Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Быков-quickly | Режим | Столпник | Не в фокусе | Идея фикс | Злые улицы | Всё ок | Понедельник | Всюду жизнь
/ Колонки / На войне как на войне < Вы здесь
Високосная хроника
Дата публикации:  1 Марта 2004

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

Тому, кто рождается раз в четыре года, а именно 29 февраля, уместнее жить подальше от России - там, где еще водятся дикие племена, которые пляшут на похоронах: свобода, ля, свобода, очередной счастливчик отмучился на зависть тем, кому и дальше коптить небесный свод табачным дымом... У этих парадоксально мыслящих плясунов есть еще одна особенность: они приходят на именины с пустыми руками - принято, чтобы виновник торжества одаривал всех, кто его помнит и любит. Сколько бы их ни пришло.

Большая, согласимся, экономия для прижимистых високосных Рыб.

Пройдемся, однако, с веселым карандашом по февральским страницам всемирного календаря.

Хоть и не осень, весьма урожаен сей месяц.

Особливо в самых концах столетий. Именно в девяностые годы, как правило, происходила смена караула у царских палат и мест общего пользования, новые цари пешком всходили на трон, на ложе, на фуршет и куда там после... Второй Николай, первые Петр и Павел - и дальше в глубь времен.

Так же поступил в конце XVI века и Борис Первый; его еще многие знают по фамилии: Годунов. Поскольку его не назначили, а избрали посредством выкриков несколько басов, баритонов и дискантов, его-то и можно, в общем, считать самым первым российским президентом. Голосование, правда, было не так чтобы всенародным, да и то сказать: кто бы сумел в конце XVI века насобирать по долинам и по взгорьям великой болотистой равнины два миллиона голосов в поддержку кандидата? В русском языке и слова такого не было - миллион, всякое большое число именовалось "тьма". Да, с гордостью говорили избиратели, нас тьмы, и тьмы, и тьмы, попробуйте, сразитесь с нами! Да, скифы мы, да, азиаты мы с раскосыми и жадными очами... Кстати, процент строго русскоязычного населения в годуновской Москве - это для сведения скинхедов - был куда как ниже нынешнего.

Так уж вышло.

Годунову досталось еще то наследие. В 1584 году уважать себя заставил (то есть, говоря прозой, дал дуба) гениальный, образованный (семнадцать иностранных языков, музыкальные мадригалы собственного сочинения), но уж очень непредсказуемый и грозный Иван. Он однажды одним ударом набалдашника убил сразу двоих - родного сына и последнего из Рюриковичей, собственного внука, в ту пору еще не родившегося: у царевой невестки случился от ужаса выкидыш, когда она увидела мертвого мужа в луже крови. Кстати, та увековеченная художником Репиным ссора из-за женщины и началась. Ивану Грозному не понравились фривольные колготки, в которых молодая царевна щеголяла по Кремлю, он сделал ей замечание в грубой форме, та, дура, побежала жаловаться мужу, то да се, - шерше ля фам, в общем.

После Ивана Грозного четырнадцать лет на троне гнездился не пойми какой Федор Иванович, совсем не грозный, но зато, говорят, импотент. На Руси всякая эстафета издавна так и передается, по полному, стопроцентному контрасту: после лысого - кудрявый, после поджарого аскета - соня, обжора и выпивоха...

Народец при Федоре вконец распустился, страху уже почти совсем не стало, ну а стыда и совести в средние века вообще маловато было. По Москве бродили толпы бомжей, правда, не таких вонючих, как нынче, - вонь-то вся от мяса происходит, а предки наши больше горохом питались да репой, так что было как в Индии, где даже в бомбейских, едва ли не самых больших в мире трущобах - если не совсем благоухание, то и смрад не царит.

Первым и самым гениальным начинанием Годунова была Лестница в Небо. Он собрал столичных бомжей и велел им строить колокольню Ивана Великого. Лифтов тогда не было, турецких гастарбайтеров тоже, так что дело шло медленно, обстоятельно, и если бы Годунов правил нами не семь лет, а больше, глядишь, Москва бы уже тогда обзавелась самой высокой точкой планеты, хотя и то, что вышло, - впечатляет: на ту колокольню на протяжении нескольких веков ниоткуда нельзя было посмотреть свысока. Зато она свысока глядела и на рынки, и на сады-огороды.

Это ведь очень важно, чтобы главная точка отсчета была у народа над головой, а не под хрюкалом.

Многие бывшие бомжи в ходе этого грандиозного строительства зауважали себя и чуть было не объединились в гражданское общество, но в тот раз не срослось. Поляки, шведы, Шуйский, Мнишек, Сусанин И. Завертелась обычная круговерть, в которой особую роль сыграл карельский чудо-камень шунгит: о него терлась в ссылке несчастная (семеро детей поочередно умерли!) будущая матушка Михаила Романова, которого, раз его тоже выбрали, можно считать вторым президентом независимой и суверенной России, между ним и Борисом Вторым никаких президентов почти четыре века не было. Правда, в 1917 году и правые, и левые дуэтом уговаривали князя Кропоткина взять бразды правления, но уж на что князь был бесстрашен, и он отказался.

Первым своим актом Михаил Романов решил облагодетельствовать Ивана Сусанина и всех его потомков - под Костромой была организована для них свободная экономическая зона, ни налогов тебе, ни полиции - только работай, богатей. Но в этот лесной офшор быстро понабежала-понаехала со всех концов державы такая шваль человеческая, и так она пила и кувыркалась, что местечко это превратилось в нечто вроде Куршевеля, где публика не сильно работает, но весьма изрядно ест, только не такое гламурное и без Ксении Собчак (она уже позже родилась и в другом месте). Царям приходилось это безобразие терпеть из уважения к воле предков, но потом лавочку таки прикрыли, не все скоту масленица.

Были в феврале и другие знаменательные события. В частности, съеден первопроходец Кук - одна полная шутка. Николай Второй начал борьбу с российским алкоголизмом - говорят, под воздействием Нилуса, рассказавшего ему, что Россию спаивают не по протоколу непьющие сионские мудрецы. Ельцин публично наорал на Горбачева. В московском доме кино безбилетные зрители выбили окно на долгожданной премьере "Андрея Рублева". Лет за сто до того публику впервые пустили в Эрмитаж, но без галош. Александр Николаевич отменил в России рабство, Штраус впервые исполнил свой дунайский вальс, а один англичанин выкопал на огороде картофелину весом в полпуда, и было это в 1795-м, всего-то за год до того, как бедный Павел затеял свою пятилетку качества. Не все, кстати, знают, что одним из первых указов он запретил во всей империи пиратство - в смысле, нелицензионную перепечатку текстов, чем возбудил всеобщее недовольство читающей публики и всяких злонамеренных питерских граждан, которые, сговорившись, и умерли Павла Петровича от апоплексического удара табакеркой по переполненной всякими прожектами главе. А во главе сей головоломной гвардии встал самый большой любимец императора - граф Пален. Он, правда, был из рижских.


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие публикации:
Валерий Хилтунен, Герцен и Маргарита /27.02/
Белорусы вообще-то тормозные, но если их сильно дразнить, они тоже станут как чеченцы и будут пускать поезда под откосы и взрывать газопроводы, а может, это они уже и взорвали их недавно в Раменском районе.
Валерий Хилтунен, Первый верблюд о чем-то грустно думал /17.02/
Белая пена с шипением вырвалась на свободу, и вздрогнул сосед мой по вагону. В мирное-то время он бы мне морду набил за испорченный сюртук, а тут - только панический страх в глазах и намерение лбом прошибить стекло и выпрыгнуть на рельсы.
предыдущая в начало следующая
Валерий Хилтунен
Валерий
ХИЛТУНЕН

Поиск
 
 искать:

архив колонки:





Рассылка раздела 'На войне как на войне' на Subscribe.ru