В конце марта Петербургская филармония им. Шостаковича предъявила urbi et orbi (скорее первое) план своей деятельности на следующий сезон, 2000/01. Интеллигентно изданная пухловатая брошюра с программами абонементов - любопытнейший документ. Про все в нем написано: как носители культуры мыслят сохранить подле себя прежних культурных людей; как привлечь новых; как заработать денег; как поддержать образ "национального достояния".

Унылые мысли одолевают при одном только беглом взгляде на абонементы Большого зала. "Шедевры трех столетий". "Музыкальные субботы". "Симфонические вечера". "Классика и современность". "Музыкальные впечатления". Будто ленивой лапой ковыряются составители в скучной истории музыки, привычно отбирая сочинения, зализанные до костей прежними генерациями. Чайковский, Брамс, Шостакович, Вагнер, Бетховен, Р.Штраус, Сибелиус (разумеется, запиленный Скрипичный концерт)... Снова Брамс... Лист, Сен-Санс, Григ. Немножко Моцарта (ясное дело, симфония "Юпитер")... Опять Р.Штраус... опять же Брамс...

По два абонемента отданы каждому из оркестров - ЗКР (Заслуженный коллектив Республики, то есть первый оркестр) и АСО (просто Академический симфонический оркестр). В грядущем сезоне музыки, непривычной для местной аудитории, исполняется очень мало. Концерт для фортепиано, духовых и контрабасов Стравинского, Второй скрипичный концерт Бартока, Скрипичный концерт Шимановского обязаны своим появлением в программах только приглашенным солистам. На этом фоне ярко выделяются две оратории: "Илия" Мендельсона (первое исполнение в СПб) и особенно "Семь слов Спасителя на кресте" Сезара Франка (первое исполнение в России). В год 250-летия смерти Баха не обошлось без "Страстей по Иоанну" (дирижер Владимир Альтшулер, можно не слушать) и Мессы си минор под управлением главного дирижера Камерного оркестра Лео Кремера. Деятельность этого немецкого артиста в последние годы заметно всколыхнула болото, дотоле называвшееся "музыкой XVIII века" или "венским классицизмом" по странному недоразумению, - в исполнении честно-академических дирижеров вся музыка от Вивальди до Мендельсона навевала лишь тоску по нелюбимому (мною) Малеру. Лео Кремер - почти единственный дирижер, который (хотя бы в силу своей ориентации на аутентичное исполнительство) может играть сколь угодно надоевший хит без риска слишком понравиться публике.

В нынешней культурной ситуации это скорее достоинство. Вкусам русской аудитории нынче нельзя потакать. Вялая репертуарная политика Филармонии не позволяет публике расширить свой стилевой кругозор. Банальный порочный круг: нет новой музыки - нет привычки ее слушать. Наличие этого круга, кажется, даже не осознается Ларисой Волковой, якобы художественно руководящей Большим залом. Единственные проблески мысли видятся в абонементе с отвратительным названием "Времен связующая нить (из музыкальной летописи Филармонии)". Будет играться программа последнего выступления Петра Чайковского, которой он дирижировал за десять дней до смерти, и программы великих дирижеров, выступавших в этом зале, - Бруно Вальтера (концерт 1927 года), Эрнеста Ансерме (1929), Германа Абендрота (1925), - причем концерт по следам Бруно Вальтера проведет дирижер Дмитрий Лисс (Екатеринбург).

Отдельный разговор о "циклах концертов" Большого зала, куда входят концерты как абонементные, так и внеабонементные. Некоторое количество музыкальных событий расчерчено на строчки (это абонементы). Затем оно же делится на столбики (циклы концертов). Абонемент на цикл концертов купить нельзя. Просто слушателя приглашают "ходить циклами" - примерно так издатели выпускают книги сериями, взывая к дремлющему инстинкту коллекционера. Но и тут филармоническая "информационная политика" вызывает смех: многие циклы гораздо логичнее и содержательнее абонементов. "Двенадцать популярных симфоний" ("Ленинградская" Шостаковича, "Юпитер" Моцарта, "Героическая" Бетховена, "Неоконченная" Шуберта, "Фантастическая" Берлиоза, "Итальянская" Мендельсона, "Из Нового Света" Дворжака... ах, простите, авторов можно было б и не называть, они и так известны - скучно, конечно, но хоть какая-то идея, хоть какой-то культурологический стеб). "Премьеры сезона" (упомянутые "Семь слов" Франка и "Илия" Мендельсона, а равно все опусы, впервые исполняющиеся в филармонии). "Музыкальные контрасты" (сочинения для виолончели с оркестром; сюда попал едва не самый интересный - и, конечно, внеабонементный - концерт сезона: Наталия Гутман играет в один вечер концерты Онеггера, Лютославского и Прокофьева!).

Художественный начальник Большого зала Лариса Волкова проявляет из года в год воинствующее невежество по части привлечения музыки новой - и исторически, и для самого зала. А вот Ирина Родионова, занимающая аналогичный пост в Малом зале, предъявила несколько превосходных абонементных идей. "300 лет русской музыки", "Итальянцы в России", "Музыка разных религиозных конфессий", "В отраду оставшимся" (это девиз СПб Филармонического общества; абонемент приурочен к его 200-летию и составлен из произведений его членов, от Джона Филда и Гайдна до Листа и Вагнера). При этом в исторических экскурсах Малый зал будет прочно опираться на немногочисленных деятелей аутентичного исполнительства и ученых, роющихся в петербургских архивах на предмет возвращения потомкам всевозможных кантат и опер по случаям коронаций российских монархов и т.д. Это ансамбли "Musica Petropolitana" и "Российская академия старинной музыки". Приглашена поиграть и "Московская академия старинной музыки" под руководством неувядаемой Татьяны Гринденко. Весьма изящная идея - серия вокальных циклов от Шуберта до Десятникова, причем австро-немецкие опусы поют (австро-)немцы, а французские - французы.

Разумеется, и в Малом зале полно дежурно-проходных вокальных и фортепианных абонементов, однако именно они раскупаются пыльными завсегдатаями с наибольшим энтузиазмом. Вот положение прискорбное и одновременно обязывающее культуртрегеров действовать! То есть постепенно менять соотношение концертов, увеличивая долю агрессивно-идейных, воспитывающих, шокирующих и сводя на нет "арии из опер русских и зарубежных композиторов".

В юности я бывал в обоих залах очень часто. Как же, период накопления музыкального опыта! Само звучание симфонического оркестра оказывалось достаточным поводом прийти на какой-нибудь зауряднейший концерт. Дома имелся проигрыватель виниловых пластинок, качество их, советских, было премерзким. Хотелось живого, богатого. Чем старше я становлюсь, тем меньше у меня объективных причин ходить в филармонию. Но когда я все-таки прихожу туда, то могу увидеть две совершенно разные аудитории. Если концерт дает знаменитый исполнитель, то помимо держателей абонементов сбегается профессиональная публика. Если не слишком известные музыканты играют какую-нибудь новую и необычную программу, зал наполовину пуст: упомянутые держатели считают такой концерт нагрузкой к другим, хитовым, а слушатели-эксперты, как правило, слабо осведомлены о нем или утомлены собственной деятельностью, чтобы активно переваривать новое.

Да и виниловый проигрыватель канул в Лету, все теперь есть на CD. Что делать Филармонии, чтобы привлечь народ? Предлагать ему продукт первой свежести. Перестали ездить к нам знаменитые оркестры (совсем) и дирижеры (почти) - не надо, что ни сезон, пилить Шостаковича и Брамса заведомо хуже, чем можно послушать на диске! Дайте чего-нибудь нового. А чтобы люди платили деньги, убедите их, что мы сейчас живем, а не сто лет тому... и что слушать актуальную музыку интересно и престижно.

Все так... Да только заниматься этим должны совсем, совсем другие люди (исключая Ирину Родионову). Профпригодные. Любящие музыку на деле (это и значит "профпригодные"; а слово "филармония" что означает?). То есть понимающие, что она - живой развивающийся организм. Никакое там не "культурное наследие великих эпох" и не "национальное достояние".