Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Быков-quickly | Режим | Столпник | Не в фокусе | Идея фикс | Злые улицы | Всё ок | Понедельник | Всюду жизнь
/ Колонки / Злые улицы < Вы здесь
Братья и сестры - 2
Дата публикации:  6 Сентября 2004

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

Бывает, идешь по улице трезвый, злой и внимательный: все замечаешь, слышишь, анализируешь. Этот текст родился на тульской улице в субботу. Была поставлена задача обогнать медленных девушку и парня. Парень втолковывал: "...Построить нечто вроде Великой китайской стены... жить припеваючи..." Повиснув на руке спутника, девушка доверчиво внимала. "Придурок!" - не выдержал я, уходя в отрыв. Четвертое сентября. Примчался домой и написал нижеследующее.

Едва была оккупирована школа в Беслане, по телевизору выступил российский министр иностранных дел. То была речь моралиста, густо пересыпанная сентенциями вроде "грязный поступок" и "бесчеловечное поведение". Позвольте, разве политику такого масштаба пристало говорить на подобном жаргоне? Именно этот жаргон, внедренный не без помощи достославной советской интеллигенции в перестроечную эпоху, стал основным механизмом разрушения достаточно крепкого государства. Пускай "поэта далеко заводит речь" - ведь поэт не отвечает за страну. Но политик, прибегающий к морализации, неизбежно будет дезориентирован, понаделает роковых ошибок.

Допустим, враг захватывает не школу, а колонию строгого режима или тюрьму, где пожизненно томятся маньяки и отморозки. По логике говоруна-моралиста выходит, что одни "грязные люди" захватили других "грязных", и тогда нам нечего защищать и не о ком переживать. Напротив, ответственный политик говорит иное: "Наших бьют!" Маньяки и отморозки из российской тюрьмы - тоже наши. И этого достаточно, чтобы бороться за их жизнь, достоинство и честь. А если отечественные преступники хотя бы теоретически признаются "не нашими", выбраковываются по морально-этическим качествам, значит, страна ведет еще и гражданскую войну, следовательно, страна небоеспособна. Защита Родины обеспечивается не интеллигентской морализацией, а политической волей. Вот - свои, а вот - чужие, враги. Первых, вне зависимости от личной симпатии, - защищать, вторых - уничтожать. Более того, со вторыми самому можно быть "безнравственным", плохим. Например, их безусловно следует обманывать всеми доступными способами!

Дальше - как получится. Дальше полагаться на хитрость, расчет, силу оружия, мужество личного состава и Божью помощь. Но начинать нужно с правильных формулировок, не оставляющих врагу шанса на бесконечные пререкания и, соответственно, захват инициативы, что произошло еще в Буденновске, Кизляре и даже раньше, когда первым встречным чудакам было предложено брать суверенитета, сколько унесут. Именно это предложение, кстати, манифестировало окончательный крах политической воли. Ведь если страну уже можно выносить по частям, значит, разделение на "наших" и "не наших" обессмысливается! Теперь эти первые встречные раз за разом приходят к нам за обещанным суверенитетом. Не пора ли наконец спросить у автора остроумной формулировки, что он имел в виду? Кому и сколько предполагалось раздать?

Однако сказать наша страна или наш народ и взять на себя ответственность сразу за всех, без разбора - труднее, нежели высокопарно предъявлять пресловутые "общечеловеческие ценности". В этом смысле очень любопытно было слушать сочувствующих западных политиков. Им-то как раз не зазорно говорить о нашей беде в категориях этики и морали, хотя и здесь легко различимы двусмысленности. Вот министр иностранных дел Германии Йошка Фишер: "Недопустимо брать в заложники детей и женщин!" Ай да Йошка, милый пузан, проговорился! Что же, взрослых, боеспособных мужчин брать в заложники можно? Неужели укладывается в рамки европейского законодательства?! С точки зрения лидера иностранного государства - да, можно. Ведь именно взрослые мужчины - фундамент любого государства (а вы думали, манекенщицы?). Сильный сосед никакой стране не нужен. Имитируя моральный дискурс, Фишер проявил себя зрелым политиком, уважаю. Кстати, на вопрос корреспондента: "Детей били?" - один освобожденный школьник ответил: "Детей - нет, били мужиков!" Позже выяснилось, что самых сильных заложников-мужчин предусмотрительно расстреляли в первый же день.

В начале 90-х, когда я учился в Москве и с молодецкой легкостью переносил тяготы экономических реформ, одно обстоятельство все же не давало мне покоя. Из городского ландшафта разом были изъяты турники, брусья и спортивные городки. Тогда у меня еще сохранялась советская привычка подтягиваться на перекладине при всяком удобном случае, на маршрутах институт - кино, общага - театр, однако из огромной Москвы перекладины загадочно исчезли. Считайте меня параноиком, уверен: так было задумано. Таково было, с позволения сказать, гуманитарное измерение либерального проекта: окончательно подавить мужское начало. Хотите верьте, хотите нет, но, отчаявшись отыскать турник, я тогда же довел до близких друзей свое неожиданное соображение: "Скоро нас всех будут мочить, как захотят!" Неспортивные друзья посмеялись, а зря. "Кто?! Да у нас ядерные ракеты!" - "Почем я знаю. Но будут. Плацдарм подготовлен".

Пять лет назад журнал "Ньюсуик" напечатал любопытный материал, где проанализировал, каким социальным группам и в каких странах живется хуже всего. Кажется, миллионерам хуже всего приходится в Колумбии: их регулярно похищают. Неверным женам - в какой-то африканской стране, они рискуют отправиться в тюрьму. "Ньюсуик" приводил десятки позиций, и все они вызывали у меня улыбку: во-первых, чужие проблемы, во вторых, хорошо, смешно сформулировано. Как вдруг улыбка превратилась в зубовный скрежет: "Белым взрослым мужчинам хуже всего живется в России, за редким исключением у них нет никаких шансов". Спасибо тебе, далекий друг "Ньюсуик"!

Полтора года назад меня пригласили в одну свежеиспеченную газету, которая продержалась всего несколько месяцев. В этой газете мне впервые за двенадцать лет московской жизни стали платить небольшие по московским меркам, но все же реальные деньги, благодаря чему я наконец вылез из полной нищеты, к которой привык и которой даже перестал тяготиться. Внезапно газета закрылась, выплата заработанных денег прекратилась, а надежды на социальный рывок рухнули. Осталась проплаченная далеко вперед, не нужная теперь съемная квартира. В таком гнусном настроении я приехал в Тулу, где начались невозможные доселе события. Иду по улице, ко мне клеится вертлявый мужичонка неопределенного возраста, чортик. "Давай поговорим. Не бойся, не обкраду" - ну конечно, уверенный в себе вор, бандюган! Но почему он повис именно на мне, почему нагловато, уверенно щурился и улыбался?

На следующий день похожая история произошла в тульском парке. Тоже днем, с какими-то трусоватыми слабаками старшеклассниками. Никогда ничего подобного со мной не случалось. Как им удалось распознать мою тогдашнюю слабость? Элементарно, ватсон: по неуверенной походке, затравленному взгляду, пораженческим флюидам. Эти сволочи чуют: идет проигравший человек, его можно добивать. Все мое тело существовало тогда в жанре "поражение", а жанр маркирует мужчину однозначным образом, мужчина вообще - жанровое существо.

Так вот, 3 сентября в передаче "Однако" Михаил Леонтьев задался вопросом: почему нынешнюю Россию рвут в клочья, почему об нее вытирают ноги? На этот вопрос есть только один вменяемый ответ: потому что взрослые мужчины подавлены здесь как класс, как социальная группа. И вся мировая сволочь слетается в Россию единственно потому, что чует: Россию некому защищать. Даже на высшем политическом уровне вместо жесткого, конкретного жанра "защита Родины" здесь культивируются общечеловеческие муси-пуси и психологическая размазня.

Страна, в которой половозрелые мужчины титульной нации полтора десятка лет чувствуют себя смертельно оскорбленными, обречена на издевательства, глумление и террор. В крайнем, хотя и нежелательном случае я проживу в Туле на хлебе, гречневой каше и воде, но я никогда не смирюсь с тем, что социальная роль, которой все еще соответствую, - роль третьестепенная. Эдакий ресторанный мальчик из четвертого акта: "Дамы и господа, кушать подано!" Вместо этого я при каждом удобном случае буду нараспев декламировать: "Дамы, господа, приятно подавиться, кажется поднос и салфетка приличествуют вам больше, нежели мне". Кстати же, не обращайте внимание на неизменное "Я". На самом деле это самое "Я" больше, чем Манцов, с этим "Я" солидарны миллионы. Те самые миллионы мужчин, которых враги давно не рассматривают в качестве мало-мальской силы и которых впервые за несколько последних столетий не боятся.

Сытые, но капризные пенсионеры, трогательные, но беспомощные дети, соблазнительные, но ветреные женщины, наконец политики неопределенного возраста и пола, - сегодня это ваша страна. Попробуйте ее сохранить.

И еще. Важно понимать следующее. Я регулярно высказываюсь в пользу "народа" не потому, что его люблю. Наоборот, я не люблю народ, я знаю его, я родился и вырос в его гуще. Подозревая во мне дезертира из своих рядов, этот самый народ неизменно боролся с моим стремлением отделиться, с моею свободой и моей индивидуальностью. Я люблю светские салоны и аристократические жесты, на которые, ко всему прочему, способен, а мое самое большое, самое искреннее желание - женившись на двух молодых француженках одновременно, поселиться с ними где-нибудь в Париже, Монреале, на худой конец в Варшаве. Однако, несмотря на многолетнюю упорную борьбу, мне не удалось преодолеть свое нежелательное родство, разорвать кровные узы. Жертвы, томившиеся и погибавшие в школе города Беслана, солдаты, защищавшие женщин и детей от оккупантов, все они мои братья и сестры. Вот почему я написал колонку, в которой нет никакого кино. Без кино и литературы прожить можно, а без страны и родных людей - нет.

Последнее. Нашим властям все равно придется переориентироваться с малочисленного и бездарного среднего класса на пресловутый народ. Гомункулус из пробирки злокозненных либеральных реформ, российский средний класс все равно не будет защищать ни наших детей, ни наших женщин, ни наше государство, только любимого себя. А истерзанный, измордованный народ - будет.


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие публикации:
Игорь Манцов, Лицо /01.09/
"Я, робот" - среднее, но настоящее кино, ибо свое подлинное содержание оно транслирует визуальным образом. Среди торжества безликости единственная выразительная физиономия - Уилл Смит, на которого по-настоящему интересно смотреть. Все, кино состоялось. Лицо - единственная гарантия человеческой подлинности, чудо.
Игорь Манцов, Тема героя и предателя /24.08/
Наше прошлое обезлюдело. Кто теперь Ленин и Лазо? Болотное чмо. Коллективная воля испуганно изымает вчерашних богов из мира. А как воспринимает коллективное бессознательное тех, кто богам верил, так называемый народ? Еще хуже: как тупорылых рабов.
Игорь Манцов, Бойцы метафизического фронта /16.08/
По улицам Тулы, по улицам Москвы ходят миллионы юных, которые хотят наконец жить. Если их не травмировать некрофильскими сюжетами наподобие "Ночного дозора", если им верить, если их любить, они откроют все десять заповедей заново. Однако их не любят. Им не верят. Их боятся.
Игорь Манцов, Смерть Цицерона /09.08/
Павел Чухрай позволяет себе немыслимые вещи. Протагонист "Вора" регулярно писает в штаны и этим исчерпывается. В "Водителе для Веры" режиссер методично опускает героиню. Задолго до финала ублюдок, которого автор даже не представил зрителю, с легкостью всаживает в голову женщине, чье имя вынесено в заглавие картины, пулю-дуру.
Игорь Манцов, После Зубова /03.08/
Социальная структура дворянской России не изменилась ни при советской власти, ни теперь. Приходят новые люди и занимают ниши господ. Потом объявляют войну на уничтожение - "крепостным, крестьянам, мужикам", лишая тех возможности биологического воспроизводства. Идеологическое обеспечение войны - та самая дворянская культура, которая якобы составляет соль нашей земли.
предыдущая в начало следующая
Игорь Манцов
Игорь
МАНЦОВ
URL

Поиск
 
 искать:

архив колонки:





Рассылка раздела 'Злые улицы' на Subscribe.ru