Борис Эйфман, поставивший в Большом театре балет "Русский Гамлет", получил от критики сполна. Можно было бы долго и упоенно цитировать язвительные пассажи, которыми наградила его столичная пресса, если бы из них складывалось хотя бы подобие полифонии мнений. Балетные критики не стеснялись даже проявлений великодушия, хваля своего героя за неимоверное рвение к труду, а артистов балета Большого театра искренне жалели, отмечая, что их артистические способности заслуживали бы много более оригинальной хореографии, нежели эйфмановская. Однако "Русский Гамлет" не был просто очередной премьерой Эйфмана - он наладился менять культурные приоритеты нации. Значение премьеры объясняет Татьяна Кузнецова ("КоммерсантЪ"):

Ситуация не позволяет несчастному штатному обозревателю отделаться дежурными репликами про пошлость и кич предъявленного зрелища. Стоит пояснить, какой поворот в новейшей истории русского балета обозначила эта громкая премьера.

Казалось бы - обычный Эйфман, пожалуй, даже похуже обычного, а поворот меж тем серьезный. Балету не хватало российского гения, способного встать в один ряд с такими титанами духа, как Зураб Церетели в скульптуре, Никита Михалков в киноискусстве, Никас Сафронов в живописи, Валентин Юдашкин в моде. С появлением Эйфмана в Большом вожди балетного театра сочли, что мучительные поиски "нового Григоровича" пора прекратить. Отныне Россия обзавелась балетным лидером, и "Русского Гамлета" мы готовы предъявлять Западу вместо обветшалого "Спартака".

Президентский счет

Между тем в области национальных приоритетов еще не все убийственно окончательно решено, что показал расклад ежегодных президентских премий в области литературы и искусства за 1999 год. Их вручал в Кремле Владимир Путин.

Премии получили:

актер и режиссер Алексей Баталов,

писатели Борис Васильев и Сергей Залыгин,

драматург Александр Володин,

архитектор Юрий Гнедовский,

композитор Андрей Петров,

скульптор Аделаида Пологова,

дизайнер Евгений Розенблюм

и искусствовед Евсей Ротенберг.

Была присуждена премия и певице Изабелле Юрьевой (посмертно).

Премии имени Булата Окуджавы был удостоен Юлий Ким.

"Список ничем не примечательный, то есть не примечательный в том смысле, что не открывает ничего нового, в чем бы можно было заподозрить влияние "новой власти", - считает Григорий Заславский ("Независимая газета").

Екатерина Деготь ("КоммерсантЪ") некоторые новые веяния все же находит:

В отличие от многих предыдущих аналогичных списков этот больших возражений не вызывает - может быть, потому, что от премий, раздаваемых нашим государством и его представителями, не ждешь слишком многого. Президентский счет с гамбургским не пересекается. У нас привыкли считать, что это историческая неизбежность (власть должен представлять здоровый мейнстрим, а не крайности, слишком хорошие или слишком плохие), но это вопрос спорный. До сих пор получалось, что власть выражала скорее мнение народа, чем мнение профессионального сообщества, то есть дело обстояло советским образом.

И все же в нынешнем списке явно были учтены профессиональные критерии (одиозных фигур нет).

Если пытаться вывести некую общую составляющую списка, то это - неагрессивный традиционализм, культурность, камерность, отсутствие явного идеологического акцента, отсутствие необуржуазного лоска и некий пассивный гуманизм.

С кем вы, г-н Путин?

Итак, громов и молний Екатерина Деготь в список не мечет, а пытается на его основе расшифровать загадку Путина:

Значит, правый либерал с его проповедью гуманистического салона, столь распространенного у нас начиная с 70-х годов? Возможно. Бросается, однако, в глаза, что либеральным приоритетам, вроде бы заявленным вслух, кричащим образом противоречат другие культпросветинициативы и.о. - введение НВП в школах и унификация школьного образования.

Непоследовательность Владимира Путина вызывает аналогичное беспокойство и у писателей-патриотов. Владимир Бондаренко в статье "С кем вы, господин Путин?" ("День литературы", 2000, #3-4, февраль) отмечает, что "все шаги Владимира Путина и его окружения в области культуры скорее противоречат его же широковещательным политическим манифестам". По мнению Бондаренко, и.о. президента, дабы не нарушать своей политико-идеологической линии, не должен был посещать русский Пен-клуб, "объединяющий несколько десятков радикально настроенных либеральных писателей", которые вряд ли "поедут в Гудермес поддерживать /.../ политику территориальной целостности России."

"Какую культуру поддерживаешь, таким и хочешь видеть свой народ", - говорит критик. И задает и.о. президента нелицеприятный вопрос в лоб: "Владимир Путин, признайтесь, вам нравятся Олег Кулик и Бренер?" (по материалам "НГ-Кулисы")

Григорию Заславскому ("Независимая газета") удалось проследить целую линию культурных инициатив Владимира Путина:

За недолгие месяцы - а если быть точным, то за два месяца и три с половиной дня - своего "исполнительства" Владимир Путин уже успел "наработать" особые отношения с мастерами культуры. Одних встреч сколько! А переписка с Бриджит Бардо! А беседа с Валерием Гергиевым и Андреем Михалковым-Кончаловским, когда те как раз погружались в мысли о музыке Сергея Прокофьева и романе Льва Толстого - в связи с грядущей премьерой оперы "Война и мир"!.. К тому же, как мы уже писали, отношения Путина с искусством - самые что ни на есть родственные: две его дочери играют на скрипке. Что он бывает дома у Владимира Спивакова. Что любит, говорят, смотреть передачи Виталия Вульфа "Серебряный шар". Что в следующую субботу снова собирается в театр.

И вот суждение аналитика:

По вниманию к деятелям искусства исполняющего обязанности президента России можно сравнить только со Сталиным.

Сходство между Сталиным и Путиным не отменяет и различий, которые Григорий Заславский демонстрирует на конкретных примерах:

Месяц назад Зельдину исполнилось 85 лет, и в день рождения и.о. президента пригласил артиста в Кремль - на поздравление. Чиновник, вызывающий мастера к себе в кабинет, даже если это не просто кабинет, а парадный кремлевский зал, похож на того чиновника, который запросто мог вызвать "на ковер" Ивана Семеновича Козловского или, наоборот, Юрия Любимова. С другой стороны, в глаза бросилось и то, что вспомнил, не забыл поздравить. Такое вот странное сочетание. Не забыл, захотел поздравить, но чтобы поздравить, вызвал к себе "на ковер". На фотографиях видно, как юбиляр Зельдин еще только собирается сесть, а и.о. давно уж устроился в своем кресле. Конечно, Сталин, с которым так часто сравнивают Путина в последнее время, находя в и.о. "лучшие черты" вождя народов, - если бы он, конечно, счел нужным поздравить такого артиста с юбилеем - сам бы приехал, да не в театр, конечно, а домой.

Пока еще Путин на Сталина не тянет - может его, разве что, пародировать:

Путин, как Сталин, не пропускает поводов, чтобы напомнить, что он держит руку на пульсе. В том числе и культурной жизни. Как Сталин - в данном случае означает: пародируя Сталина, как бы повторяя его в некоем кривом зеркале. Вот вам пример. Едва назначенный премьер-министром, Владимир Путин тут же отправился в театр. Но не на спектакль, а на юбилей театра "Сатирикон". Там, кажется, были какие-то сентиментальные чувства - кажется, на спектакле Аркадия Райкина Путин познакомился со своей женой. И следующие его визиты в театры тоже планировались именно на юбилейные мероприятия (последний пример - вчерашний юбилей Зельдина). Сталин юбилеи, кажется, не посещал вовсе, ходил на спектакли, чаще всего на рядовые, - поскольку были любимые спектакли и любимые театры, то чаще всего он посещал именно их. Чего в его визитах не было совсем - так это светскости.

Однако в излишней светскости Путина все же пока не упрекают. Юлий Ким, получивший из рук Путина премию имени Окуджавы, поделился своими впечатлениями с корреспондентом газеты "Время МН" Алексеем Медведевым:

Церемония была не такая уж официальная, атмосфера была почти семейная.

Путин произвел приятное впечатление "скромностью, достоинством и внутренней расположенностью ко всем присутствующим".

И самое главное: "Не было ощущения, что прибыло божество, которое будет раздавать всем сестрам по слонам, никто не подходил к нему на подгибающихся ногах."

В мире премий

Президентские премии - это президентские премии, а есть еще и Государственные - те традиционно считаются поважней. Интересно, что скажут критики, когда Госпремии обретут своих лауреатов: пока же объявлен лишь список номинантов, который обсуждает на целом развороте газета "Культура".

Корреспонденты придирчиво шерстят списки, и выясняется, что в каждом номинационном разделе есть достойнейшие люди - Кама Гинкас в театре, Элисо Вирсаладзе в музыке, Юрий Аввакумов в архитектуре, Владимир Маканин в литературе, "Волга" - ГАЗ-3111 в дизайне и др. Но порядок отбора и выдвижения лауреатов часто вызывает у критиков сомнения, а порой - и пронзительные наблюдения. Приведу лишь одну цитату.

Взглянув на список номинантов по разделу "Изобразительное искусство", корреспондент "Культуры" Юрий Арпишкин попытался выяснить у самих инициаторов номинации, что им известно о Колупаеве Н.В. (авторе живописных произведений "Иван - крестьянский сын", "Хлебное место" и "Лихие люди"), Суховецком А.Н. ("Март в Турине", "Первый снег в Альпах" и "Уголок мастерской"), Ельчанинове В.В. ("Напоить коня", "Бабье лето" и "Ужин с ангелом") и Паштове Г.С. (серия торцевых ксилографий к избранным произведениям А.С.Пушкина). Выяснилось, что не известно ничего. Вот Юрий Арпишкин и пишет:

Я нисколько не хочу обидеть этих художников. Они, скорее всего, ни в чем не виноваты. Их просто подставили. Но в этом, безусловно, есть своя историческая логика. Ведь секретариат правления Союза художников России, выдвигавший своих кандидатов на премию, вряд ли не подозревал, что их имена мало кому знакомы. Даже в самом секретариате. Однако выдвигал уверенно и не без вызова. Потому что так видит участие государства в культурной жизни - премировать то, что никто другой заведомо премировать не захочет. Притязания, заметим, глубоко оправданные: кто породил армию обладателей членских билетов творческого союза, тот пусть и отдувается.

В мире частных премий творятся свои драмы: Большой Букер, выдаваемый за роман и теперь называемый по имени спонсора Smirnoff-Booker, решил, что не хочет более водить компанию с Малым Букером, выдаваемым за малые формы и учрежденным анонимным британским поклонником русской литературы.

Братья Букеры оформляют развод", - сообщает Аркадий Валгиров ("КоммерсантЪ") и находит произошедшему свое объяснение: "Хотя учреждены премии в разные годы, вручались они с самого начала вместе. И почти с самого начала их отношения не заладились. Большую премию постыдно отдавали старческому роману Окуджавы вместо любимого обозревателями перестроечных газет Слаповского, а Малая в тот же год отмечала "Волгу" - тем хотя бы славную, что Слаповского печатала. Большая делала вид, что никакого Пелевина в природе не существует, а Малая отслеживала его еще на этапе рассказов - не столь раскрученных, но несомненно удачных.

Наконец, существование в одной берлоге сделалось решительно невыносимым. По неофициальным сведениям, последней каплей, переполнившей чашу, было включение в состав общественного комитета Малого Букера художника и поэта Дмитрия Пригова.

Напоминанием о еще одной премии стало интервью, которое дал корреспонденту "Независимой газеты" Сергею Шаповалу лауреат "Антибукера" драматург Евгений Гришковец. Вот счастливый случай, когда премия и ее обладатель гармонично сошлись, вместе с тем не испытывая друг друга излишней зависимостью близости:

- Как Вы восприняли присуждение Вам Антибукеровской премии?

- Я рад. Хотя на церемонии вручения мне стало не по себе: все было слишком реально, слишком много фотографов, слишком много известных людей, слишком большое внимание. Для моего отца это было более важно, чем для меня, а для меня важно, раз важно для него. Но если определить точно: я очень обрадовался.

- У Вас есть жизненная стратегия, каким Вы видите свое будущее?

- Я не выстраиваю стратегию, отчетливо я знаю одно: в ближайшее некоторое время я не перееду в Москву и буду жить в Калининграде. Мне нравится сложившийся сейчас у меня жизненный ритм. Я ощущаю себя свободным от записной книжки с телефонами и расписанными по дням делами. Моя семья пока относится с пониманием к нынешнему периоду моей жизни, я могу активно ездить. На ближайшие полгода у меня сложился довольно плотный график поездок со спектаклями. Но большая часть моего времени проходит дома. Я сейчас нахожусь в состоянии душевного равновесия, это счастливое ощущение. Пока оно сохраняется, буду жить в сложившемся ритме.

Юбиляры

Измученные тяжким трудом установления ценностей сегодняшнего дня газеты нашли свои идеалы в героях прошлого, чьи юбилеи посыпались как из рога изобилия:

Е.А.Баратынскому - 200 лет, он - "Изгнанник Рая" (Андрей Немзер, "Время МН");

Мартиросу Сарьяну - 120 лет, "главное открытие, сделанное им для мира, - Армения" (Юлия Сонина, "Независимая газета");

Алексею Ермолаеву - 90 лет: "Те, кто разбирается в балетной технике, знают, что это такое - сделать тройной со де баск или двойной револьтад, или 12 пируэтов по диагонали со сменой темпа" (Майя Крылова, "НГ-Кулиса").

Среди юбиляров оказался и упоминавшийся выше Владимир Зельдин, которому исполнилось 85 лет. "Обликом - изысканный европеец, с манерной, чуть выспренней речью, он, однако, обожал играть русских солдатиков и сержантов, не любил расставаться с военными ролями" (Вера Максимова, "Независимая газета").

Потрясения дней преподнесли, между тем, две выдающиеся женщины века; они не отметили юбилеев, но нам стоит поздравить самих себя, что они до сих пор с нами.

Суламифь Мессерер и Лени Рифеншталь

Ругая премию (еще одна премия!) "Душа танца", выдаваемую журналом "Балет", московские критики все же отметили мастерство участников вечера: Наталии Ледовской, Галины Степаненко, Николая Цискаридзе, Ульяны Лопаткиной. "Но главным сюрпризом стало явление 92-летней Суламифи Мессерер. Старейшая представительница династии Плисецких-Мессереров, удравшая из СССР за пять лет до перестройки, до сих пор дает бесценные уроки классики и жизнелюбия. Роскошная старуха задрала юбку выше колен и отколола пару балетных па, сорвав гром аплодисментов" (Татьяна Кузнецова, "КоммерсантЪ").

Еще на пять лет больше, чем Суламифи Мессерер, другой героине, которая по сей день ныряет с аквалангом на дно, а только что подала повод вспомнить о ней вновь:

"Знаменитый германский кинорежиссер 97-летняя Лени Рифеншталь едва не погибла в авиакатастрофе в Судане. Перед самой посадкой самолет неожиданно "клюнул" носом и ударился о землю. Пострадали два сопровождавшие ее журналиста: у одного сломана нога, у другого - плечо. Рифеншталь отделалась легким повреждением ребра."

Сообщив отрадный факт спасения, Андрей Плахов ("КоммерсантЪ") не упускает случая напомнить об исторической роли этой женщины:

"Лени Рифеншталь - великий кинорежиссер и единственный оставшийся в живых видный деятель гитлеровской культуры."

Лени Рифеншталь была танцовщицей и альпинисткой, а ее кинороли позволяли говорить о ней как об антиподе Марлен Дитрих - она создала тип чистой и сильной немецкой девушки, почти Валькирии.

"Но подлинным призванием Лени стала режиссура: ее фильм "Олимпия" считается непревзойденным образцом ритмического монтажа и гимном человеческому телу. В 1934 году ей доверили снять на пленку партийный съезд и грандиозный митинг в Нюрнберге. С помощью 120 ассистентов и 30 камер со специальными линзами был создан "Триумф воли" - самый мощный в истории кино пропагандистский фильм, сравнимый только с шедеврами советского агитпропа. При этом Рифентшталь ненавидела бюрократов и никогда не была членом нацистской партии."

Чистоту души и великий запас жизненных сил Лени Рифеншталь сохранила до своих преклонных лет.

"Похоже, общественное мнение в конце концов простило ее. В Голливуде готовится художественный фильм о Рифеншталь - а это значит, что она стала мифом, на миф же нельзя сердиться." (Андрей Плахов, "КоммерсантЪ")

Отречемся от старого мифа

На днях исполнилось 50 лет фильму Ивана Пырьева "Кубанские казаки".

"Возраст для фильма существенный, - пишет Юрий Богомолов ("Известия"). - Его биография не столь безоблачна и бесконфликтна, как он сам. По выходе картина Ивана Пырьева была признана шедевром. Более того, эталоном соцреализма. Кроме того, правдивейшим отражением послевоенной колхозной действительности. Потом, в пору хрущевской оттепели - отрицательным примером лакировочного искусства, которое умело выдавать желаемое за действительное.

Тогда показалось, что эта сказка умерла на веки вечные. Но выяснилось, что мифы более живучи, чем самые расхудожественные произведения. А фильм "Кубанские казаки" мы смотрели и смотрим именно как миф о радостной и счастливой жизни. Комфортной во всех отношениях - в социальном, психологическом, эстетическом...

Другое дело, что с годами этот нарисованный очаг поостыл. Старые мифы о главном действительно пообносились. У них почва ушла из-под ног. Бог знает, чем они держатся. А новые песни жизнь еще не придумала. Или, правильнее сказать, придумала, но недостаточно убедительные."

"Отречемся от старого мифа", - гласит заголовок статьи.

"Братья и сестры" Льва Додина

15 лет - не 50, но для театрального спектакля - срок немалый.

Петербургский Малый драматический театр, возглавляемый Львом Додиным, отметил 15-летие одного из самых знаменитых своих спектаклей - "Братьев и сестер" по роману Федора Абрамова.

"Братья и сестры" пережили идеологию, - утверждает Роман Должанский ("КоммерсантЪ"). - В сущности, это единственный русский спектакль последних десятилетий, который без натяжек можно считать хитом мирового театра."

Театральные наблюдатели единодушны: "Нынешний Додин и нынешний МДТ начались именно с абрамовских спектаклей - "Дома" и "Братьев и сестер". Додин с такой датировкой полностью согласен. За эти пятнадцать лет МДТ стал театром Европы, показал спектакль-юбиляр всему театральному миру, получил за него Госпремию, итальянскую награду UBU, звание лучшего иностранного спектакля 1991 года в Великобритании и еще много всяких других знаков признания." (Юлия Яковлева, "КоммерсантЪ")

"Пятнадцать лет назад спектакль МДТ, который сегодня имеет полное право называться великим спектаклем, впервые за долгие годы, прошедшие до этого, показал реальную мощь того, что принято называть русской психологической школой. Додин властно привил к ней европейское чувство сценической формы, и результат этой прививки, без преувеличения, сразил мир. Режиссер, в сущности, показал новое качество русского театра, научил его разговаривать на актуальном, современном театральном языке. Тот эмоциональный заряд, который до сих пор несет спектакль, накоплен не только в частных человеческих отношениях между персонажами, но в самих мизансценах, в ритме, в световой партитуре, в неожиданных деталях." (Роман Должанский, "КоммерсантЪ")

Григорий Заславский ("Независимая газета") описывает наиболее сильные моменты постановки:

Когда вернувшийся с фронта Минин раскладывает перед Анфисой подарки - шляпку, ночную рубашку и туфли и сам же надевает их ей на ноги (а она тут же прячет ноги под стол), эти мелочи быта - одевание, раздевание - приобретают почти мистический, во всяком случае, обрядовый смысл. Спектакль Додина - это театральный эпос, поражающий прежде всего умением говорить длинно.

Хрестоматийные - великие - мизансцены. От первых слов Михаила Пряслина (Петр Семак), разворачивающего скромные дары перед матерью, сестрой и братишками: "Теперь главное", - и вынимает какой-то сверток. Внутри - буханка черного хлеба. "Мама, а шо это?" - "Хлеб". - "Настояший?!" - "Настояший".

Каждое слово - через паузу. Знаменитая, растиражированная в фотографиях, в пересказах: сеют. Бревенчатая стена поднимается, на ней - бабы, размахивают руками, все шире размах, выше и выше поднимаются они и бросают сперва понарошку, а потом и реальные зерна - большими горстями. Громче и громче песня.

"Сама по себе деревенская проза Абрамова, очевидно, принадлежит уже только истории советской литературы, но додинская постановка ничуть не устарела и не завяла, хотя играется практически премьерным составом. Обычно спектакли, даже очень хорошие, столько не живут", - свидетельствует Роман Должанский ("КоммерсантЪ") и приходит к выводу: "Додинская дилогия сделана так крепко, что не изнашивается со временем. Запас ее будущей долговечности, очевидно, лимитирован не сроком годности мессиджа (он истек давным-давно, но спектакль от этого ничуть не пострадал), а физическими силами немолодеющих актеров. Но и по этому параметру, как показало юбилейное представление, у "Братьев и сестер" сохраняется изрядный ресурс."

Старые клячи

Цитировать рецензии на новый фильм Эльдара Рязанова просто страшно. Приведем относительно сдержанный пассаж:

"Название "Старые клячи" само по себе уже содержит алиби: на все упреки в качестве фильма режиссер может, грустно потупившись, заметить, что, дескать, он и сам такая же "старая кляча", уходящая натура, не востребованная нынешним бездуховным временем, - и продолжать выкачивать деньги из Госкино с напористостью энергичной бабки, требующей уступить ей место в трамвае." (Лидия Маслова, "КоммерсантЪ")

"Сонная Лощина" и "Пес-призрак"

Два новых американских фильма заслужили у критиков более чем благосклонную реакцию.

О фильме "Сонная Лощина" Тима Бертона

"Фильм для тех, кто любит кино. Язык визуальных образов естествен для Бертона, как дыхание. Он безраздельно властвует над пространством, героями и зрителями. Это власть имеющего право, которой покоряешься без внутреннего сопротивления." (Алексей Медведев, "Время МН")

"Какими словами описать пропитавшую каждый кадр жидкую лунность, языческий магнетизм лесной чащобы и шарм кладбищенского погоста?" (Станислав Ф. Ростоцкий, "Известия")

"Гипнозу Тима Бартона и впрямь трудно противиться." (Андрей Плахов, "КоммерсантЪ")

О фильме "Пес-призрак. Путь самурая" Джима Джармуша

"Ведь это же проще пареной репы! Почему никто так не снимает?" (Лидия Маслова, "КоммерсантЪ")

"Безусловно, это все тот же кинематографически медитирующий Джармуш, но словно перенявший нечто лучшее у раннего Спайка Ли." (Сергей Кудрявцев, "Независимая газета")

"Со времен появления притчи "Прощай, самец!" (1978) Марко Феррери я не помню такого многопланового и яркого фильма, положительные герои которого демонстративно отказывались бы от какой-либо вербальной коммуникации, стремились бы свои искренние натуры выражать только через жест." (Виталий Трофимов, "Культура")

"На фоне текущего прокатного репертуара московских кинотеатров "Пес-призрак" смотрится шедевром, глотком чистой воды и едва ли не мистическим откровением. По гамбургскому счету и в сравнении с лучшими работами Джармуша его последний фильм - лакированная имитация для любителей всего "модного" и "необычного". (Алексей Медведев, "Время МН")

"Ищущий Дао сумеет разглядеть его в пестром ворохе "Пса-призрака". Но это испытание по силам только настоящему самураю." (Элиза Измайлова, "Известия")

Михаил Плетнев

Похоже, из пишущих критиков я был одним из немногих, кто оказался на внеплановом концерте Михаила Плетнева. Но мне очень понравилось.

"В этом году отмечается 250-летие со дня смерти Баха; основные события, связанные с приездом немецких певцов и дирижеров, еще впереди. Плетнев же сыграл того Баха, который как будто был у нас всегда - ре-минорный и фа-минорный Концерты, игранные многими, в том числе Рихтером. Сейчас мир полон иным Бахом: аутентичное исполнение из радикальной идеи превратилось в мейнстрим, играть Баха на рояле - нонсенс, атавизм. Плетнев играл на рояле, причем безо всякой гордости и вызова современным догмам, и доказал, что хоронить фортепианного Баха - непозволительное легкомыслие.

Как бы ни очаровывало звучание исторических инструментов и клавесина, оно не заменит фортепианной кантилены (вторая часть фа-минорного Концерта у Плетнева - подарок сезона). Рояль напоминал о Гульде, о Рихтере и Юдиной. Рояль Плетнева напоминал о том, что времена изменились. Мужество и подвижничество, которые обрел в Бахе послевоенный модернизм, не утратили цены, но и не спасли от разочарований. В игре Плетнева опустошенность и улыбка - родные сестры; так после панихиды хочется выйти на воздух и сделать зарядку." (Петр Поспелов, "Известия")

Выставка натюрмортов Давида Штеренберга

"В нашей культуре Штеренберг занимает место классического "советского западника" с модернистским прошлым, вроде Ильи Эренбурга." (Екатерина Деготь, "КоммерсантЪ")

"Профессионалам выставка предоставляет достаточно материала для размышлений о том, был ли Штеренберг по-настоящему хорошим художником, эклектичен он или своеобразен, глубок или только эффектен." (Сергей Сафонов, "Время МН")

Девушки Lido

Полный разгром в прессе. Даже неудобно за "Росинтерфест", до этого привозивший к нам столько передовых балетных трупп и Берлинский филармонический оркестр с Клаудио Аббадо.

"Lido, как считают парижане, - развлечение для "тупоголовых американских толстосумов". Только они ценят не как это сделано, а сколько денег в это вбухано." (Ольга Гердт, "Время МН")

Милая, милая

Было, впрочем, и еще одно эстрадное шоу, от которого сердца отечественных критиков, напротив, потеплели.

"Несмотря на то что Фармер на сцене уже немало лет, она ни в коем случае не превратилась в second hand, которым в последнее время нас активно кормят российские промоутеры." (Юрий Яроцкий, "КоммерсантЪ")

"Шоу "МИЛЕНиум" (как тут было не сыграть на модном словечке) - одно из лучших, виденных вашим корреспондентом на столичных сценах. Нам редко привозят дорогие постановки - а бюджет этого выступления зашкаливал за миллион долларов, о количестве же технического персонала и собственно оборудования и говорить не стоит.

Милен Фармер из года в год исполняет единственный знакомый ей танец - танец порочной Барби для богатых господ. И делает это с той неповторимой грацией, что отличает дорогих фарфоровых кукол от их невзрачных пластиковых собратьев.

Даже те немногие посетители, что к музыке Фармер относятся вполне равнодушно (как ваш покорный слуга), согласятся: скучать не пришлось. Все подогнано, отлажено, отработано. Нам понравилось.

Девушке, кажется, понравилось тоже. Отпев финальную песню, она даже чуть всплакнула. Милая, милая." (Алексей Мунипов, "Известия")

Подготовил Петр Поспелов