусевших российских граждан, региональные власти отнеслись с трогательным пониманием. Ельцинский федеральный центр молчал.

Только в этом году население России сократится в числе на "один Саратов".

США начали принимать первые сотни месхетинцев из квоты в десять тысяч.

На Кубани, где жители городов опасаются, что с отъездом турок оскудеют рынки, так как среди местных мало желающих напрягаться на земле, теперь очередь за армянами.

И это в ситуации, когда стране нужен миллион иммигрантов ежегодно, чтобы только удержаться на краю демографической ямы.

Если бы я не понимал, что за чем-то нелепым стоит обычная безалаберщина, можно было бы обвинить власти предержащие в том, что за невозможностью добропорядочных граждан получить новый загранпаспорт в последние недели скрывается некий умысел. Нет никакого умысла. Как пояснили газетчикам в департаменте налоговой и таможенно-тарифной политики Министерства финансов, согласно принятому кодексу изменился порядок зачисления госпошлины в бюджет. Раньше деньги шли в местные бюджеты, теперь они идут в федеральный, а для этих целей нужны другие счета и реквизиты. Заранее сообщить новую цифирь в соответствующие инстанции было, конечно, невозможно, так как еще надо установить, на ком лежит за это ответственность.

Воистину, кого боги хотят погубить, сначала лишают разума - тоже, кстати, прямая калька с латыни, но от цитирования оригинала на этот раз воздержусь.

Все сильнее впечатление, что власть страдает неким окоченением членов - откуда иначе такая паника при шуме, поднятом скромными по масштабу пикетами? Вот во Франции, скажем, или в Германии какие гигантские случаются демонстрации, какого размаха учиняют забастовки вокруг процента прибавки к жалованию или по поводу оптимизации транспортных компаний, либо почты, либо дотаций фермерам - и ничего. Власти и протестующие торгуются, договариваются, вырабатывают компромисс, но не бегут же министры каяться сломя голову и в том, в чем, вполне вероятно, повинны, но заодно и в том, в чем не повинны точно. Окоченение членов имеет один из двух источников: либо это застой крови в сосудах, либо паралич воли. При любом варианте так называемая властная вертикаль все более напоминает потрепанный веник, и чем плотнее рука его сжимает, тем пышнее во все стороны торчат сухие веточки.

Если принять за рабочую гипотезу, что некто и впрямь жаждет непременной погибели России, то оптимальная техника решения такой задачи состоит, наверное, в том, чтобы не предпринимать в отношении нашего отечества ни-че-го. Сами справимся.