Хит московского театрального сезона - "Коллекция Пинтера" в постановке Владимира Мирзоева. Десять лет назад она уже была хитом - в постановке Владимира Клименко. Тогда она шла под своим нормальным именем - просто "Коллекция" - и заставляла посвященных регулярно набиваться в тесный подвальчик в Малом Каретном. Атмосфера на спектакле Клима была молитвенная. Прямо на наших глазах вылуплялся нежный и беспомощный театр будущего, и продвинутая публика, затаив дыхание, пыталась не пропустить это чудо. Все было не так. Декораций не было: вместо них чисто выметенный пол и квадратная колонна посередине. Костюмов тоже: актеры носили тряпье, скупленное на тишинской барахолке. Интрига в климовском подвале вообще почиталась за дурной тон: режиссер разымал на части любую пьесу, будь то "Гамлет" с детективным саспенсом или "Коллекция" с водевильным сюжетом, и превращал ее в череду охов, вздохов и загадочных улыбок. "Деконструкция" - выдыхали продвинутые критики.

Собственно, кроме охов и вздохов, ничего от старого спектакля в памяти и не осталось. Ну, было забавно. Ну, смотрелось все как-то внове. Ну, актеры со вкусом тянули паузу, иногда заигрываясь просто до невозможности. Лучше же всего, причем с некоторым стыдом, помнится собственное долготерпение. Вы сейчас можете себе представить паузу на сцене длиной в четверть часа? Правильно, не можете. А мы легко прощали такие штучки климовским актерам. Театр будущего, что вы хотите?

В "Коллекции" Пинтера-Мирзоева тоже любят подержать паузу. Но, конечно, не такую каннибальскую. Собственно, Пинтер этими паузами и славится. Классиком английской драматургии он и стал, благодаря сугубо английским чертам - склонности к understatement (преуменьшению) и недоговоренности. Его герои не столько красно говорят, сколько стильно помалкивают. В "Коллекции" пауза веселит не хуже цирковой репризы. У нее куча подтекстов, тайных смыслов и прочей веселой театральной чепухи. Но Мирзоев эту игру упростил. У молчания Суханова и Ко один подтекст - а не забыл ли артист реплику?

Для Мирзоева вообще хороший тон - подавать текст как что-то случайное, заведомо проходное. Чего там сегодня играем, Шекспира что ли? Ну ладно. Так, собственно, быть или э-э-э не быть? Пинтера даем? "Поди сюда!...Как там тебя - Стелла, Эстрелла... А-а-а, один черт". Актерам это нравится. Они замедленно, как рыбы в аквариуме, передвигаются по сцене, плавно помахивают ручками, перевирают текст и по-детски радуются этой вольнице. Нетрудно понять Гафта: истомленный штудиями по Станиславскому и трепетным отношением к звучащему слову, он купился на мирзоевский пофигизм, влюбился в Максима Суханова и начал старательно подражать молодым коллегам.

Получается это у него очень трогательно. Смотрится он в этой компании реликтом. Вроде старенького профессора философии, подавшегося в ди-джеи. Он еще путает фанк и пост-панк, но уже знает, что Боб Марли - это отстой, а Земфира - ништяк. Молодежь поглядывает на него с вежливым сочувствием, а он и рад стараться. Оттягивается вовсю после своего "Современника". Оказывается, очень приятно наступать партнеру на реплику и не делать из этого проблемы. И режиссер может быть не диктатором в юбке, а душкой в бороде. Тушуется себе за кулисами, с указаниями не лезет, в Гафте умереть не пытается. Хорошо. Льготная роль для артиста пенсионного возраста.

Где-то за всем этим весельем остается Пинтер. Нежный и остроумный, коммерчески успешный и безнадежно одинокий. Зачем-то он ткал паутину намеков, с хронометром выверял паузы, пробовал на вкус реплику, как сомелье - бургундское. Редактор требует пересказать содержание спектакля, но у мирзоевской "Коллекции", в отличие от пинтеровской, его нет. Точно так же, как десять лет назад, история полувыдуманной, полувыстраданной любви рассыпается в прах на ухмылочки, фенечки и приколы. И в памяти остается все то же самое - как сидел ты в зале, торопился понимающе усмехнуться остроте.

Хотя, конечно, зал изменился в лучшую сторону. Это уже не подвал, а шикарный театр Маяковского с выхоленной публикой, светскими фотографами и бархатными креслами по четыреста рублей. Сидеть здесь куда удобнее, чем у Клима. Да и действо получилось повеселее: Максим Суханов выкатывает глаза и играет мускулами, Гафт щерится, как загнанный волк, Шанина кокетничает и трепещет, Маковецкий злодействует. Красивая жизнь для красивых людей. Как и раньше, сцена послушно отражает состояние зала. Теперь по ней гуляют не издерганные интеллектуалы, а здоровые, упитанные, хорошо одетые люди. Они лениво препираются и вяло шутят. Ничто их не мучит - ни изжога, ни проклятые вопросы. В отличие от детей климовского подземелья они бодры и самоуверенны. Сравнивая две "Коллекции", видишь: жить стало лучше, жить стало веселей.

Выводы? Не дождетесь. Я не фанат "Коллекции" Клименко. Но и Мирзоева я тоже не фанат. Меня слегка раздражает театр как зеркало эпохи. Хотелось бы все-таки понять, про что Пинтер написал свою пьесу. Какая она - грустная или смешная, простая или запутанная. Но режиссеры почему-то предпочитают делать спектакли про нас с вами. Разбираться с драматургом им неинтересно. Поэтому иногда ловишь себя на том, что любой самой модной постановке хорошей пьесы ты предпочитаешь радиоспектакль - банальный и старомодный. Просто чтение вслух, с соблюдением авторских ремарок. Недаром, наверное, в Англии такой невероятной популярностью пользуются сейчас аудиокассеты с записью известных пьес и романов. Нажал на play, закрыл глаза - и наслаждайся. "Коллекцию" тоже лучше воспринимать на слух.