Русский Журнал / Обзоры /
www.russ.ru/culture/20000420_leila.html

Бонус на покупку хорошей хореографии
Лейла Гучмазова

Дата публикации:  20 Апреля 2000

Случаются иногда балетоманские радости. Когда окончательно уверуешь, что на фоне бьющей ключом кино- и галерейной жизни удел балетомана - вводы молодежи в заскорузлые "Спартаки" да обновленные "Дон Кихоты", поспевает юбилей, а к нему, как водится, подарки.

Презент от американского дядюшки, Bolshoi Ballet and Opera Foundation, Большой театр получил к юбилею своего худрука Владимира Васильева. "Послеполуденный отдых фавна" - полувековой давности балет Джерома Роббинса, известного всем и каждому благодаря танцам из "Вестсайдской истории". России знаком понаслышке скандальный оригинал другого "Фавна", продукта французских импрессионистов и "Русских сезонов". Великий танцовщик Вацлав Нижинский, впервые выступивший как хореограф, увидел фавна-почти-человека. Его фавн-эротоман не бился от страсти в заносках и прыжках, а расстилал оставленный нимфой платок и располагался на нем в томной неге. Публика, немного кокетничая, негодовала. К нам бы эту госпожу публику, на фестивали современного танца... Но шлейф скандальности "Фавна" сделал его приманкой надолго: двенадцать минут тягучей музыки Дебюсси стали почти так же желанны балетмейстерам, как "Жизель", "Лебединое озеро", "Весна священная" и прочие вечнозеленые партитуры; нет того солдата, который не мечтает сделать свою версию. Самым интеллектуально изысканным считается "Фавн" Иржи Килиана: пуристски бесполая танцовщица двенадцать минут тщательно размазывает краску по стеклу.

Вариант "Фавна" в Большом имеет свои смыслы. Избегнув тяжелого балетного детства, Джером Роббинс проникся аурой закрытого танцевального мира в окружении зеркал. Так возникли крамольные мысли о своем для широкого круга: профессиональный танцовщик и есть получеловек-полузверь. Получив никакое общее образование, отгороженный от мира рампой и жесткой нормой физических нагрузок, он убийственно инфантилен и беспомощен вне царства зеркал. Балетному нипочем часы рассказов о состоянии мышц и суставов, но вряд ли он толково объяснит, кто такие фавны, нимфы и прочие обитатели античных лесов. Но мы-то любим танцовщиков не за это. А за то необъяснимое, что заставляет забывать про физику движения, физиологию исполнителя, стилистику хореографии и прочие излишества. Видеть только фавна и его нимфу-ныне-музу. Которая помогает умному зверю ощутить нечто, что мы избегаем называть, боясь опошлить. Кажется, высший промысел.

В "Фавне" Роббинса вычисляемы три прочтения. Балетная братия увидит метаморфозу обыкновенный танцовщик - великий танцовщик, приятель-критик - превращение homo данс в homo sapiens, респектабельный мэн из партера - обращение недомужчины в мужчину. Но, может, в этом "Послеполуденном отдыхе..." еще и Большой театр за суетой домашних радостей "Балды" да "Паганини" увидит в своей верно стареющей молодежи силы и право танцевать лучшую мировую хореографию.