Сентиментальный, неуверенный, очкастый молодой человек из провинции окончательно покорил Москву. Собственно, завоевывать ее он начал еще в прошлом году, показав свой монолог "Как я съел собаку". Но в этом году удачи - и светские, и творческие - просто посыпались на него. Олег Меньшиков заказал Гришковцу пьесу, потом, правда, передумал, но пьесу все равно поставили - в театре "Школа современной пьесы". Москва увидела новый моноспектакль Гришковца "ОдноврЕмЕнно" и привычно восхитилась. Потом мы пришли еще раз посмотреть "Собаку", а она все не начиналась, а Гришковец вышел к публике потный и счастливый и сообщил, что его снимает телевидение, и всем придется подождать, пока установят аппаратуру.

Гришковец похож на того незаметного паренька из американских боевиков, который во время большой драки тушуется где-то на втором плане, несколько раз получает по морде и вдруг поводит плечами - и враги валятся, как косточки домино. Паренек потирает разбитые костяшки пальцев и, неловко улыбнувшись, растворяется во тьме. Девушка, которую он спас, влюбленно смотрит ему вслед. Московские артисты, вальяжные, величественные актер актерычи, сыграли на фоне Гришковца роль домино. Ветреная публика - роль девушки.

Мы пленились политкорректно ненавязчивым обаянием Гришковца. Он не давит на нас отточенным мастерством, не щеголяет выверенными интонациями. Он обожает прикидываться, что вообще не умеет играть. И эта рассчитанная слабость, откровенность, с которой он подставляется для критики, действует на зал безотказно. С Гришковцом отождествляешься сразу и навсегда. Начинаешь верить ему на слово, сочувствовать, ощущать его неприкаянность, как свою. Актеры слишком долго эксплуатировали запасы нашего восхищения. Гришковец догадался поспекулировать на нашей жалости, и дивиденды не заставили себя ждать.